Седьмая вода

— Факел! — вскричал Разор, и бросился к штурвалу, рядом с которым стоял окованый железом ящик с факелами.

Рем высек огонь, и они схватили каждый по бутыли, зубами вытянули пробки и побежали к правому борту. Как раз в этот момент один из людей Оливьера был схвачен двумя щупальцами сразу, они запульсировали, сократились, раздался вопль, и во все стороны брызнула кровь и полетели внутренности.

Щупальца внезапно скрылись вместе с ошметками человеческого тела. Рем подбежал к борту, размахнулся и замер: из морских волн вдруг появилась монструозных размеров пасть, подобная диковинному цветку с четырьмя лепестками, усеянными мелкими острыми зубами. В эту пасть щупальца и поместили свою кровавую добычу.

— И как исчезает дым, да исчезнут… — прошептал Рем, клацая зубами от страха, и швырнул в пасть сначала бутыль, а затем и факел.

Следом за ним то же самое проделал и Разор. Рем промахнулся, и ворвань тонкой пленкой покрыла воду, которая тут же вспыхнула от факела. А Разор был более метким — тяжелый стеклянный сосуд, описав красивую дугу и разбрызгивая во все стороны содержимое, попал прямо в зубы чудовищу, и пасть заполыхала изнутри.

В это мгновенье всё изменилось: Микке отпустил штурвал, схватил секиру и принялся рубить щупальца направо и налево, Сухарь в трюме ударил «Табань!», команда наконец пришла в себя и организованно, спина к спине принялась очищать палубу от дергающихся отростков.

— Курва, — сказал Разор, и снова ругнулся: — Проститутка морская. Подумать только!

И сел на палубу. Рем уселся рядом с ним, потом тут же пристроился эльф, так и не выпустивший из рук корзину с бутылями.

* * *

Погибло и пропало без вести тринадцать человек, различные травмы получило больше двух десятков. Снасти и надстройки, и верхняя палуба требовали вдумчивого ремонта.

На галиоте никто не пострадал, поскольку одурманенные чудовищем они просто остановились и смотрели, как монстр расправляется с их товарищами. Потом Рему сказали, что прекрасные девушки, танцующие на скалах, превратились в щупальца в тот самый момент, когда он швырнул в воду фонарь. А он, ругаясь и поминая Бога, поведал, что они все чертовы придурки, у которых ударила в голову семенная жидкость, потому как нужно быть совершеннейшими кретинами, чтобы поверить своим глазам в такой ситуации! Скалы посреди моря, туман и танцующие на камнях прекрасные девушки, манящие мореходов! Тьфу, какая пошлая банальность!

Своей гневной тирадой Аркан пытался заглушить мерзкое ощущение пережитого ужаса, хотя и боялся сам себе в этом признаться. Ведь едва в штаны не наделал, когда его утащило за борт! И второй раз, когда увидел чертову пасть! Рем Тиберий Аркан, потомок бунтарей, полководцев, охотников на ведьм и истребителей чудовищ! Вся одежда его испачкалась и провоняла слизью и потом, а кираса покрылась мутными разводами… Палаш и вовсе потерял! И теперь сидел в одних подштанниках у дверей своей каморки и смотрел, как Микке под руководством эльфа выводит корабль из тумана на свет Божий.

— Скоро мы увидим берег! — воскликнул Эадор Нилэндэйл и зажмурился от ярких лучей солнца, внезапно разорвавших мглу.

А северянин ничего не ответил. Ему было стыдно.

Рем увидел Разора, который распекал людей на юте, и подумал, что порой порядка, дисциплины и сосредоточения всех сил человеческих недостаточно для победы. Порой нужно нечто большее…

— Рем, а откуда ты догадался, что нужно поджечь чудовище, чтоб всё закончилось? — окликнул его Жерар.

— Я вспомнил нашего капеллана, вот откуда, — ответил Аркан.

— А что, ортодоксальные попы учат вас, ортодоксов, как правильно жечь чудовищ? — то ли удивился, то ли подначил Жерар.

