Секс с чужаками

Около двенадцати тридцати он услышал, что Вероника возвращается. Сен-Жак быстро переложил подушки обратно и притворился спящим.

Дверь в спальню отворилась, но свет не зажегся.

— Ларри? — прошептала жена. — Ларри, ты спишь?

Он слышал ее дыхание, хотя жена стояла еще в дверях, на противоположной стороне комнаты; он чуял запах бассейна от ее волос и одежды. Все чувства вдруг неестественно обострились, словно кисет, лежащий в подушке, наполнял воздух каким-то стимулирующим составом. Может быть, именно так он и должен работать: всю ночь не давать жертве уснуть, чтобы она и шанса не имела увидеть сон.

Вероника сбросила туфли и на цыпочках пересекла деревянный пол. Сен-Жак зажмурился. Жена стояла по его сторону кровати и Сен-Жак услышал, как она наклоняется, шурша чем-то из одежды. Он почувствовал на лице ее дыхание — чистое, ароматное и теплое — услышал, как она дважды, трижды глубоко втягивает воздух, каждый раз чувствуя, как она его выпускает.

Проверяет его, хочет убедиться, что кисет у него в подушке.

Сен-Жаку хотелось заорать, что ни у нее, ни у ее сестры нет на то никакого права. Вместо этого он продолжал лежать, неподвижный и напряженный, пока не услышал, как жена выпрямляется и выскальзывает из комнаты, потихоньку закрывая за собой дверь. После этого он слегка потянулся, разминая перенапрягшиеся мышцы, и услышал, как Вероника берет в госстиной телефонную трубку и набирает номер.

— Алло… Да. Нет, все в порядке, он это положил в подушку и уже спит. Ты, должно быть, где-то ошиблась. Он никогда… Нет конечно, раз ты говоришь, что так было, я тебе верю, но это никак не может быть он, понимаешь; может быть какой-то злой дух ПРИТВОРИЛСЯ… Конечно, я присмотрю, чтобы он не убрал. Мне нравится, как он пахнет. Стало быть, завтра увидимся. Пока.

Сен-Жак услышал, как Вероника идет на кухню, открывает холодильник, придвигает стул и садится. Самое худшее то, что она никогда не сделает ему ничего во вред, если не будет уверена, что это для его собственной пользы. Тогда как он сам, не имея никаких трансцендентных целей, не прибегая к морали или же самооправданию, прекрасно сознавал, что когда бы ни сделал нечто, способное ее ранить или причинить ей боль, это будет сделано всего лишь ради его удобства и выгоды, если не попросту из эгоистичного равнодушия.

За исключением одной краткой интрижки со студенткой во втором колледже, где он преподавал (глубоко задевшей Веронику, когда та обо всем узнала, хотя она ни разу не упрекнула за это мужа), Сен-Жак никогда ничего такого не делал и всегда знал, что никогда ничего не сделает. Теперь дело обстояло иначе, если только ему удастся развеять подозрения матери Изабель, продолжая в то же время призывать девушек в свои сны, не испытывая чувства вины из-за их принудительного участия в его фантазиях.

Немного погодя Вероника вошла в спальню, разделась в темноте и почти тотчас уснула. Сен-Жак по-прежнему бодрствовал, нервный и возбужденный, но теперь он еще боялся разбудить жену. Начиная, в конце концов, соскальзывать в сон, Сен-Жак опять испытал чувство падения вглубь собственных глаз. Ага, возликовал он, значит, кисет с травами не смог все-таки его остановить!

Однако на сей раз Сен-Жак переживал в обратном порядке не события минувшего дня, а то время, когда он лежал в кровати, притворяясь спящим. Ничего такого, что ускорило бы этот процесс, придумать ему не удалось, так что Сен-Жак взял сон под свой контроль, пожелав вылезти из постели. Текшее вспять время вновь поменяло направление и стало нормальным. Часы возле кровати показывали 4–00 пополуночи.

Он представил, как Терри и Джина открывают дверь спальни и входят на цыпочках, но ничего не произошло. Он представил себе звонящий телефон, которому звонит из автомата Лиз, сообщающая, что удрала из школы и будет у него через пять минут; телефон, однако, не зазвонил. Сен-Жак сказал себе, что к его дому только что подъехал автомобиль и вот-вот остановится прямо перед окном, и по-прежнему ничего не прооизошло.

