Секрет старой фермы

– Артур! – окликнул меня Бро. – Что это ты рычишь? Ну-ка, спокойно!

Я разве рычал? Не слышал ни звука.

Он открыл входную дверь:

– Ну, давай, покончим с этим скорее.

И мы вышли на улицу.

Ого! А здесь, оказывается, дождь! Это застало меня врасплох. Но тут я вспомнил, что сейчас сезон дождей. Сезон дождей! Моё любимое время года – хоть я и не могу вспомнить, какие ещё они бывают. И вспоминать мне недосуг – потому что я уже заметил в конце длинной дорожки для разворота автомобилей огромную замечательную грязную лужу. Она так и манила к себе, так что я устремился в ту сторону – может, и не совсем бегом, но точно быстрее, чем если бы стояли неподвижно. По пути я ещё сделал небольшой крюк к нашему снеговику. Мы получили столько удовольствия, пока его лепили – я, Бро и Хармони. Чтобы сделать снеговика, надо скатать три снежных кома – большой, поменьше и совсем маленький, а затем поставить их один на другой, откусывая от них по кусочку при каждом удобном случае. Хармони и Бро катали и собирали комья, а я взял на себя всё кусание. Это называется «командная работа», и мы с двойняшками – отличная команда!

Но сейчас наш бедняга-снеговик выглядел не ахти. Он осел и сморщился, а его лицо поблёкло. Я поднял лапу и пометил его. Это – важная часть моих обязанностей тут, в гостинице. Не случайно Берта часто говорит: «Эй, кто-нибудь, выпустите Артура на улицу, пусть сделает свои дела!» Думаю, вы и сами знаете – когда помечаешь что-то, нужно ненадолго сосредоточиться, так что, когда я закончил, мне было уже трудно вспомнить, чем я занимался до этого. Но тут меня осенило: грязная лужа!

– Нет, Артур!

Когда вы двигаетесь, уши у вас мотаются туда-сюда. Это очевидно. А я сейчас мчался на максимальной скорости и стремительно приближался к этой грязной луже. Уж к обеду-то наверняка поспею. Но вернёмся к ушам. Мотающиеся уши хлопают вас по голове, так что получается такой звук «хлоп-хлоп», и вы из-за этого можете что-то не расслышать. Скажем, крик «Нет, Артур!». Это звучало именно так, но разве можно быть в этом уверенным? Может, это было «Вперёд, Артур! Сделай это, дружище!». Совершенно не ясно, правда ведь? В общем, я честно постарался правильно понять, что мне сказали.

– Что ты наделал!

Мы двинулись по тропинке мимо сарая и старой ржавой спортивной машины, которую папа не успел починить перед уходом, – кажется, она называется «Триумф». Папа исчез вскоре после моего появления здесь, но я в этом не виноват. Может, это случилось из-за Лейлы Фэйрбенкс, дизайнера интерьеров: мама наняла её, чтобы сделать гостиницу более уютной и современной. Всё, что мне известно – это то, что я очень давно не видел ни папу, ни Лейлу Фэйрбенкс, а обстановку мама менять передумала. И, как по мне, так гораздо милее. Проходя мимо «Триумфа», Бро как-то странно на него покосился. И, кажется, его фигура немножко скукожилась под плащом. Почему? Понятия не имею, но видеть его таким мне не нравится. Он стал похож на скукожившегося снеговика. А этот мальчик не из тех, кто кукожится. Он же Бро! Хотя на самом деле он, разумеется, никакой не Бро. Это его так все называют, а по-настоящему его звать… как-то иначе. Думаю, я попозже вспомню. Возможно, имя для Хармони придумала мама, а для Бро – папа? Ничего себе! Моя голова сегодня, похоже, отлично соображает. А ведь день только начался!

Но сейчас у нас другие дела. В первую очередь – надо что-то делать с этим скукоживанием. У меня очень много дел здесь. Слишком много, чтобы браться перечислять их все, и это хорошо, потому что всё сразу очень трудно упомнить. Но одна из главных моих обязанностей в Блэкберри Хилл – не допускать никаких скукоживаний. А первая мера, которую я предпринимаю против подобных вещей, – это потереться о ногу того, кто вздумал скукожиться. Потереться нежно, но изо всех сил: чтобы напомнить, что я здесь, рядом.

