Седрик. 11

Хоронить? Сжигать? Кремировать? Я не знал, как сказать так, чтобы это не стало новым и добивающим ударом для Австралийца.

– Чтобы предать тело огню, - раздалось сзади. Я обернулся - Эрик Саймонс стоял в дверном проходе, ведущем на кухню, и в его серьёзных глазах светился холод. Не равнодушие, нет - я почему-то точно знал, что это злость на Кервага, всё-таки сделавшего то, зачем он пришёл.

К моему удивлению, Австралиец ничем не возразил. Напротив, он кивнул и произнёс:

– Да. Так будет правильно.

Затем он помедлил пару секунд и решительно шагнул в нашу комнату. Сначала я хотел последовать за ним, но потом решил, что лучше дать ему побыть одному, в последний раз наедине с Динго.

Когда Австралиец вышел, на его лице не было ни слезинки, и ничего, что выдавало бы горе... Если не считать мертвенно-бледного цвета этого самого лица. Зайдя на кухню, он быстро оглядел всех собравшихся и коротко сказал:

– Едем.

– Едем, - подтвердил Марк Роман, снимаясь с места и выходя из дома.

Снаружи стоял небольшой тёмно-синий фургончик. Саймон Саймонс сел за руль, мистер Роман рядом с ним, а все остальные разместились в задней части машины. Тело Динго, по-прежнему накрытое простынёй, лежало на какой-то большой доске, которую держал Джулиан. Я хотел взять её у него, но понял, что если сделаю это - то могу не справиться с эмоциями. Кажется, остальные подумали то же самое.

Саймонс повернул ключ зажигания, и мы поехали.

IV.

Пожалуй, за всё сегодняшнее утро это был самый гнетущий момент - сидеть настолько близко от мёртвого тела друга и ждать, ждать неизвестно чего... Мистер Роман, кажется, это понял, и гнал так быстро, как только мог, но всё равно секунды тянулись мучительно долго. Айлин и Падди прикрыли глаза - то ли для того, чтобы не смотреть на тело, толи просто от всего, что нахлынуло. Мы же с Австралийцем смотрели на простыню практически неотрывно.

– Кто это был?
– я не мог сказать, сколько времени мы уже едем, но Австралиец прервал тишину далеко не сразу.

– Какой-то тёмный эльф по имени Керваг, - я пожал плечами.
– И Марлинг. Не он стрелял, но он виноват.

– Что он сделал?

– Привёл Кервага в наш дом, - я постарался избежать всех подробностей, которые могли натолкнуть Австралийца на мысль о его вине, хоть и понимал, что рано или поздно тот попытается выпытать из нас всё.

– А правила?
– внезапно очнулся Падди.
– Джулиан, вы с Романом вчера говорили Марлингу о правилах. Разве он не нарушил их?

– Нет, - Джулиан покачал головой, - Он ничего не сделал сам, а только помог Кервагу. А тот... Тот не то чтобы вне правил: он просто их часть. Маги, хоть добрые, хоть злые - сторонние лица в Игре, преследующие свои интересы, тогда как Керваг - одно из препятствий в Игре.

– Ясно...
– взгляд Падди опять потух, и он опустил голову.

Ещё через пять минут машина остановилась, и мистер Роман вышел наружу.

– Приехали, - мрачно (хотя и не мрачнее обычного) сказал он, хлопая дверью. Мы все выбрались из машины, и я огляделся. Место, на которое мы прибыли, казалось не то пустырём, не то даже каким-то перелеском. На деревьях, окружающих пустое пространство, лежал снег, но место в центре было расчищено, и там уже находился... Костёр? Наверное, да. Большое возвышение из кучи толстых веток, невероятно тесно переплетённых между собой. Я не знал, может ли это загореться, но доверял в этом вопросе магам.

Машина остановилась с самого края пустыря, и мы медленно, тихо прошли к сооружению из веток. Никто не проронил ни снова, только снег хрустел под ногами. Мысли, которые проносились сейчас у меня в голове, было трудно вообразить и ещё труднее передать. Вот сейчас, ещё немного - и Динго уйдёт навсегда из моей жизни. Останутся воспоминания, останутся Падди и Айлин, Австралиец... А Динго уже не будет.