Сен-Жак вдруг ужаснулся, решив, что мать Изабель нашла какой-то способ перехватить управление сном и вот-вот ворвется сюда в своей белой атласной бейсбольной форме и двинет его по голове или применит какую-нибудь из пыток, про которые он читал в книгах об Инквизиции.

Какой-то момент он был уверен, что просто проснулся, хотя часы свидетельствовали обратное. Сен-Жак взглянул на себя, подумав, что если он все-таки спит, то вполне можно сменить пижаму на что-нибудь другое, например, купальный костюм.

Пижамы не было. На нем был купальный костюм. Итак, это в самом деле сон.

Сен-Жак оставил снящуюся ему Веронику крепко спящей и пошлепал босиком в холл. Сны — это символы; если он хочет вступить с кем-то в контакт, что может быть лучше телефона? Он превратил каждую из цифр на телефоне в имя определенной девочки и набрал Марсию. Ничего; не было даже сигнала «занято». Сен-Жак попробовал других — безуспешно.

Закрыв глаза, он представил, что лежит на солнышке возле бассейна, но когда вновь открыл их, то оказался лежащим в своей кровати, хотя на мгновение ему показалось, будто он чувствует грудью и лицом солнечные лучи. Сен-Жак представил на себе поверх плавок твидовый костюм — тройку, потом прибавил рубашку, галстук, носки и туфли, о которых поначалу забыл, и снова вышел в холл, чтобы взять ключи от машины из пепельницы, где он их держал. Телефон стоял рядом с пепельницей и Сен-Жак заметил, что циферблат вернулся в обычное состояние.

Никто не поджидал его в романтичных зарослях кустов снаружи. Когда он попытался отъехать от дома на своем автомобиле, весь окружающий ночной ландшафт погас и Сен-Жак вновь оказался в постели, одетый в пижаму. Часы показывали двадцать минут пятого.

Еще несколько экспериментов убедили Сен-Жака, что он не может отойти от своего спящего тела дальше, чем на несколько сотен ярдов и не может изменять больше нескольких вещей одновременно. В противном случае Сен-Жак тотчас оказывался там же, откуда начал.

Продолжая экспериментировать, он убедился, что не может привести в свой сон никого из предыдущего дня. Помимо, разве что, Вероники, которая по-прежнему спала в кровати, составляя часть обстановки сна, но ее-то как раз Сен-Жак вводить в сон более активно и не хотел — слишком велика была вероятность, что все случившееся дойдет до матери Изабель, если он не сможет найти верного способа подавить или исказить память своей жены. Чувствуя себя довольно глупо, Сен-Жак перебирал журналы в гостиной, пока не наткнулся на последний номер «L'Evenement du Jeudi», перелистав который он нашел запомнившийся снимок — хорошенькая итальянская киноактриса, купающаяся нагишом возле отеля в Каннах.

Немного поупражнявшись, он обнаружил, что может увеличить картинку, извлечь оттуда девушку и сделать ее более или менее трехмерной, но оказался не в состоянии сделать ее похожей на настоящее человеческое существо — лишь на большую, глянцевую надувную куклу. Когда Сен-Жак попытался заставить куклу двигаться, она вздрогнула раз-другой и он вновь оказался на кровати, одетым в пижаму.

Итак, чтобы играть другие роли в этих снах-сценариях, ему необходимы другие люди. Может быть, именно так вообще и возникают сны — благодаря телепатическому контакту между умами спящих людей. Погружение в подлинное «коллективное подсознание» с целью исполнения желаний. В этом случае его отличие от других состоит не в телепатии, ибо тогда все телепаты; разница в том, что он каким-то образом научился входить в это коллективное состояние, оставаясь при этом в сознании и сохраняя ясность мысли.

Если он прав, то сомнения насчет морали можно смело оставить в покое: он не делает ничего такого, чего бы не делали и все остальные; единственное различие в том, что он взял свою роль под сознательное управление. Стало быть, он не выдумывает себе оправдания, что бы там ни говорила мать Изабель.

Однако все это ничуть не помогало ответить на вопрос, как вступить в контакт с умами спящих девочек. Возможно, он получает доступ к умам только тех людей, с которыми сталкивался во время «обратного восприятия». А это означало, что нынче ночью он не получит никого, кроме Вероники.