Сделка

— Попробую, — солгал я. — Сильвия внизу, — добавил я, чтобы отвлечь ее внимание.

— Боже, теперь я должна встать?

— Придется, — сказал я. — Может, сказать ей, чтобы появилась завтра?

— Нет, не надо. Сколько времени осталось до самолета?

— Из дома надо выйти в одиннадцать.

Она села и посмотрела на часы.

— Ого, уже десятый час. Пора вставать. Я, наверно, ужасно выгляжу?

— С Сильвии не убудет.

— Есть, Эв, кое-какие вещи, с которыми надо разбираться, пока ты не… Ладно, я скоро!

Она встала с кровати и пошла в ванную.

— Передай Сильвии — я спускаюсь!

Вернувшись, я увидел на Флоренс какой-то халат прямо-таки колдовской расцветки. Но это не помогло — она выглядела испуганной и встревоженной.

— Эв! — произнесла она. — Попробуй войти в мои заботы. Я не беспокоила тебя о деньгах почти — сколько там — шесть месяцев. Так? Но сейчас вынуждена. Мы с Сильвией приготовили список. Его надо внимательно просмотреть. Извини, но тебе необходимо произвести некоторые выплаты, до того как ты…

Она подошла к окну по привычке — посмотреть погоду — и увидела там что-то, что прервало ее.

— Эллен слышала, как я ревела? — Я не знал, что ей ответить. — Она стоит у бассейна и смотрит на мое окно.

— Наверно, слышала. А что, собственно?..

— Сегодня это ей ни к чему. Именно сегодня. Жаль… Эв, ты поможешь мне? Сегодня очень нужна твоя помощь…

— Конечно, конечно.

«…И пора уезжать отсюда!» — закончил я про себя.

— Нам надо торопиться, — сказала она. — Ты помнишь, как три дня назад она уехала на выходные в Бальбоа? К Бекам?

— Что-то припоминаю, — солгал я.

Флоренс обращалась к человеку уже отсутствующему.

— Вчера утром мне пришло в голову, что, может, она захочет пойти с нами на вечеринку. Я позвонила Бекам и поговорила с Дженни. Ты знаешь, кто она?..

— Одна из… (Понятия не имел.)

— Правильно. Сокурсница Эллен. Дженни выпалила, что Эллен не было у нее и не будет. Затем она сообразила, что ляпнула что-то не то, и начала выкручиваться и лгать. Я попросила позвать мать. Бедной женщине осталось сказать правду. В общем, Эллен даже и не намеревалась ехать к ним.

— Где же она пропадала?

— Молчит. Когда Роджер привез ее домой…

— Ты хочешь сказать, что три дня она провела с Роджером?

— Выслушай до конца. Она заявилась, когда я собралась идти в полицию за тобой. В пять утра. Я немного накричала на нее, но у меня тоже есть нервы. Кроме того, я имею полное право спросить ее, почему она наврала мне, и узнать, где же она провела трое суток? Ведь так?

— Да, конечно.

— И знаешь, что ответила эта негодница? «Там, где я была, — меня уже нет!» (Кавычки закрываются.) И пошла в дом, нахально пожелав Роджеру спокойной ночи!

— А что сказал он?

— Он тоже понятия не имеет, где она пропадала. Говорит, что спал, когда ее величество позвонила и попросила — нет, не попросила, потребовала — подвезти ее на машине от «Мерси». «Мерси», как ты понимаешь, не речка в Англии. Это — дрянная дискотека в самом центре трущоб. И не спрашивай меня, как она туда попала. Когда этот бродяга посадил ее в машину…

— А почему она не взяла такси?

— Да, действительно, почему? Я тоже задалась этим вопросом. Поэтому сделала нехорошую вещь — порылась в ее сумочке. Сумочке, небрежно брошенной на стол. Вся наличность — 34 цента и несколько мексиканских песо.

— Где же она была?

— Вот это я и хочу выяснить.

— Хм!

— Со мной она не желает говорить. Я потеряла девчонку, Эв. Моя вина. И это убивает меня. Она так быстро изменилась. Иногда просто страшно, такой она выглядит отстраненной. Я вхожу к ней в комнату, а она встает и уходит. И так происходит очень часто. Ведь не случайно, Эв?

— Может быть, — солгал я.

— Каждый раз, когда она приезжает на каникулы, я думаю: «Вот он мой шанс — на этот раз я тебя не упущу, я вновь построю мост между нами». А затем каникулы проходят, и кажется, что прошла одна минута. Доброе утро, спокойной ночи, передай масло, спасибо… и она уехала. А мы так и не поговорили.

— Флоренс, нам не за что винить себя — у девчонки такой возраст. Кстати, что говорит доктор Лейбман?

— Насмехаешься? При чем тут Лейбман?

— Ну, может быть…

— Он говорит, что мы удочерили ее и теперь подошли к черте, после которой она сама захочет признать в нас родителей. Утешающая идея, не так ли? И еще он говорит, мол, не надо решительных действий, переживите это время.

— По-моему, он прав.

— Но неужели мне смириться? Если оставить все как есть… именно сейчас надо раз и навсегда установить хоть какие-то отношения. Я имею в виду, что если я — ее мать, то имею право знать, где она пропадала и, черт возьми, с кем она спала, если уж дело зашло так далеко. А если ты думаешь, что не можешь… то мне самой придется…

— Нет, нет. Я поговорю с ней.

— Попробуй, Эв! Мне нужна твоя помощь. Меня убьет разрыв с ней!

— Поговорю. А ты будь к себе снисходительнее.

— Стараюсь смотреть фактам в лицо. Эв, поцелуй меня!

Я поцеловал. Ее лицо выражало тревогу. Я поцеловал ее еще раз.

— Не бросай меня, Эв! — прошептала она. — Я буду ждать тебя. Я стараюсь изо всех сил.

— Знаю. Пойду к Эллен, хорошо?

— Я боюсь. Нам ведь еще надо поговорить о другом, а я ненавижу разговоры о деньгах. И тебя это раздражает, и меня, но мы дошли до крайней точки. В нашем совместном… в общем, говорю прямо — мы с Сильвией тщательно подсчитали и…

Я собрался уходить.

— Поторопись, Эванс. Я хочу лишь до конца прояснить обстановку. Времени это займет немного.

— С мамой все в порядке?

— Да. Просто приснилась чертовщина.

— Она послала тебя ко мне для серьезного разговора?

Я наклонился и поцеловал ее ресницы.

Когда Эллен была девчонкой, я приходил к ней в комнату, чтобы поцеловать ее перед сном, целовал один глаз, потом — второй, она говорила: «Спокойной ночи, папочка!» — я говорил: «Спокойной ночи, ангел!» — затем на цыпочках уходил, закрывал дверь, и официально она спала.

Когда я сделал то же самое, она бросилась ко мне в объятия и прошептала:

— Ох, папка, я знала, что ты будешь на моей стороне!

— На твоей?

— Неужели она не рассказала тебе, что случилось вчера?

— Ну, в некотором роде…

— Я больше не собираюсь терпеть это!

— Что, ангел?

— Понимаешь, па, есть на свете вещи, о которых я, может, и хочу тебе сказать, а есть такие — о которых не хочу, а есть и такие — о которых я не хочу сказать ни тебе, ни ей.

— Понятно, ангел, успокойся…