– Артур! Ну что ты творишь?

Бро отпрянул в сторону. Что-то не так? Застёжки на его плаще, похоже, расстегнулись, а пижама почему-то стала очень грязной. Неужели Бро вместе со мной вывалялся в грязной луже? Ну до чего же классный парень! И то, как он сейчас пытается отряхнуть одежду, в моих глазах делает его лишь более восхитительным. Так что я ещё раз потёрся о его ноги – на сей раз даже энергичнее, чем в первый.

– Артур! Ты… как же это называется?.. Харм на моём месте точно бы вспомнила. – И, чуть тише, повторил: – Да, Харм бы вспомнила.

Взгляд у него стал задумчивым, а рука, словно сама по себе, опустилась и почесала меня по голове – как раз там, куда мне самому тяжело дотянуться.

Мы пошли дальше. Дождь продолжался, и его капли текли по щекам Бро. Помолчав, он сказал:

– Неисправимый! Вот как это называется. Ты, Артур, неисправим.

Неисправимый? Этого слова я раньше не слышал. Но оно мне нравится. Артур Неисправимый! Я прибавил ход.

Но это продолжалось недолго. Прибавлять ход бывает очень утомительно. Я немножко отстал, и Бро поджидал меня впереди, под старым, видавшим виды забором в конце нашего луга. За ним, если я всё правильно помню, идёт лес, а потом – ферма Дунов. Я был там всего однажды, тем странным летним днём, когда отправился на разведку и в итоге заблудился. Ну, то есть, на самом деле, конечно, не заблудился, потому что, когда мистер Дун позвонил маме, она сразу отвезла меня домой, а Хармони сказала: «Разумеется, он не мог заблудиться – ему же, чтобы найти дорогу домой, достаточно было просто пройти назад, ориентируясь на собственный запах». Вау! Жаль, что мне эта мысль не пришла в голову раньше!

Зато я размышлял об этом сейчас, на тропинке, всё ещё на некотором расстоянии от забора. Я поднял нос и принюхался. Разумеется, я ощутил запах мокрой шерсти и грязи, чего-то вроде ушной серы и ещё чего-то, что описать трудно. Пожалуй, назовём этот аромат «настоящий Артур». Но что это? Нотка коровьего аромата? Корова пахнет довольно похоже на лошадь, но в её аромате больше молочного. Что происходит? Я никак не могу пахнуть коровой. Даже сама мысль об этом…

– Артур! Мы не можем тут целый день торчать!

Правда? Разве у нас нет в запасе целого дня? Причём всегда, каждый день? Я, например, живу именно так. Но мне совершенно не хочется расстраивать Бро. Я одним рывком догнал его. Он перешагнул через сломанную перекладину в заборе и направился в сторону леса. Я тоже подошёл к этому месту и даже присел, чтобы перепрыгнуть, но подумал – и в последний момент прополз под ней. Я очень сносный гимнаст: думаю, надо было вам раньше расска- зать.

– Ну, Артур, давай уже! К ноге! Я тебе уже сто раз объяснял – это значит, что ты должен идти рядом со мной!

К ноге – значит идти рядом с Бро? Как интересно! Я подошёл и несколько раз энергично потёрся о его ногу. По узкой грязной тропинке мы похлюпали к лесу. Но только мы вошли в него, как впереди кто-то вышел из-за поворота и направился в нашу сторону.

Увидев нас, он остановился. Это ребёнок. Чуть крупнее Бро. Это же Джимми Донн! Может, они с Бро и не друзья, но точно знакомы. Он, случаем, не в одном классе с Хармони учится? Вроде я что-то такое слышал. А ещё вроде Хармони учится на класс старше, чем Бро.

Бро с Джимми тем временем поздоровались. Джимми подошёл ближе. На нём были джинсы, футболка и кроссы-сникерсы без шнурков. Ни плаща, ни шапки, ни сапог – и он вымок до нитки.

– Что с тобой? – спросил Бро.

– Ничего, – буркнул Джимми.

– А с глазом что? – не отставал Бро. – Он заплыл.

Ого! Я тоже заметил! Один глаз у Джимми был почти полностью закрыт, кожа вокруг покраснела и даже чуть-чуть кровоточила.

– Э-э-э, – замялся Джимми. – В дверь врезался.

– Чего?