Считай звёзды

Ладно, найду друзей. На третьем этаже есть ванная, там приведу себя в порядок.

Выбираюсь непокалеченной из гостиной в битком забитый коридор огромной прихожей. Морщусь, пока стараюсь приподняться на носки и сориентироваться, куда двигаться дальше. Тяжело дышать. Хорошо, что все не стоят на месте, а пытаются пробиться: кто на кухню за едой или пивом, кто в гостиную, чтобы быть ближе к музыке и народу, кто в ванную, дабы умыться или прочистить желудок. Приходится опереться ладонями на плечо незнакомого парня, чтобы подняться на носках выше и разглядеть лестницу на второй этаж. Хорошо, что этот тип не против, даже пытается заиграть со мной, увлекая танцевать, но отказываюсь, скромно улыбаясь. Есть люди, будучи даже нетрезвыми, но понимающими слово «нет».

Проталкиваюсь к лестнице, радуясь, что та не забита людьми, они стоят немного по бокам, видимо, так же ищут более спокойное место, чтобы просто пообщаться. Хватаюсь за перила, буквально вытягивая себя из омута позади, и ступаю наверх, внимательно озираясь. Тут должен быть Остин, а с ним Робб. Надеюсь, они не успели серьезно набраться.

Медленно шагаю с одной ступеньки на следующую, взглядом встречаясь с… М, думаю, он старше меня, на вид лет двадцать пять, не меньше. Мужчина с темно-русыми волосами, коротко стриженый. Глаза серо-зеленые. Признаюсь, сначала мне он кажется довольно привлекательным, до тех пор пока рядом стоящий человек не говорит ему что-то на ухо, после чего они оба улыбаются, нагло изучая мою грудь. Хмурю брови, складывая руки так, чтобы скрыть промокший участок ткани, и отворачиваюсь, продолжая подниматься. К сожалению, кроме нетрезвых незнакомцев никого на этажах выше нет. Даже в коридоре третьего шляются люди, но комнаты всё равно заперты. Всё же странно. Где ребята? Не хочется возвращаться в толпу, но ничего не поделаешь.

Расстроено спускаюсь обратно, но приходится притормозить на лестнице. Неплохая идея — изучить толпу отсюда, толкаться внизу не обязательно. Продолжаю стоять у перил, покачиваясь медленно из одной стороны в другую, взглядом надеюсь уцепиться за кудри Робба или просто найти Остина, возможно, их обоих сразу. Вообще, они должны так или иначе вернуться сюда. Лучше подождать тут.

Неотрывно исследую толпу, внимательно изучая каждого, боюсь, могу просто упустить друзей. Неплохая привычка — абстрагироваться от окружения, но иногда она подводит меня, так что начинаю напряженно покусывать губы, краем глаз улавливая приближение двух уже знакомых фигур. До последнего игнорирую их, навязывая себе мысль о том, что они не ко мне так стремятся, но нет.

— Привет, — прямо в ухо. Голос.

Запах пота и резкого одеколона. Пива и сигарет. В двойной дозе, ибо их двое.

Моргаю. Глубокий вдох.

— Ты здесь одна? — приторно. Сладко. Касаясь влажными от горького пива губами моего уха. Терплю, стараясь внешне остаться невозмутимой, а взгляд панически скачет с одного незнакомца на другого. Тяжелая рука через плечо, ещё одна тянет за талию. Их двое. И они вместе воздействуют на меня. В груди рождается то самое чувство, требующее от меня немедленного отключения сознания. И терпения. Удивительно, как мне удается словить его, полностью прочувствовать это отвратительное замешательство, тошноту от прикосновения чужого человека.

Терпение. Молчание. Я не могу позволить себе игнорирование.

Но в данной ситуации мной движет больше страх, чем неспособность противостоять. Я боюсь мужчин.

Но не желаю предавать себя и свои попытки учиться, так что поворачиваю голову, не смотря в глаза незнакомцам, начинаю говорить, выдавливать из себя словесную субстанцию, больше походящую на жалкий писк, чем на суровый ответ:

— Я с друзьями, — никому не понять, с каким трудом удается заговорить, и какое разочарование испытываю, понимая, что мой голос звучит слишком тихо, отчего мужчины начинают щуриться, одновременно крича мне на ухо вопросительное «что». Их лица так близко. Запахи забивают ноздри, мешая мне сосредоточиться на цели освобождения.

Нет. Отказывай.

Но в глотке ком, а глаза слезятся. Самое ужасное чувство беспомощности, во время которой ты еще и улыбаешься, как идиотка, чтобы обеспечить себе снисхождение со стороны обидчиков. Я слабее. Я ничего не могу против них. Поэтому улыбаюсь, нервно. Пока ладонь одного типа скользит по моей спине ниже, а рука второго давит на плечи. Они что-то спрашивают, но не могу отвечать. Давление. И физическое, и психологическое. Мужчины успевают общаться между собой, смеются, громко орут мне на ухо. Отворачиваю голову, спиной прижимаясь к перилам, чувствую себя загнанной в угол, но пока способна контролировать паническую атаку. Ищу кого-нибудь внизу. Хоть Остин, хоть пьяный Робб. Кто-то из них нужен прямо сейчас.

