Секрет старой фермы

Мы подошли ближе. У обоих были густые, мокрые от дождя бороды, а на шеях над воротниками плащей красовались татуировки. Что ещё? Пахли они как мокрые тряпки. Их насторожённые взгляды переместились на опухшую половину лица Джимми.

– Привет! – сказал Джимми. – Вы тут, случаем, корову не видели?

– Не видели ли мы корову? – повторил здоровяк.

– Она потерялась, – пояснил Бро.

Здоровяк подтянул ключом гайку, кашлянул и обернулся к товарищу:

– Роско, ты, случаем, не видал потерявшихся коров?

– Видел одну, – хохотнул тот. – На небеса взобралась.

Здоровяк рассмеялся, потом встал и посмотрел на нас.

– Мне жаль, джентльмены. Коров сегодня не подают. – С этими словами он опустил задние колёса фургона на землю и убрал домкрат и запаску на крышу. Роско смял стаканчик, выбросил его за каменную ограду и открыл водительскую дверь. В последний раз затянувшись, он щелчком отшвырнул окурок в кусты. После этого бородачи сели в фургон и укатили, вскоре исчезнув за поворотом.

Я доковылял до кустов, нашёл окурок и долго на него смотрел. Обычно я испытываю непреодолимое искушение попробовать то, что только что побывало во рту человека, но на сей раз мне удалось сдержаться. Я как-то уже пробовал окурок и зарёкся это повторять. И, в общем, мне понадобилось всего несколько попыток, чтобы и впрямь больше не пытаться! Не забывайте – я очень способный ученик.

Джимми задумчиво смотрел в пространство. Потом сжал руку в кулак и стукнул им по ладони:

– Куда она могла подеваться?

– Может, её позвать? – предложил Бро.

– Позвать? – переспросил Джимми.

– Леди Эм! Леди Эм! Леди Эм! – несколько раз прокричал Бро.

Ответом ему была полная тишина. Лишь шуршал вновь усилившийся дождь.

– Ну зато как минимум одну вещь мы знаем наверняка, – сказал Джимми. – В коровах ты ровным счётом ничего не смыслишь.

Коровы? Они совсем вылетели у меня из головы, но теперь, вспомнив о них, я осознал, что вокруг было очень много коровьего запаха. Я быстро сделал небольшой круг там, где стоял. Это помогает взять след по запаху, но, в каком бы направлении я ни поворачивался, запах становился слабее. Совершенно не понимаю, как это возможно.

– Почему он лает? – спросил Джимми.

– Наверное, голоден, – предположил Бро.

Голоден? Вовсе не потому! Но в следующий момент уже стало именно потому.

4. Принцесса

Можно ли сказать, что у меня скверный характер? Ни в коем случае! Иметь скверный характер – это плохо. Все хотят держаться подальше от того, у кого скверный характер. А ко мне все хотят держаться поближе. Стало быть, у меня не скверный характер.

Но это не значит, что у меня не может быть скверного настроения время от времени. Например, этим ранним утром у меня очень скверное настроение. Думаю, вы понимаете почему: я хочу своих сливок. Свежих сливок, которые Берта наливает мне в особое блюдце. Мои сливки! Сейчас же!

Да что такое со всеми сегодня? Со своего места на дедушкиных часах я слышала, как на кухне Берта тихонько напевает себе под нос. Напевать, как если бы всё было тип-топ, в тот момент, когда всё совсем не тип и не топ! Пальто Берты висело на крючке у входной двери, и её синий шарф свисал из кармана. Если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, синий – любимый цвет Берты. Я мысленно уже проложила короткий путь к вешалке, чтобы завладеть её синим шарфом и сделать с ним… потом посмотрим, что именно, – когда Берта вышла из кухни, надела пальто и обмотала синий шарф вокруг шеи. Как будто прочла мои мысли! Очень неприятно: мои мысли никого больше не касаются. Пожалуй, это ещё один повод отобрать у неё этот синий шарф. Что может быть логичнее?

