Секрет темного прошлого

Родителей пытали, но они выжили и смогли обрести друг друга, а потом сделали все, чтобы мы выросли в мире и любви, они холили и лелеяли нас, возможно, излишне опекали, но кто бы не стал оберегать детей после того, как сам прошел через бездну боли и страданий?

И все-таки, когда пришло время и я захотела поступить в Академию фамильяров, папа и мама отпустили меня в Кар-Шан, в тот самый мир, где они были узниками. Нет! Они отправили единственную дочь в академию Кар-Града, потому что знали, что это лучшее место во всем Содружестве. Родители разделяли убеждения Рендела.

Рендел.

Архимаг остался в академии, не мог оставить Зверя без присмотра. Древний по-прежнему обитал в Руинах и вел себя как примерный фамильяр: тренировался со своим магом, набирался сил и казался бесконечно довольным жизнью. Мы больше не общались, каждый раз, когда я появилась в подземелье, Зверь пребывал в ипостаси черного барса и подчеркнуто меня игнорировал. Но я видела, что с ним Рендел становился сильнее, научился контролировать магию, которая была в его крови. Кар-Шан так же взывал к тому, кого выбрал своим новым хранителем, но больше не мог насильно вырвать в Нижний мир.

Какие-то две недели, и мы снова будем вместе. Две недели — и вместо каникул начнутся жесткие тренировки, но… скорее бы!

* * *

Храм Бога-Солнца всегда пробуждал во мне самые светлые чувства. Это был удивительный по красоте и простоте ансамбль из террас, величественных колонн и бассейнов. Без привычных стен, зато соленый морской ветер чувствовал себя здесь как дома. Вот и сегодня я ощутила его дуновение, едва поднялась по ступеням. Ветер коснулся щеки, по-хулигански взметнул вверх полы белоснежного платья, а потом умчался прочь, растворяясь в звоне воздушных колокольчиков.

Я переступила босыми ногами по прохладному мрамору и задрала голову, чувствуя легкую робость при виде голубого свода, по которому плыли иллюзорные облака, полностью повторяющие рисунок настоящего неба.

— Фамильяр Даниэлла, благодарю, что откликнулась на зов Оракула.

Верховная жрица возникла в окружении группы послушниц. Юные темноволосые девочки в белоснежных платьях и золотистых сандалиях старались выдержать торжественность момента, но в синих глазах сквозило живое любопытство. Да, моя семья знаменита на весь Сан-Дрим. Все-таки мы единственные фамильяры этого мира.

— Это честь для меня. — Я склонилась в церемониальном поклоне, а когда подняла голову, то не увидела ни верховной, ни юных послушниц.

Вместо них появилась огромная раковина. Ее створки были сомкнуты, но стоило сделать несколько шагов, как они распахнулись под мелодичный перезвон подвесок, украшавших колонны храма. В центре раковины подобно крошечному солнцу покоилась золотистая жемчужина, ее сияние было настолько ярким, что я опустила взгляд в пол.

Жрецы Сан-Дрима поклонялись солнцу, но его взор всегда было обращен в воды океана. Солнечный свет растворялся в воде, порождая великолепные золотистые жемчужины — живые артефакты этого мира. Они связывали все храмы Сан-Дрима и служили средоточием первозданной магии.

“Подойди ближе, дитя…”

Голос Оракула, прозвучавший в голове, был женский, но я знала, что и он был иллюзией, ведь ко мне обращался не простой артефакт, а сама суть Сан-Дрима. Первозданные миры, хранящие древнюю магию, обладали собственным разумом. На Сан-Дриме он назывался Оракулом.

Свет, исходящий от артефакта, сделался мягче, словно подстраиваясь под мое зрение. Когда я приблизилась к раковине, то смогла смотреть на золотисто-перламутровую матовую поверхность жемчужины.

“Даниэлла Тихая, ты вернулась домой, но принесла с собой след иного мира…”

“Я прибыла из Кар-Шана. Это…”

“Не имеет значения. Я чувствую родственную суть и боль. Сердце этого мира кровоточит. Агония порождает новые смерти и жажду… ”

“Не понимаю! Ты имеешь в виду жителей Нижнего мира? Они не могут жить без магии…”

“Мир не может жить без сердца. Когда придет время, слушай свое. Вспомни, чему учат воды Сан-Дрима, о чем поет ветер. И да прибудет с тобой свет… ”

Жемчужина вспыхнула так ярко, что я снова была вынуждена крепко зажмуриться, а когда открыла глаза, то Оракула уже не было, лишь на полу осталась крошечная белоснежная раковина.

* * *

Говорят, ипостась фамильяра отражает внутреннюю склонность и особенности характера. Кошачье любопытство, лисья изворотливость, стремительность мантикоры и трудолюбие бобра — все было при мне и этим летом, так что неспешные тюленьи каникулы длились ровно сутки после возвращения домой. Потом я занялась обустройством тренировочной площадки и подготовкой комнаты Эллы. Мне хотелось, чтобы ее отдых оказался незабываемым. И не как в прошлый раз!

В назначенный час я уже изнывала под башней телепортации и почувствовала Эллу, едва та прошла через портал. Наконец-то!

И снова потянулись томительные минуты ожидания. Ну почему так долго-то?! Наконец я услышала звуки шагов подопечной, радостно встрепенулась, едва увидев ее саму, и замерла в растерянности, услышав отголосок эмоций.

Элла была чем-то встревожена. Неужели не хотела ехать?

— Дэничка… — произнесла она еле слышно.

— Адептка Ласточкина, возьмите себя в руки. Вы же боевой маг! — Хлесткий голос Орланда Даркинфольда заставил меня стремительно обернуться. Менталист вышел из соседней башни и отрывисто бросил: — Не сейчас. Подождите, когда прибудем на виллу.

“Элла, что случилось? Что-то с родными?”

“Нет. Дома все хорошо…”

Значит, не дома, но тогда…

В глубине башни телепортации раздались тяжелые шаги, словно кто-то спускался очень медленно и осторожно.

Мое сердце пропустило удар. Не может быть!

Я бросилась внутрь, невзирая на вопиющее нарушение правил, миновала три ступени и очутилась в объятиях архимага.

— Ты здесь! Вы… Что с тобой? — В приглушенном свете башни лицо Рендела казалось мертвенно-бледным, только глаза пугающе светились фиолетовым.

— Даниэлла, мы можем продолжить разговор на вилле?

— Да! Конечно! — Я взяла Рендела под руку и едва сумела подавить потрясенный возглас, когда он на меня оперся.

Так мы и спустились во двор, где Даркинфольд на повышенных тонах общался с обступившими его жрецами и требовал пропуск в город.

— Прекрати. Ты знал, что дальше зала прибытия тебя не пропустит, — медленно, буквально сквозь зубы произнес архимаг.

— Я не наблюдаю здесь зала прибытия! — взвился менталист. — Только две жалкие арки. И да, я хамлю, уважаемые!