— Общим принципам, дорогой шхиман. Только общим принципам…

IX

— Как — весна? Что, серьезно? — Рем смотрел на эльфа, выпучив глаза.

Он поверить не мог, что проторчал в долбаном трюме столько месяцев!

— Я серьезен как никогда. Уже весна, и самый ее разгар. То есть — Эостра! Праздник весеннего равноденствия у тъялери. Мы прибудем в Доль Наяда после окончания торжественной церемонии, и до начала неофициальной части празднования.

Насколько Рем понял, соплеменники Эадора праздновали Новый год в день весеннего равноденствия. И делали это с размахом! Эльф, закатывая глаза, говорил о ночных кострах, танцах, музыке, угощениях и дружелюбной атмосфере, царящей на празднике.

— Значит, праздник в разгаре, и тут заявляется пара сотен диких вонючих мужиков, и всем его портит? Может, сделаем стоянку на пару дней? А ты пока предупредишь своих Владык и всё такое…

— Ну, милостивый государь Рем, во-первых, мужики совсем не вонючие. Твоими усилиями!

Аркан почесал шею и довольно улыбнулся. Действительно, за гигиеной он следил строго! Даже устроил баню на галиоте, которой пользовалась и команда красного корабля тоже. И чистое белье каждые три дня, и стирка, и уборка, и стрижка, и бритье… Ребята ворчали, но слушались, признавая авторитет молодого квартирмейстера и пользу от его нововведений. А эльф продолжил излагать аргументы:

— Во-вторых, испортить таким достойным милостивым господам как вы ничего не получится, там будет Владычица, а она как никто другой умеет поладить… Она умеет поладить с кем угодно и с чем угодно, кроме… М-да… — Эадор погрустнел, сбился, но потом снова улыбнулся и закончил: — И, в-третьих, про нас уже знают!

— Откуда это?

— Оттуда, любезный друг, — эльф указал на растущие вдоль берега густые заросли цветущих кустарников. — Дозорные видели и корабли, и меня, так что нас будут встречать, не сомневайся!

Корабли вошли в устье широкой и полноводной реки рано утром, а теперь солнце приближалось к горизонту, и гребцы тяжело вздымали вёсла под бой барабана, справляясь с течением. Крутой левый берег был покрыт радующей глаз сочной весенней зеленью — кустарниками и деревьями неизвестных Рему пород. Правый — пологий, представялял собой раскинувшиеся до далеких холмов луга, на которых паслись стада каких-то рогатых животных, поднимающих головы при звуках приближающихся кораблей.

Разор, покрикивая, прошелся по палубе. Он настоял, чтобы все привели себя в порядок и навели блеск на обоих кораблях. Хотелось предстать перед будущими нанимателями и покровителями в лучшем свете! Бывшие гребцы и мятежники постарались на славу: почти все коротко постриглись и побрились, вычистили доспехи и обувь, подшили и постирали одежду. Разор лично проверял, как подогнано снаряжение, и бормотал под нос что-то грубое, но одобрительное на солдатском жаргоне. Он подошел к Рему, и, прищурившись, осмотрел парня с ног до головы.

Блестящие глянцем ботфорты, надраенная кираса, расчесанные волосы и в целом опрятный вид, похоже, произвели благоприятное впечатление. Он глянул на Рема сверху вниз несмотря на то, что был ниже парня на полголовы, похлопал его по плечу и проговорил:

— Отец бы тобой гордился, — и отправился дальше, вбивая подошвы сабатонов в доски палубы.

Рем смотрел вслед старому вояке со смешанным чувством: с одной стороны ему была лестна похвала Разора, а с другой… Да, этот суровый воин для Аркана стал непререкаемым авторитетом и, в некотором смысле, образцом для подражания. Но откуда он мог судить о родственниках Рема, и тем более о Тиберии Аркане Старшем — его отце? Хотя, если Разор узнал о происхождении своего квартирмейстера и не сбросил его тут же за борт мощным пинком обутой в сабатон ноги, значит, переживать было преждевременно…