Тем временем сверху донёсся мамин голос:

– Харми? Подменишь меня на стойке регистрации часика на полтора? Мне нужно в банк.

– Разумеется, – откликнулась Хармони. – И даже денег с тебя не возьму.

– Ха-ха, – рассмеялась мама.

Несколько мгновений спустя она появилась в прихожей с сумкой и зонтиком. Взявшись за ручку двери, она оглянулась на меня:

– Как дела, милашка?

Поразительный вопрос. Как у меня дела? Неужели не ясно? Я так и не получила сливки. Люди читают мои мысли. Синий шарф должен принадлежать мне. Как, по-вашему, у меня дела, а?

Мама ушла и закрыла за собой дверь. Хармони вышла из кухни в прихожую, на ходу доедая йогурт из пластикового стаканчика. Я время от времени пробую йогурт, и он вполне ничего, но не идёт ни в какое сравнение с сами-знаете-чем. С другой стороны, даже если у меня скверное настроение, я всегда рада видеть Хармони. Мне нравится и её прямая осанка, и шелковистая кожа, и большие карие глаза с множеством золотых искорок, почти столь же яркие, как у мамы. Да, она воплощённая красота. Хоть, разумеется, и не моего уровня. Я обязана это отметить, чтобы не вводить вас в заблуждение.

Хармони вошла за стойку, положила в рот ложку йогурта и принялась листать большую чёрную книгу. В большую чёрную книгу записывают бронь постояльцев. Что бы Хармони там ни увидела, это, кажется, огорчило её. Не глядя, она бросила пустой стаканчик из-под йогурта через плечо в корзину для мусора. Бро всегда бросает вещи в урны подобным образом, но никогда не попадает с первого раза. Я впервые вижу, как это делает Хармони – стаканчик от йогурта аккуратно плюхнулся прямо в центр корзины. В следующее мгновение я уже скользнула с дедушкиных часов и направилась к стойке. Мои движения при этом были ещё бесшумнее, чем обычно. Подойдя к Хармони, я вспрыгнула ей на колени.

– А вот и ты, – сказала она, погладив меня по спине, но по-прежнему глядя в чёрную книгу. Потом она перевернула несколько страниц. Все они были пусты. – Что нам делать, Принцесса?

Делать? С чем? Ведь всё наладилось. Моё дело – сидеть тут. Дело Хармони – гладить меня. Жизнь – штука вполне простая. Не нужно ничего усложнять всякими мыслями. Если бы я могла, я бы остановила время в это мгновение. Кстати, почему я этого не могу? Может, у меня ещё получится в будущем. Я размышляла, как бы приблизить этот момент, когда входная дверь отворилась и в прихожую вошла высокая женщина в чёрном дождевике. Она сняла с плеч рюкзак, откинула капюшон и расправила волосы – длинные и светлые, почти белые. Пепельная блондинка это, кажется, называется.

Хармони пересадила меня на стойку и встала.

– Добро пожаловать в гостиницу Блэкберри Хилл, – улыбнулась она. – Чем я могу вам помочь?

Женщина подошла к стойке и взглянула на Хармони сверху вниз. У некоторых взрослых лица светлеют при виде ребёнка, особенно – такого, как Хармони. А у некоторых – нет. Высокая женщина относилась ко второму типу.

– Мне нужна комната на один день, – сказала она. – А может, на два.

Человеческие голоса – это неисчерпаемая тема. Мамин голос – прекраснее всех, какие я когда-либо слышала: он сильный, но льётся, как музыка. У этой женщины голос был столь же сильным или даже сильнее, но в нём не было никакой музыкальности.

– Позвольте, я посмотрю, – ответила Хармони и заскользила пальцем по пустым строчкам в большой чёрной книге. – Хм. Сиреневая комната, кажется, свободна. Она у нас самая дорогая, но…

– Меня это устраивает, – женщина положила на стойку несколько карточек.

Если я правильно усвоила правила регистрации (а я наверняка их усвоила правильно, хоть они мне и неинтересны), то это кредитная карта и водительские права.

– Может, вы хотите сначала её посмотреть? – спросила Хармони.