Седьмое море

– Нет, – с сожалением сказал Леня. – Ни одна не отказала. Знаешь, я до этого относился к Голицыну, в общемто, нормально. Пока не увидел этих плачущих девочек. В общем, он редкая сволочь.

– Ни разу не вмешался?

– А что я могу? – развел руками Леня. – Их ведь никто не заставляет ему верить. Даже если предупредишь, у девчонки в голове одно: я особенная, со мной так не будет. Все мы особенные, – усмехнулся Леня. – Только жизнь у нас у всех ломается, как под копирку.

– Да, это так, – машинально кивнул Алексей, который думал в это время о своем. – Алиса Сажина знает, что реально ее отец владеет холдингом?

– Конечно. Она ведь у нас уже четыре месяца работает. Алиса Дмитриевна умеет слушать. И потом, посвященныето знают. Сотрудники, пользующиеся особым доверием. Когда говоришь с единственной дочкой шефа, в голосе невольно появляются особые интонации. Никогда не замечал?

– Подобострастие? Да, замечал. Это почти неконтролируемая реакция.

– Ведь дочка самого Сажина! Конечно, она это почувствовала. И потом, она умная.

– Как к ней относятся?

– В общемто, неплохо. – Леня призадумался. – Она адекватна. В голосе присутствуют начальственные нотки, этакие командирские, но это скорее гены.

– Значит, ее уважают, но не любят, – подвел итог Алексей.

– А ты пробовал любить, к примеру, статую Свободы? Да, она потрясающая. Грандиозная. Вызывает все, что угодно: восхищение, преклонение, восторг. Но любовь? Она ж памятник! Сорок метров бетона, им же и останется. Любовь – это чтото интимное. К Алисе Дмитриевне отношения не имеет. Никто не станет с ней откровенничать. И в бар после работы вряд ли позовет. Да она и не пойдет.

– Откуда ты знаешь? Может, пойдет.

– Нет, Леша. Она – высокого полета птица, – тяжело вздохнул Леня. – С ее высоты нас, грешных, и не видать.

– Тактактак… Она тебе нравится, что ли?

– Святсвятсвят! – торопливо перекрестился Леня. – У нее ж глазищи, как у отца! Как зыркнет – душа в пятки уходит! Как представишь, что можно такую девушку обнять… – Он широко развел руки.

– Голицынто обнимает. И даже целует. Сажин видел, как они целовались.

– Знаю, – поежился Леня. – Удивляюсь, как он его не убил, Голицына.

– Зато добился, что они не спят вместе. Алиса сама разберется, кто такой Дан. Ее отец в этом уверен. Он дает дочери возможность учиться на собственных ошибках… Ну что, счет?

– Да, пожалуй.

– Значит, с докладом ты к Дмитрию Александровичу еще не ходил…

– Почему? Ходил.

– Но ты же сам сказал, что сначала хочешь во всем разобраться…

– Хоть Сажин и сказал, что финансовые махинации Голицына его не интересуют, но я счел своим долгом шефа предупредить. Голицын заложил свои акции Зебриевичу. А денежки профукал. Ресторанто прогорел. Поэтому Голицын кругом в долгах.

– Но у Голицына нет акций!

– У его жены есть. То есть были, пока она была жива.

– И Анжелика согласилась?!

– Както он ее уломал.

– Значит, реально эти восемнадцать процентов перетекли к Зебриевичу… Я, кажется, начинаю понимать… Вот почему Семен Абрамович пришел в шок, когда узнал о завещании Анжелики. И почему в моем кабинете появилась мадам Зебриевич. Значит, Сажин поехал в этот круиз выяснять отношения. Они хотели это сделать после того, как отпразднуют Новый год. А в новогоднюю ночь Анжелика исчезла. И все поменялось. Сажин увидел, как его жена целуется с Голицыным, и стал ко всему безразличен. Зебриевич, не зная о завещании, довольно потирал руки. Голицын… Если он не собирается жениться на Алисе, нет у него мотива! Ну, за каким лешим Даниилу Валерьевичу убивать свою жену?

