Секретные поручения 2. Том 2

Антон Григорьевич пожал плечами.

– Так ведь… Нет. Если бы не досигналился до него, тогда, возможно…

– Я помню номера, – вдруг показалась рядом мальчишеская голова. – И марку помню. Это «Крайслер-себринг», «купе», двигатель три литра, рядный, четырехцилиндровый, автоматическая коробка передач, разгон до сотни за восемь и три секунды. Вы записываете?..

– Ты почему еще не в школе? – нахмурился Антон Григорьевич. – Что за дела, Степан?

– Погодите, – сказал Курбатов. – Со школой мы как-нибудь утрясем. Так какие были номера у машины, мальчик?

– Эс шестьсот тридцать пять, эр ха двадцать один, – отчеканил мальчик. – Он все время бросает машину как попало. И у него задний бампер треснул, а он его скотчем замотал. И стекла с электроподогревом, и левое зеркало с электроподогревом, а резина низкопрофильная, семнадцатка…

– Погоди, – остановил его Курбатов. – Ты просто настоящий сыщик. Так, может, ты знаешь, как зовут этого человека? Ну, который водит эту машину?

– Нет, – с гордостью сообщил Степан. – Мне люди неинтересны. Я интересуюсь механизмами. И путешествиями. Вы играли в «Пиратов Южной Галактики»?

– Не играл. Но ты молодец. Теперь ты можешь идти в школу, – Курбатов потерял интерес к мальчику и повернулся к его отцу.

– Я так понял, что владелец «Крайслера» оставался у Веры Седых на ночь?

– Да, конечно.

– И как часто?

– Раз в неделю, два… Примерно так. Но в последнее время я его не видел. Зато где-то на прошлой неделе мы с ней встретились в лифте. Она была с другим парнем. Этот гораздо моложе.

– И как он выглядел?

– Обычный парень, лет за двадцать пять. Высокий, худощавый. Шатен. Зеленоватая куртка, кажется… Хотя не буду утверждать, что именно зеленоватая. Ничего такого, в общем, запоминающегося.

Курбатов заполнял бланк повестки. Он кивнул, не поднимая головы, затем отложил ручку и протянул повестку Антону Григорьевичу.

– Я вас жду завтра у себя. Адрес здесь записан. Время проставите сами, когда вам будет удобнее. Только предупредите меня где-то за час до встречи. Завтра мы поговорим обо всем этом подробнее. Все, спасибо.

Он поднялся, тщательно разгладил брюки и отправился в ванную.

– Какие новости, Савицкий?.. Ну ты и накурил здесь! – Он помахал перед лицом ладонью, разгоняя дым. – Хоть бы уж сигареты покупал приличные, что ли… Нашел что-нибудь?

Труп уже увезли, а вместе с ним уехал и судмедэксперт. Савицкий сидел на корточках, внимательно разглядывая эмаль на краях ванны и дымя беломором.

– Картинка в общем и целом такая. – Он глубоко затянулся, глянул на окурок и, поплевав на него, бросил в бумажный кулек. – Убийца сидел в квартире, не знаю как долго. На лоджии сухо, и там следы от мужских ботинок. У нее там пылища, давно не убирали, видно, а он принес на ботинках снег, который растаял и превратился в грязь. В общем, следы отчетливые. И довольно свежие. Много следов. Когда она пришла домой, он, по всей видимости, был уже здесь.

– Дружок? Любовник?

– А чего бы он тогда прятался? – резонно заметил Савицкий. – Он бы с ней прямо в ванной и сидел, развлекал бы ее. А так… Дверь в ванную он ножичком отпер. На косяке и на двери следы остались – вон, обрати внимание. Прикинь заодно, какого он росточку был.

Курбатов прикинул. Убийца просунул нож в щель между косяком и дверью и выломал щеколду. Судя по толщине, это явно был не столовый нож, а росту в убийце было…

Курбатов встал перед дверью, примериваясь, как бы он ломал ее. Убийца был выше его почти на целую голову.

– Потом он зашел, – продолжал Савицкий. – Быстро, она даже не успела вскочить. И одним ударом…

* * *

Виктор постучался и вошел. Курбатов мельком взглянул на него и кивнул, продолжая что-то писать. На столе перед ним лежал портативный магнитофон.

– Садитесь, не стойте, – буркнул он. – Я сейчас.

– У вас можно курить?

Важняк взял из пепельницы окурок с наросшим столбиком пепла, стряхнул пепел и глубоко затянулся.

– Нельзя, – сказал он.

Виктор сел, поставил локти на колени и сплел пальцы в замок. Через минуту он откинулся на спинку стула, перекрестил ноги и сунул руки в карманы пальто. Потом поднялся и начал осматривать ряды серо-зеленых папок на полке, а когда осмотрел, то стал изучать молодой побег традесканции, свисающий из закрепленного на металлическом каркасе горшка.

– Сядьте, – сказал Курбатов, не поднимая головы.

– Я здесь уже десять минут сижу, – сказал Виктор.

Курбатов вдруг посмотрел перед собой – не на Виктора, а именно перед собой, то есть в оштукатуренную желтую стену, – и пошевелил губами, словно вспоминая какое-то стихотворение. Потом сказал: «Ага» и снова принялся писать.

Виктор сел на место.

– Вы будете сидеть гораздо дольше, Виктор… как там вас по батюшке, не помню, – пробормотал важняк.

Виктор дернул плечами и изобразил на лице усмешку. Он собирался что-то ответить, но так и не ответил. Через несколько мгновений его усмешка осыпалась в то скучно-тревожное выражение, с которым он явился в кабинет Курбатова.

– А ведь я вас помню, – сказал он позже. – Мы встречались тогда у входа в прокуратуру, и Татьяна была…

– Была, – подтвердил Курбатов.

Он энергично воткнул догоревший окурок в пепельницу, словно прикончил кого-то, собрал бумаги в стопку, обстучал ее с двух сторон и положил перед собой.

– Вы преклоняетесь перед людьми нашей профессии, – сказал Курбатов. – Я отлично помню. А следователи по особо важным делам для вас вообще… Типа ноги готовы целовать. Я правильно цитирую? Вы готовы целовать мне ноги?

Лицо Виктора застыло.

– Нет.

– Ну и ладно. Тогда к делу. Должен предупредить вас, что разговор предстоит важный и нелегкий. И я собираюсь записать его вот на эту машинку. – Курбатов постучал пальцем по панели магнитофона. – Возражений нет?

Виктор издал горлом неопределенный звук и снова сцепил ладони.

– Вот и хорошо. – Курбатов включил запись. – Первым делом хочу спросить: вам известно, почему я вызвал вас сегодня?

– Ну… По убийству Татьяны Лопатко, – сказал Виктор. – Я приходил и соседи рассказали…