Седьмое знамение
Шрифт:
– Тогда вспомни и скажи мне, я хоть раз тебя обманывал?
– Понятия не имею! Все умеют обманывать и притворяться!
Игорь вдруг тоже почувствовал панику, словно и он стоял на краю парапета и глядел вниз, на колыхание толпы, собравшейся во дворе.
– Я не притворяюсь, Сеня.
В это время на крышу поднялся еще один персонаж – Осипов. Ни Игорь, ни Сеня его не заметили, он спрятался и выжидал удобный момент для вмешательства.
– Не подходи!
– Не подхожу. Не бойся меня, Сеня.
– Я не боюсь тебя!
– Тебе никто не желает зла, Сеня. Умоляю, сойди вниз.
– Ни за что!
Игорь по-прежнему не спускал с него глаз и пытался незаметно придвинуться еще ближе, и заодно брал себя в руки. Пробудить процессы мышления у Сени
Внезапно Сеня опустил голову и провел рукой по глазам. Его лицо исказила гримаса, он стал говорить более связно.
– Другого человека я не слушал бы даже. Но ты, Игорь, меня поймешь. Для меня нет дороги дальше. Я не могу жить. Впереди у меня ничего нет. С самого рождения я совершал одни только ошибки, и каждая ошибка запутывала меня больше и больше в эти сети. Ты думаешь, я умру, когда спрыгну туда? Нет, я не умру. Потому что я уже умер. Может быть, я и не рождался вообще. И не жил никогда.
– Это не так.
– Так. Сравни хотя бы нас с тобой. Ты – супермен. А я – неудачник, наркоман, убийца. Разве ты не видишь? Я давно сошел с ума. Я теряю память и исчезаю с лица земли.
– Суперменов не бывает.
– Бывает. У меня нет будущего, Игорь. Я разрушен, и душой, и телом. Я не человек, а зомби.
– Ерунда. Тебя можно вытащить.
– Я один.
– Нет.
– Я никому не нужен!
– Сеня, не малодушничай. У тебя есть младшая сестра, которая без тебя просто погибнет, потому что за нее некому будет заступиться. Ты способен оставить Людмилку в таком же одиночестве, какое кажется тебе сейчас?
Теперь между ними было чуть больше пяти метров. Их уже можно было преодолеть в доли секунды и схватить Сеню. Проклятие, где пожарные? Если бы внизу что-то менялось, Сеня это заметил бы, а он по-прежнему стоял на парапете, скрюченный от отчаяния, как вопросительный знак. В лицо ему светило солнце, от которого он ничем не мог загородиться, и оно безжалостно обнажало Сенину боль и разочарование.
– Я больше не могу, Игорь!
– Тихо, Сенечка. Спустись сюда. Все будет хорошо. Мы тебе поможем – отец Александр, я, Осипов. Плескач отправится в тюрьму, а ты забудешь обо всей этой дикости и начнешь жить заново. Спускайся.
– Нет! Все кончено!
– Представь себе: сейчас внизу наверняка стоит Людмилка, смотрит сюда и дрожит от страха. Сеня, ты жестокий, если заставляешь ее переживать это.
Служебные машины всё не появлялись из-за нерасторопности зевак – они не торопились звонить в соответствующие инстанции, чтобы во время их отсутствия не произошло что-нибудь, самое интересное.
– Не подходи ко мне!
– Не подхожу.
– Ты все это придумал, но меня этой сказкой не успокоить. Тебе и Осипову я не верю. А отец Александр, даже если и жив, тоже солжет во имя спасения, что будто бы меня не было. Я же знаю, что я там был! Я опомнился там, неподалеку от трупа и от вас с Осиповым, и все видел и слышал. Нет, Игорь. Это конец.
– Конец бывает только в конце, Сеня, а для тебя еще не все потеряно! Ну зачем ты заставляешь всех страдать.
– А я? По-твоему, мне так легко? Я всю жизнь находился в состоянии шока! Мне надоело! Надоело равняться на других и сравнивать себя с другими! Надоело терпеть этот кошмар! У меня темнеет в глазах от усилий, и я больше не могу!
Игорь протянул к нему руку:
– Спускайся ко мне, пожалуйста.
– Не подходи!
– Не подхожу. Только спускайся.
– Не могу!
Игорь устал бороться с ним на расстоянии и ждать подкрепления, поэтому он мысленно сконцентрировался и решил начать подготовку к прыжку.