– Хочешь сказать, что это сделал Сажин? – мрачно спросил Леня.

– А кто? Ты же сам бывший мент, прекрасно понимаешь: для убийства нужен мотив.

– Просто достала, – пожал квадратными плечами Леня.

– Не те люди. Если бы это случилось в рабочем бараке или в квартире, где живут наркоманы, то да, достала баба – это мотив. Но они же олигархи, Леня! Самому ручки марать? Да и зачем, если можно нанять дорогого адвоката? Хоть пять! Чтото там есть, чего я не знаю. А знают Зебриевич и Алиса Сажина, – уверенно сказал Алексей. – Начнука я, пожалуй, с нее.

– Удачи тебе! – рассмеялся Леня. – Не хотел бы я быть на твоем месте.

– А зря. Может, не стоит прятаться от девушки, которая тебе так нравится? – подмигнул ему Алексей и увидел, что Леня смущенно отвел глаза…

…Разумеется, он поехал в спортивный клуб, где тренировалась Алиса Сажина. Если повадки Даниила Голицына надо изучать в дорогих ресторанах, то на Алису Дмитриевну лучше смотреть, когда она на дорожке, с рапирой в руке.

В дверях Алексей невольно заволновался. Что называется, нахлынули воспоминания. Это было одно из самых загадочных убийств, которые Алексею довелось расследовать. Евгений Рощин тоже был фехтовальщиком. Он и трое его друзей, у одного из которых Леонидов как раз и работал начальником службы безопасности. «Атос», «Портос», «Арамис» и «д’Артаньян», красавец Рощин, самый горячий и смелый из всей четверки. И, разумеется, женщина, прекрасная, как сама любовь. Помнится, ее звали Марго…

Как всегда, Алексей тогда разобрал механизм до винтика и в правилах спортивных состязаний на рапирах разбирался прекрасно. Тренировку Алисы он смотрел с интересом. Присутствовать на тренировочных боях не возбранялось, напротив. Больше зрителей – больше азарта. Алексею хотелось понять по манере фехтования, что она за человек, единственная дочка Сажина. Одни очертя голову бросаются в атаку, другие, напротив, уходят в глухую защиту, как черепаха в свой панцирь, попробуй их оттуда достань, третьи плетут кружева, наслаждаясь больше процессом, чем результатом. Но есть гении, которым подвластно все и которые легко меняют тактику, идя к своей цели. С ними и труднее всего, потому что они непредсказуемы. Если Алисе дано свыше, сражаться с ней бесполезно. А бой выиграть надо.

Алексей почувствовал азарт. Девчонка хороша! Если бы она целиком посвятила себя спорту, она бы многого добилась. Но Алиса предпочитала оставаться любительницей. Ее манили другие призы, а на дорожке для фехтования она просто оттачивала свое мастерство. Чтобы потом не проигрывать, когда противниками станут ревность, жадность, зависть и предательство.

Сидя на зрительской трибуне, Алексей по достоинству оценил мастерство противника, с которым ему предстояло сразиться. Крепкие нервы, тактика боя от защиты, но ответ всегда острый, и почти всегда – импровизация. Как вчера в ресторане.

– Ангард!

Алиса отсалютовала сопернице рапирой и встала в позицию.

Это был заключительный бой. К этому моменту Алексей уже успокоился. Алиса – прекрасная фехтовальщица, но не гений. В ее богатейшем арсенале не хватает главного женского оружия – слабости. Ну, выигрываешь ты по всем параметрам – отдай хотя бы одно очко. И все тебе зааплодируют. Поймут, что ты женщина, тебе свойственны перепады настроения, милые капризы. И соперница не станет твоим заклятым врагом. Алиса же была безжалостна. Родись она парнем – получился бы второй Дмитрий Сажин. Но родилась девочка. Этото и было ее слабое место. Она упорно не хотела признавать себя женщиной и всерьез полагала, что, имея такое лицо и фигуру, можно безнаказанно играть в мужские игры. Что бы ты ни говорила, милая, мужчины будут согласно кивать, сохраняя серьезное выражение лица, и думать при этом о твоих красивых ногах. Так уж устроен мир.