Сдаёшься?

Алла. Нам еще воровать не хватало! Что же, у нас совести нет? На свете жить и ворами себя чувствовать? Гнусность какая!

Алексей Никонорович. Другие живут и не жалуются.

Алла. Ну пусть живут ворюги. У нас с тобой высшее образование. Послушай, а может, это чучело ему назад отнести, а он пусть шестьдесят рублей наличными отдает? Не знаю — шестьдесят класть или десять? (Кладет на счеты еще шестьдесят.)

Алексей Никонорович. И примечательно, что Дон Кихота мне именно Сашка подарил — ведь у него вся наша жизнь на ладони; уважает, значит. А я тебе скажу, если ближайшие соседи человека уважают — смело говорю, что это человек достойный… А Андрей Яковлевича — низенький такой, я тебе показывал, начальник главка, мы когда-то у него на банкете были, ты забыла, — даже сказал: это образец для подражания, идеально честный человек, прямо скажем, герой нашего времени.

Алла. Так и сказал? Я что-то не слышала.

Алексей Никонорович. Да где тебе было слышать — ты с Люськой все время о тряпках, наверное, болтала, все тосты пропустила, и вот посмотри в адресах — за честную работу, за самоотверженную и кристально честную работу, за честность и прямоту, за…

Открывается дверь, и, потирая глаза кулачками, в длинной ночной рубашке, босиком, появляется Л а д а.

Алла. Ты что? Проснулась, доченька? Ну, иди, иди спать. Ночь ведь…

Алексей Никонорович. Не спится? Страшный сон приснился?

Лада. Пришли… А я вас ждала… ждала вас… и уснула… Вам весело было?

Алексей Никонорович. Весело, весело, спасибо, доченька, ступай спать…

Лада. Ой, а это кто?

Алексей Никонорович. Один дядя.

Лада. Хороший?

Алексей Никонорович. Очень.

Лада. А как его звали?

Алексей Никонорович. Дон Кихот.

Лада. Ой, как смешно. Он что, не русский?

Алексей Никонорович. Испанец. Ну, иди, иди, доченька, вы про него все в школе лет через пять проходить будете.

Лада. А я сейчас хочу знать. А почему он хороший?

Алексей Никонорович. Он в добро верил.

Лада. И все?

Алексей Никонорович. Все. Ну, иди теперь спать.

Лада. А почему он здесь?

Алексей Никонорович. Мне подарили.

Лада. А еще что тебе подарили?

Алла. Много, много, доченька. Вот маленький приемник, вот ваза почти хрустальная, вот сервиз — не знаю из чего… галстуки тут, рубашки.

Лада. А мне ничего не подарили?

Алла. Подарили вот эту книжку.

Лада. Ой, какая большая! (Читает.) «Пейзажи Подмосковья». А что такое пейзажи?

Алексей Никонорович. Пейзажи… это фотографии природы…

Лада. Ой, как хорошо! А кто мне это подарил?

Алексей Никонорович. Один красивый мальчик.

Алла. Большой?

Алексей Никонорович. Ну… лет десять.

Лада. А где ты его увидел? Он в ресторане с вами был? А откуда он меня знает?

Алексей Никонорович. Ну да. Я ему рассказал.

Лада. Ты же говорил, что меня не берешь, потому что в ресторан маленьких не пускают. А он был?

Алексей Никонорович. Нет, я с ним на улице встретился.

Лада. И про меня рассказал?

Алексей Никонорович. Да.

Алла. Идти спать, Ладушка.

Лада. Папочка, а что тебе из твоих подарков больше всего дороже?

Алексей Никонорович. Вот этот дядя — Дон Кихот.

Лада. А для тебя, мамочка?

Алла. Ну самое дорогое здесь, конечно, вот этот приемник «Спидола» и вот эта хрустальная ваза.

Лада. И они тебе всего дороже?

Алла. Да. Иди спать, доченька.

Лада. Можно еще минуточку, мамочка?

Алла. Ну минуточку можно.

Лада. А для тебя, папочка, этот приемник тоже такой дорогой?

Алексей Никонорович. Ну конечно.

Лада. А почему он для вас самый дорогой?

Алла. Ну потому что он очень хороший, очень дорогой, он очень много денег стоит, и потому что папе всегда очень хотелось именно такой иметь.

Лада. И дороже из подарков для вас ничего нет-нет, эти самые дорогие? (Вдруг начинает рыдать.)

Алексей Никонорович. Что с тобой? Что с тобой, доченька?

Лада. Да… а… а… вы сказали, вы сказали, что для вас, для вас ничего нет дороже… дороже этого ящика и этой вазы… Подумаешь, стекляшка какая-то… да я ее сейчас разобью! (Замахивается.)

Алла. Не смей! Ты что это? Да что с тобой сегодня?

Лада. Да… а… (Плачет.) А мой зайка зеленый из пластилина папочке уже не нужен… мой зайка для вас плохой, вы все забыли его, вы его даже не вспомнили, а я его всю неделю лепила! У меня пальцы от него болят! Разве он плохой? (Плачет.) А вы… вы его и не вспомнили…

А л л а и А л е к с е й Н и к о н о р о в и ч стоят и смотрят то на нее, то друг на друга, потом А л л а хватает дочь на руки.

Алла. О, господи, какая ты еще малышка у нас, Ладушка! Мы просто случайно про него забыли. Конечно, твои пластилиновые зайки папочке дороже всех подарков, ведь правда?

Алексей Никонорович(берет у нее дочь). Глупенькая ты наша, глупышка! ты просто не так спросила, ты спросила — что среди ваших подарков дороже всего; ты просто, глупышка, еще не знаешь, что слово «дороже» имеет два смысла — один смысл в том, что сколько денег вещь стоит, а другой в том, насколько она ценнее тебе лично; тут «ценнее» тоже плохое слово, тоже два смысла — цена, — в общем, мы тебя с мамочкой просто не поняли, потому что ты неправильно спросила; ты должна была спросить, какой из подарков вам важнее всего или вам больше всего понравился, и мы бы ответили тебе, что, конечно, что безусловно твои пластилиновые зайки. Одни длинные ушки у него чего стоят! Да я ведь носил его в полиэтиленовом мешочке с собой на работу и в ресторан и каждому его показывал — вот что мне моя Ладушка подарила, вот же он, у меня в портфеле. Хочешь, достану?