Секрет на троих

Постепенно я расслабился и даже начал ловить кайф от нашего незамысловатого общения. Она, как и обещала, была только моим другом и никем более. А «более» я бы и не смог.

Я всё еще любил Селин. С рвением безумца. Как параноик.

Любил так сильно, что порой думал, а не покончить ли разом со всеми этими мучениями и не повеситься однажды ночью на каком-нибудь дереве или, не спрыгнуть ли с многоэтажки.

Но продолжал жить. И мучиться. И страдать.

В новогодних спектаклях участвовать я отказался, да учителя и не настаивали, видя моё подавленное состояние. Я просто пребывал в состоянии близком к анабиозу и не мог проснуться.

Даже когда я случайно столкнулся в полупустом школьном коридоре буквально нос к носу с Селин Дойл, то не сразу это понял. И лишь подняв глаза и несколько секунд тупо рассматривая её образ, я осознал, кто передо мной, извинился и дальше продолжил свой путь.

– Нельсон! – Окликнула она меня, и я по привычке обернулся. – Поздравляю тебя.

Она приблизилась, но это меня почему-то не взволновало. В теле появилась слабость, из головы улетучились мысли, но сердце сильней не застучало, и возбуждения я не почувствовал.

Искра исчезла. Та, от которой я загорался как спичка. Её больше не было. Или я слишком долго спал?

– Поздравляешь? – Не понял я. – С чем?

– Ты выиграл в конкурсе. – Улыбнулась она.

Я повертел головой, пытаясь привести в порядок мысли. Странно, почему я этого не помню? Может, амнезия?

– В каком? – С трудом выдавил я.

– Художников.

Несколько секунд до меня доходил смысл её слов, а потом я кивнул.

– А, ну да. – Я закрыл глаза. И открыл. – Выиграл.

– Ты хоть помнишь? – Спросила Селин.

– О чём? – Не сообразил я.

– Что ты рисовал?

Я вздохнул. Общение давалось с трудом. Я не понимал, что она спрашивает. Ничего не понимал.

– Рисовал? А я что-то рисовал? Когда? – Я задумался. Если я выиграл на конкурсе художников, значит, я должен был что-то рисовать. – Ну да, рисовал. – Согласился я. – Точно.

– А куда ты повесил свой диплом?
– Поинтересовалась девушка.

– Какой диплом?

Я не понимал о чем она. Я вообще ничего не понимал. Девушка стояло так близко, что мысли наскакивали одна на другую, не давая сосредоточиться. Я уже и забыл, как это находиться рядом с ней.

– За победу в конкурсе. – Она нахмурилась.

– Каком конкурсе? – Пробормотал я, чувствуя себя словно загнанное в тупик животное.

– Молодых художников. – Медленно едва не по слогам выговорила Селин.

– А в этом? – Я нервно рассмеялся. – Так бы и сказала. Вообще-то не знаю.

– А твою картину, вернее мой портрет, выставили в галерее. Может, сходим, посмотрим? – Предложила она.

– Пожалуй, – согласился я, - но как-нибудь в другой раз. Сегодня я не могу.

– Тогда завтра. – Согласилась она.

– Тогда завтра. – Кивнул я.

На следующий день она поджидала меня после уроков на крыльце школы. Едва я вышел на улицу, как тут же нос к носу столкнулся с Дойл. Я даже вскрикнул от испуга.

– Я вроде твоего кошмара, - грустно пошутила она.

– Даже не знаю что ответить. – Признался я.

– Ну что, пойдём? – Она уцепилась за мою руку в области локтя.

– Куда? – Опешил я.

– В загс, - съехидничала она, - на выставку конечно. Мы же вчера договаривались.

Честно говоря, не помнил, чтобы я о чем-то с ней договаривался, но Селин так настойчиво тянула меня, что я сдался. Сзади раздались довольные восклицания наших друзей, но я не обратил на них внимания.

Галерея находилась совсем рядом со школой, так что минут за пятнадцать мы дошли до серого одноэтажного здания и, сдав куртки в гардероб, прошли в основное помещение выставки.

В обед в галерее посетителей кроме нас не было. Дойл быстро отыскала глазами мой рисунок и потянула меня за рукав. Я подошел и сразу же узнал его. Портрет Селин был настолько хорош, что даже не верилось, что это я его нарисовал.

Я посмотрел на портрет, потом на живую Селин, затем снова на рисунок.

– И как, много отличий? – Живо поинтересовалась она.

– Только одно. – Я усмехнулся. – Та девушка, - я кивнул на портрет, - любила меня, а эта, - я взглянул на Селин, - не любит.

Я сунул руки ладони в карманы брюк, испытывая неловкость от того, что только что произнёс.

– Зачем ты это делаешь, Селин? – Я не мог скрыть боль в голосе. – Чего ты хочешь? Неужели не видишь, как мучаешь меня? Не понимаешь, насколько мне больно? Ты думаешь, три недели способны перечеркнуть всё, что я к тебе чувствовал?

Я поморщился и покачал головой.

Она подошла ко мне. Встала напротив. Её пальцы почти коснулись моего лица, но в последнюю секунду рука замерла и безвольно упала вниз.

– Мне тоже больно, - торопливо зашептала она, проглатывая слова, - ты даже не представляешь как. Видеть тебя каждый день, но не иметь возможности…, - она вновь поднесла пальцы к моему лицу, но не коснулась его, а лишь в воздухе очертила его контур, - …коснуться тебя. Не ожидала, что будет так больно. И что до смерти будет хотеться вновь оказаться в твоих объятиях. Понимаю, это блажь, наваждение, но мне так этого не хватает. Обними меня, Нельсон.

Она просила, и я должен был уступить, но не мог. Снова обрести и потерять…. Моё бедное сердце этого просто не вынесет.

– Нет. – Я отрицательно покачал головой. – Не обниму.

– Почему? – Её голос был похож на писк цыплёнка.

– Потому что, обняв уже не смогу отпустить, а отпустив, не смогу снова примириться с потерей. Ты уж прости меня. – Снова слюна превратилась в колючую массу. – Зря мы пришли на эту выставку.

– Нел, я не хотела тебя обидеть. – Прошептала девушка, и её глаза странно покраснели.

– Знаю.

До чего трудно контролировать эмоции. Намного проще сорваться и наговорить всяких гадостей, а еще лучше прижать её к груди сильно-сильно и не отпускать.

– И я не хотел. Но так случилось. Мы уже не сможем забрать свои слова обратно.

– А тебе бы хотелось?

Странное чувство, вселяющее надежду. Глаза Селин, светящиеся ласковым огоньком. Наваждение какое-то!

– Нет. То есть да. Нет, не так. – Я запустил пальцы в волосы, пытаясь собраться с мыслями. – Свои слова я, конечно, хотел бы забрать. Я не должен был такое говорить. А твои…. – Я потянул носом воздух. – Наверно, горькая правда лучше, чем сладкая ложь.