Секрет на троих
Шрифт:
Хлопнула дверь, и мы вздрогнули. На выставке появились новые посетители. Мы были уже не одни.
И я ушел. Сбежал.
От самой желанной и любимой девочки на свете только потому, что побоялся, прикоснувшись к ней снова, почувствовать прежние ощущения и раствориться в них.
На острове между тем активно готовились к празднованию Нового года. На площадях больших городов, в детском парке, а также у нас в деревне установили большие зелёные ели.
Витрины магазинов причудливо украшались мигающими гирляндами из лампочек, ватой и дутыми стеклянными
По традиции наряжать школьную ёлку должен был выпускной класс, а украшать зал десятый, то есть класс наших друзей. Поэтому однажды вместо привычных уроков мы всей компанией собрались в актовом зале для важного мероприятия.
Томас и Патрик притащили два тяжелых ящика с игрушками, Бекки принесла гирлянды, остальные принесли дождик, мишуру и всё такое прочее, что могло пригодиться. Я принёс длинную лестницу, потому что наша елка была до потолка.
Сара, Дженни и Селин вырезали блестящие звёзды для украшения штор, мальчики натягивали под потолком леску, привязывая к ней разноцветные шарики, которые тут же надувались. Короче, работа кипела.
Правда, Бекки с Патриком больше мешали, нежели помогали. Своими обжиманиями и страстными поцелуями они сбивали с толку всех остальных, поэтому мы отправили их домой. Сара и Томас тоже не удержались, чтобы не поцеловаться под ёлочкой.
Учителей с нами не было, поэтому можно было не осторожничать.
Спустившись с лестницы, я обернулся и посмотрел по сторонам в поисках Селин. Она сидела на скамейке, обложенная блестящей серебристой бумагой. Заметив меня, она помахала мне ножницами. Я улыбнулся ей в ответ и, смутившись, отвернулся.
– Ей, не грусти! – Томас подтолкнул меня в бок, и я улыбнулся ему. – Она любит тебя. Я это вижу.
– Ага!
– Сыронизировал я, прилаживая стеклянные бусы к еловой лапе.
– Нет, я серьёзно. Ты просто слепой, – воскликнул Миллер. – Она смотрит на тебя и её взгляд светлеет.
Вот загнул! Не ожидал от него такой романтики.
– Ну, да, так я тебе и поверил! Ты просто Остин начитался. – Я имел в виду, что на уроке английской литературы мы сейчас проходили «Гордость и предубеждение».
– Причём здесь Остин, ты сам глянь!
И взяв за плечи, он развернул меня в сторону Дойл. Она действительно продолжала смотреть на меня. Особой нежности в её взгляде я не заметил, но пристальность. Да, согласен.
– Впечатляет. – Пробурчал я.
– А поговорить? – Намекнул Миллер. Удивительно, как все его намеки напоминают медведя, продирающегося сквозь бурелом. – Пойдём! – Он уцепился мне в руку. – Я силком потащу тебя, если по добру не пойдёшь.
Стиснув зубы, что скулы свело, я позволил подтащить меня к Селин.
– Как насчет заблудшей души, страдающей в одиночестве. – Ничего себе заявление! Миллер явно переигрывает.
Когда же он оставит попытки помирить нас? Неужели не ясно, что она не любит меня!
– Может, я тоже страдаю?
– Фыркнула
Это какой-то заговор. Томас несет полную чушь. Селин заявила, что страдает. Как будто мне от этого легче.
– Что я тебе говорил? – Он подтолкнул меня к скамейке, а сам в мгновение ока испарился.
– Поможешь? – Она протянула мне запасные ножницы и серебристую бумагу. Я пожал плечами и сел рядом.
– Не вопрос.
– Что у вас за серьёзные мужские дела?
– Пошутила она, шурша бумагой. Селин так ловко управлялась ножницами, что я засмотрелся.
– Томас опять решил помирить нас. – Я сразу же выдал его тайну.
При этом я неловко резанул и моя звезда из пятиконечной стала четырехконечной. Чуть слышно я чертыхнулся.
– А ты против? – Шоколадные глаза Селин заинтересованно скользнули по мне и плавно переместились на ножницы в моих руках.
Я хмыкнул.
– Вообще-то нет, но….
– Так в чем проблема? – Она хитро улыбнулась мне и, изучив мою кривую звезду, отправила её в корзину для мусора. – Тебе нужно попрактиковаться. – Заявила она.
– Эй, я так старался! – Воскликнул я. – Могла бы хоть сделать вид, что она тебе понравилась!
Девушка пожала плечами.
– Но я не могу. Она ужасна!
Я взвыл и снова схватился за ножницы.
– Проблема в тебе. – Буркнул я, разозлённый, что она забраковала мою звезду.
– Во мне? – Рассмеялась она. – Нельсон, ради Бога! Помнится я, первая пошла на мировую в галерее.
– Ага! – Вторая звезда упорно не хотела получаться. – До этого признавшись, что не любишь меня. И как ты думаешь, я должен был отреагировать на твой неожиданный порыв страсти? Кинуться в объятия, забыв обо всём? Где гарантии, что наигравшись, ты не вышвырнешь меня из своей жизни как ненужный мусор. Я вообще-то не альтруист и издеваться над собой не позволю.
– Ты всегда говоришь, что думаешь? – Для чего-то уточнила она.
– Стараюсь. – Я насторожился.
– Заметно. – Фыркнула она.
– Это оскорбление? – Не понял я.
– Нет. Просто констатация факта. Знаешь ли, мой милый Нельсон, в любви вообще нет никаких гарантий?
Я пропустил мимо ушей слова нежности.
– Слышал что-то подобное. – Буркнул я. – Но это в любви. А тобой движут какие-то непонятные мне мотивы. Если ты не любишь меня, то желая возвратить ты, либо хочешь причинить мне боль, либо из собственного эгоизма хочешь держать на коротком поводке. Чтобы я и к другим не сбежал и от тебя не отдалялся.
Селин пронзила меня шоколадным взглядом.
– Дурацкая теория! – Заключила она, но я не стал уточнять, почему именно.
Рука опять дрогнула, и я едва не запорол вторую звезду.
– Отдай сюда, монстр! Ты совсем её измучил. – Она отобрала звезду и быстро закончив, опустила в коробку к остальным звёздам. – Бедненькая! Нельсон хотел и тебя лишить лучика!
– Знаешь что! – Возмутился я.
– Что?
– Режь сама свои звёзды!
– А ты пойдёшь наряжать ёлку? – Она явно издевалась надо мной.