Джулиан торжественно водрузил доску с телом Динго на вершину сооружения и снял простыню. Я долго, мучительно выдохнул. Иногда про мёртвых говорят, что они "лежат как живые", но это был явно не тот случай. То, что передо мной труп, было понятно с первого же взгляда. Внутри Динго как будто что-то выключили: шерсть, раньше ярко-рыжая, теперь казалась какой-то тусклой и свалявшейся, лицо (называть его мордой сейчас казалось мне кощунством, хотя ещё вчера я не нашёл бы в этом ничего такого) не имело никакого выражения, полуприкрытые глаза смотрели вверх - сонно и слегка растерянно.

– Кто-нибудь хочет что-то сказать?
– отходя в сторону, тихо спросил Джулиан.

Я потёр виски. Сказать можно было много чего, но мне не хотелось впустую расходовать слова. Мы все и так знаем, что именно я хочу сказать. Все хотим сказать одно и то же. Произносить это вслух - лишний раз бередить свежую рану.

– Он умер как герой, - коротко сказал Падди, глядя прямо на тело.

– Он умер, защищая меня, - против своей воли добавил я.
– Я... Не подведу его.

Мне очень хотелось верить, что так оно и будет, но смерть друга очень сильно пошатнула мою веру в себя и свои силы. Желание мстить Кервагу или Марлингу, решимость, желание действовать сменялись апатией и сонной депрессией. То, что наши, пусть и навязанные, и местами трудные или страшные, но всё-таки волшебные приключения в одночасье сменились жестокой реальностью - всё это заставляло сомневаться в себе. Я молился только об одном: чтобы ни Джулиан, ни кто-нибудь ещё из магов не стал сейчас подбадривать меня, обнадёживать или - ещё хуже - обещать свою помощь.

Но они молчали. О чём думали сейчас они - сказать было сложно. Джулиан и Роман, скорее всего, корили себя за случившееся. Саймонсы? Я слишком мало знал их, что одного, что второго, чтобы сказать что-то определённо.

Эрик Саймонс, по какой-то странной иронии, заговорил именно в этот момент.

– Я не знал вашего друга, - начал он. Все удивлённо посмотрели на него - даже Саймон Саймонс. А тот продолжал, будто бы и не замечая этого.

– Но такая смерть - в бою, защищая другого - во все времена считалась самой достойной смертью. И... Где бы он сейчас не был, как бы не выглядело или не называлось место, в которое он ушёл - там никто не назовёт его трусом, не обвинит в том, что он подвёл друзей. Я очень жалею об одном - что не узнал его получше, пока мог это сделать. Больше мне сказать нечего.

На пустыре снова воцарилось молчание.

– Я поджигаю, - почувствовав, что пауза затянулась, оповестил нас Роман. В его руке снова появился тот самый меч, который я видел вчера; миг - и на его кончике пылает пламя. Когда мистер Роман поднёс огонь к краю сооружения, я ощутил, что присутствую при чём-то очень сакральном, почти языческом. Ветки вспыхнули неожиданно жарко - настолько, что весь пустырь окрасился в багровый от отсветов пламени, будто при закате. Был ли огонь каким-то магическим, или просто так совпало - я не знал и это меня не интересовало. Тело Динго начало гореть в этом огне, но я не чувствовал ни запаха горящей плоти, ни чего-то отвратительного - только печальное и величественное зрелище.

– Прощай, Дик, - прошептал я.

– Прощай, - повторил за мной Австралиец.
– Может, ещё и увидимся. Я...

– Я не могу на это смотреть, - пробормотала Айлин, закрывая глаза.
– Почему мы не похоронили его в земле?

– Так надо, - отозвался Австралиец.
– Это правильно. Он заслужил это.

Странно, подумал я. Сейчас Австралиец стоял рядом с Айлин, а до её фразы находился слева от меня. Но я совершенно не заметил, когда он подошёл к ней. Посмотрев направо, я не увидел никого, и даже снег там, где (как мне казалось) стоял Австралиец, не был примят. Я замер.