– Сеня, все, что ты мне сказал, не имеет смысла говорить на крыше девятиэтажки. Ради Бога, я же вижу, что у тебя есть все шансы выкарабкаться и зажить новой жизнью, без всяких Плескачей, наркотиков и прочей дребедени. Ты не один. У тебя есть друзья, которые всегда тебя поддержат в трудную минуту, и Людмилка, которую именно ты должен поставить
на ноги, так как у нее-то действительно никого больше нет, только старший брат. Ты запутал свою жизнь еще и тем, что не доверял нам, мне и Осипову, хотя доверял Плескачу, а это, согласись, немножко странно. Но, Сенечка, еще не поздно все исправить. Плескач рано или поздно будет взят и получит по заслугам. Не надо думать, что никто не пожалеет о тебе, если ты умрешь. Но ты ведь не умрешь, правда? Отец Александр нам не простит, если ты умрешь.Сеня молчал и корчился от боли на краю парапета.
– Спускайся.
Игорь сгруппировался для решающего прыжка, как вдруг с резким звуком, звуком пушечного выстрела, захлопнулась от сквозняка дверь, ведущая сюда. По крыше разнесся ее грохот и писклявое треньканье примотанной к ручке проволоки. Сеня весь встрепенулся, даже подскочил в попытке повернуться в другую сторону:
– Кто здесь? Не подходи!!!
Окончание его крика доносилось уже не с парапета и стремительно удалялось вниз. Сеня не удержал равновесия и сорвался. Впечатление было такое, словно из проектора выдернули слайд. Мгновение назад он стоял вот тут, перед глазами, и нет его, он исчез за краем парапета, и не существует силы, которая могла бы вернуть его обратно. Через несколько секунд убийственной тишины толпа завопила, заулюлюкала, забилась в истерике и отхлынула от крови, как от огня.
А на крыше царила полнейшая тишина, только ветер дул в уши.
Осипов покинул свое укрытие, подбежал к парапету и глянул во двор. И негромко ругнулся – там прибыли уже милиция, врачи и целых две пожарных машины, и занимались своими делами.
Еще чуть-чуть – и Игорь стащил бы Сеню с парапета.
Осипов повернулся к Игорю. Тот замер, как соляной столб, на половине подготовки к прыжку, с полусогнутыми коленями, с протянутыми руками, всем своим существом устремившись вперед, за Сеней, и взгляд его широко раскрытых глаз тоже замер – на той точке, где минуту назад находился Сеня.
О Господи, его нет.
Господи, неужели его действительно уже нет?
Дверь снова дала о себе знать – это забирались на крышу работники милиции. Осипова они знали лично и приветливо с ним поздоровались, а вот фигура Игоря их озадачила. «Наш с погибшим друг, – шепотом пояснил Осипов. – Он пытался убедить его сойти с парапета. Не успел. Но, ребята, это было ужасно. Давайте уведем его отсюда».
Игорь не сопротивлялся, когда его уводили с крыши, но каждую секунду оглядывался туда, где стоял Сеня, и сам был бледный и холодный, как труп.
Немного о любви
Когда Борис Новиков привел Фаину к себе в гости, то есть домой к Тимофеевым, о ней была наслышана уже вся улица. Борис был увлечен как никогда. Имя девушки он повторял даже наедине с самим собой. Ее образ преследовал его везде. Он видел девушку во сне – а до встречи с ней он вовсе не видел снов. Мысленно он разговаривал с ней в ее отсутствие и забросил свой «Город мертвецов», который до того семимильными шагами продвигался вперед.
Было одно «но» в этом радужном состоянии – теперь Борис не снимал маску и в полном одиночестве. Он осознавал свою влюбленность, но яростно этому сопротивлялся и уверял себя, что ничего подобного не происходит, а то, что он испытывает к Фаине – не более чем придуманный им с самого начала спортивный азарт и привлекательность борьбы. Ему было стыдно признаться в любви, так как он считал любовь непростительной слабостью, недостойной мужчины. Но, разумеется, при Фаине он в эти подробности не вдавался. Со стороны их отношения напоминали хождение борцов по кругу в ожидании нападения и с подготовкой собственной атаки, и оба пристально следили друг за другом. А на самом деле Фаина просто смирилась с присутствием в своей жизни Бориса и надеялась своим равнодушием его разочаровать очень скоро, избавиться от него и вернуться на круги своя. А уж он лез из кожи вон, обхаживая ее. Но не забывал и об осторожности, прежде всего не подходил к ней слишком близко и, тем более, не прикасался к ней и пальцем, чтобы не вылететь с треском в самом начале матча.