Оба типа встают ко мне лицами, словно стена, не дающая сделать шаг в сторону, но я и не пытаюсь, радуясь тому, что они хотя бы перестали трогать меня. Правда ладонь одного из мужчин еще лежит на моей спине.

Игнорирую. Слежу только за дыханием. Ищу.

Наверное, сложно понять, что ощущает настолько жалкий человек, как я. Ведь выбираю путь меньшего сопротивления: стою, молчу, не слышу, что мне пытаются сказать, а лишь улыбаюсь. Это она — защитная реакция. Функция терпения.

Сильнее сжимаю себя руками, переминаясь с ноги на ногу. В глотке будто камни, песок — всё, что могло бы помешать говорить. Оно во мне, и горло начинает болеть от желания разрыдаться подобно ребенку.

«Сколько тебе лет?!» — русый кричит в ухо, заставив меня поморщиться, и я пытаюсь быть услышанной, лгу, что мне всего пятнадцать, чтобы хотя бы это их оттолкнуло, но они начинают пускать шутки о моем хорошем формировании тела, часто указывая на грудь. Громко дышу, вновь оборачиваясь на толпу внизу, в глазах застывают слезы, но не даю себе позволения плакать.

Нужен Остин. Нужен Робб. Они помогут мне и…

Не сразу, но все равно внезапно для себя, останавливаю взгляд на распахнутых входных дверях, точнее, на человеке, который переступает порог, оглядываясь по сторонам. Хмурюсь, действительно, мой мозг не совсем принимает то, что вижу. Может, всё дело в моем неверии собственным глазам? Я очень мнительная, поэтому всегда проверяю дважды. И сейчас еле двигаюсь, поворачиваясь всем телом к перилам, и руками сжимаю их, поддавшись немного вперед. Не обращаю внимания на то, как горячие потные ладони касаются моей задницы. Плевать.

Ибо вижу О’Брайена. Он вертится на месте, не отходит от порога, явно не горя особым желанием проникать в толпу. Расстегивает молнию кофты, сбрасывая капюшон, и сует ладони в карманы, вынимая упаковку сигарет, и я на автомате закатываю глаза, вовсе не замечая и слыша незнакомцев позади. Серьезно, он даже здесь курить собирается?

Дилан зажигает сигарету, начав дымить, топчется на пороге, хмуро выдыхая никотин. И чего же он приехал? Хотя, он же упырь, может, все остальные тоже здесь? Нет, стоп, точно знаю негласное правило Остина — никаких упырей. Еще два года назад, на первой вечеринке парня, это стало ясно. Значит, О’Брайен приехал не к друзьям. Говорю же, странно он иногда себя ведет, не понимаю его…

Активно моргаю, невольно вдохнув больше кислорода, отчего грудная клетка увеличивается. Дилан поднимает голову, взглянув на меня, точнее, мне сначала кажется, что он смотрит в мою сторону, а потом убеждаюсь в том, что парень замечает меня, втягивая никотин в рот. Складываю руки на груди, не знаю, по какой причине усмехаюсь, с долей наглости уставившись в ответ, будто подозреваю, что он не просто так сюда «заехал». Правда, что этот тип здесь забыл? Остин его увидит — выгонит тут же.

Уголки моих губ не опускаются, когда О’Брайен пускает смешок, выдыхая дым через ноздри. Смотрит на меня, я на него. Парень кивает головой, вопросительно, и я принимаю лучшее решение на данный момент: лучше уж потерпеть его компанию, чем любого другого из здесь присутствующих, так что спущусь к нему. И эта мысль помогает мне двигаться. Или то, что… Я всё еще нахожусь под зрительным контролем Дилана, пока отворачиваюсь, держась за перила, и делаю шаг в сторону, за эти минуты позабыв о раздражителях в лицах незнакомых мужчин, которые явно немного удивлены моей резкой попыткой уйти.

— Эй, крошка, — русый смеется, потянув ко мне руку, но я быстрее спускаюсь, часто поглядывая в сторону главных дверей, так как боюсь, что могу потерять на данный момент единственного знакомого в этой толпе. О’Брайен — уже что-то. Спускаюсь, не оглядываясь на мужчин, что зовут меня разными ласкательными существительными, не скажу, что мне это нравится, но плевать, главное, не останавливаться. Вновь смотрю в сторону Дилана, намереваясь установить зрительный контакт, но замечаю, что тот уже изучает иное. И, причем, хмуро. Бросает сигарету на порог, потушив ногой, и начинает двигаться в толпу. Черт, зачем? Мне было бы проще… Стоп, а может он всё-таки к кому-то пришел?..