Сделка
Шрифт:
— Всего? — спросил я. — Сколько всего, Сильвия?
— Эванс! — Флоренс нервно рассмеялась.
— Где эти листы? Первый, второй, третий? — потребовал я.
— Вы сидите на них, мистер Андерсон.
Я вскочил. Листки лежали подо мной, измятые.
— Я хочу посмотреть, сколько у меня осталось или оставалось.
Сильвия перемножила и сложила.
— Последняя сумма по листу номер три плюс дополнения составляют 58 422.40.
— Это — последняя цифра? — спросил я. — Окончательная?
— Да, — призналась она. — По-моему, окончательная.
— Вы уверены? Я не хочу оставлять долгов. А где,
— Успокойся, успокойся! — успокоила Флоренс. — Здесь проблескивает лучик надежды. В основном благодаря отделу «Голубого Креста». Счета будут нормальными, просто они еще не все подсчитали. Доктор Арнстайн — очень терпеливый и услужливый человек, он говорит, что лечение обойдется нам всего ничего, тысячи в три. А теперь подумай, во сколько могло бы! Или нет, не думай. Одна мысль об этом кидает меня в дрожь!
— Теперь все? — спросил я.
— Теперь абсолютно все.
— Ты уверена? Сильвия, подумайте еще раз!
— Да, сэр. Я уверена.
— Отлично, — сказал я. — Беру ведение собрания в свои руки. Вот что мы сделаем. Вы выписываете чеки — я их подписываю. Понятно? Вы ведь принесли облигации, так?
— Да, мистер Андерсон.
— И я все подпишу.
— Ох, Эванс! — вздохнула Флоренс, ослабев.
— Прямо здесь? — спросила Сильвия.
— Да. И пока я подписываю, вы пишете письмо моему агенту с приказом продать все акции «Клондайка». Думаю, деньги с этих акций помогут покрыть все? А теперь поглядим, что осталось?
Я сложил весь свой доход с приходом и вычел долги.
— …Остается? — спросил я.
— …Остается? — повторила Сильвия.
— Итак, сколько же остается? — переспросил я.
— Вам остается… — сказала Сильвия. — около…
— Около девяти тысяч. Минус следующий налог и та сумма, которую начислят доктор Арнстайн и больница. Я бы не хотел трогать… А вообще… Нет, мне не придется трогать свой счет в банке.
— Не раньше следующего месяца, — сказала Сильвия. — Вы забыли про федеральный…
— Я и собирался это сказать. Но не будет ли к следующему месяцу достаточно поступлений от «Вильямса и Мак-Элроя»?..
Тут я вспомнил, что собираюсь увольняться.
— В чем дело, дорогой? — спросила Флоренс.
— Забегаю мыслию вперед, — сказал я.
— Слишком только не забегай. Мы еще обсудим будущее. Через пару дней, когда вернешься. Давай закончим с этим.
Она показала на оборот облигаций серии «С», где я должен был расписаться. Что я и сделал. Флоренс протянула мне следующую бумагу.
— В темпе, Сильвия, — сказала Флоренс. — У него осталось мало времени.
Я подписал еще одну облигацию. Сильвия оторвала от своего блокнота листок, на котором написала письмо агенту, и положила передо мной. Я подписал последнюю облигацию. Сильвия что-то считала. Я сложил облигации стопочкой и взял письмо.
— Все про все, — сказала Сильвия, — на ваших счетах остается 8709. К следующему месяцу вы обязаны заплатишь налоги: федеральный и штата, и останется 1509.95. Счет из госпиталя и от доктора Арнстайна, как он сказал, будет на сумму около 3000 — но пока точно не известно. Больше ничего, мистер Андерсон.
— И вот я ничего не должен! — воскликнул я ликующе и подписал чек.
— Да, — сказала Сильвия. — Если у вас нет доходов, про которые
я ничего не знаю.— Про них умолчим.
— Эванс, ничего страшного пока не произошло. Кажется, конечно, ужасным, но ты 16 лет работаешь в Калифорнии, а сейчас имеешь меньше, чем по приезде сюда…
— Не волнуйся, Флоренс.
— Не могу не…
— Я чувствую себя отлично!
— Не рассказывай сказок, я же вижу!
— Ты ошибаешься.
— Не ошибаюсь. Пожалуйста, не перебивай меня! Прикинь сам. У нас есть этот дом, за него выплачено две трети, а это — приличная сумма. Есть еще домишко в Индио, лучшего вложения капитала и не придумать. Если что случится, я могу жить там всю оставшуюся жизнь. Ты можешь сказать мне как-нибудь — продавай, — и я продам все, мы переедем туда и будем жить на проценты с моего капитала. Ведь он-то остался в целости и сохранности. Подумай об этом. Он не уменьшился ни на цент — его реальная стоимость такая же, как и в тот день, когда отец оставил его мне. Даже несмотря на некоторую утрату покупательной способности доллара. Мы всегда можем вдвоем поселиться в Индио и экономить на всем, будем читать, думать и наслаждаться тамошним солнцем…
Описание походило на Крепость № 2.
Я встал.
— Пора укладываться, — сказал я.
— Тогда беги, — сказала Флоренс и неожиданно обратилась к Сильвии: — Вы уверены, что ничего не забыли?
— Да, миссис Андерсон.
Флоренс повернулась ко мне.
— Дорогой, спасибо тебе. Спасибо. Я так волновалась по этому поводу. Но после твоих… Сильвия, принесите, пожалуйста, стакан воды.
— Хорошо, миссис Андерсон.
Сильвия ушла.
— Не хочу при ней… Но ты не можешь осуждать меня за эти хлопоты. После того, как ты сказал, что уходишь с работы. Но сейчас, когда столько всего завязано, может, это заставит тебя задуматься… Твое решение стоит очень дорого, слишком дорого. Не так ли? Но, знаешь, за тебя особо я и никогда не переживала, потому что ты — энергичен и напорист, долго бездельничать не можешь. Это не в твоем характере. Я знаю, что вскоре ты снова станешь самим собой, еще более удачливым и процветающим.
— Мне пора… — сказал я.
— Ты не возражаешь, если я поднимусь с тобой и поговорю на ходу?
— Флоренс, у меня осталось несколько минут.
— Хорошо. К тому же через пару дней ты вернешься. По-моему, с твоим отцом ничего страшного.
— С чего ты это взяла?
— Дорогой, он должен быть в порядке, и все!
Она подбежала ко мне и поцеловала.
— Спасибо, Эванс, за то, что все так быстро устроилось. Я чувствую себя гораздо увереннее. Гораздо. Я, конечно, перестаралась насчет денег. Развела шум, но деньги, согласись, это не только деньги, это — свобода. Без них мы вынуждены заниматься чем не хочется. Этане, ты слушаешь?
— Я должен собираться, — сказал я, поднимаясь по ступеням.
Пришла Сильвия и принесла стакан воды.
— Мистер Андерсон, — позвала она.
— Вспомнили что-нибудь? Быстро проверьте!
Сильвия улыбнулась.
— Нет, нет. Я хотела отдать вам телефонограммы из офиса.
Она подошла к папке и достала желтый лист бумаги.
— И еще, Эванс, — сказала Флоренс. — Думаю, надо бы тебе позвонить мистеру Финнегану.
Я шел по лестнице. Ее слова остановили меня.
— И сказать ему…