Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра

В кадре появился Билл. Он вопросительно смотрел на кого-то из зала, потом кивнул и повернулся к Штефану. Йоахим! Там же должен быть Йоахим!

— Я хотел бы… — попытался перебить ее Билл.

— Когда Том узнал, что я все знаю, про их отношения с Марией, то избил меня до полусмерти! Билл был тому свидетелем! Есть показания врачей!

Ситуация явно выходила из-под контроля.

— Билл, ты хочешь это прокомментировать? — повернулся к нему Рааб.

— Да, конечно. — Он махнул рукой.

К столу подошел Йоахим и показал пухлую папку:

— Мой клиент не хотел доводить дело до суда, надеясь разрешить возникшую конфликтную ситуацию мирным путем, но поскольку обвинение произнесено публично, мы вынуждены возбудить дело о защите чести и достоинства фрау Ефимовой и передать все материалы дела в полицию.

В зале повисла тишина.

— Вы серьезно? — удивленно уставился Штефан на нашего адвоката.

— Члену моей семьи публично предъявлено очень серьезное обвинение в том, чего он не совершал. У нас собрано достаточно доказательств невиновности Марии. Я не позволю, кому-либо оскорблять ее.

— Так мы стали свидетелям очень сложных отношений в семье Каулитц. А пока с нас всех берут отпечатки пальцев, вы, дорогие телезрители, посмотрите рекламу! — протараторил, смеясь, Рааб. И началась обещанная реклама.

Я закурил и сделал несколько глотков из бутылки. Меня трясло так, что челюсти сводило. Хорошо, что у Мари нет телевизора, и она не видела всего этого. Билл молодец! Отлично продержался! Телефон на столе ожил и на дисплее высветилось имя брата.

— Ты был великолепен, — искренне восхитился я.

— Я тебе завтра яйца оторву, — устало сообщил Билл и повесил трубку.

Мне не только ты яйца оторвешь, если быть уж совсем честным.

Хотелось позвонить кому-нибудь и обсудить шоу. С Биллом сейчас нельзя говорить, он не в состоянии общаться, да и после передачи, видимо, ему будет с кем поговорить. Позвонить маме? Нет, лучше Мари. А потом спать. Завтра у меня будет самый лучший день.

Разговор с Мари был похож на секс по телефону. Она как раз уложила детей и, по ее уверениям, легла спать, чтобы завтра быть полной силой для встречи со мной. Мы обсудили, как проведем полдня и вечер. Отвезем детей к Ирине, потом заедем к моим родителям, а потом уже… Я хотел сделать ей сюрприз. Она, наверное, сто лет не была в кино, поэтому, во время разговора с ней, я выбрал по интернету кинотеатр и заказал нам билеты на последний ряд. Можно было бы сделать еще кое-что… Я подумал, что было бы здорово заказать для нас зал и попросить украсить его воздушными шариками. Нет, будет пошло. Кольцо надо еще купить. А то как же я к ней без кольца заявлюсь. Все эти пункты я отмечал в ежедневнике по ходу беседы, наслаждаясь ее голосом, смехом, шутками. Она говорила мягко, тягуче, кокетничая, намеками. По проводам шел ток. Он проникал в вены, наполнял тело желанием. Мы говорили об очень интимных вещах, и я неожиданно понял, что впервые говорю с женщиной об этом. Мне нравилось играть в ее игру, нравилось чувствовать себя слегка возбужденным, нравилось, как фантазия рисует, что я буду делать с ней завтра. Долго. Сладко. Страстно. Я буду ее любить. Буду оберегать. Буду заботиться о ней каждый день. Задаривать подарками. Баловать. Я буду очень ее баловать. Я подарю ей на свадьбу дом. Большой. Светлый. Мы посадим у окна розовые кусты. У нас будут еще дети. Я сделаю всё, чтобы она никогда не пожалела о том, что вышла за меня замуж. Моя самая лучшая женщина. Через двенадцать часов я буду дома. Через двенадцать часов я буду с тобой.

Самолет коснулся земли, и я улыбнулся. Вот и дома. Следующая поездка только через пять дней. Я не выпущу тебя из постели, пока не насыщусь. В животе приятно потягивало от возбуждения. Обворожительно улыбнулся стюардессе, когда она проскользнула мимо меня к выходу. Я такой голодный, что, кажется, сейчас изнасилую от счастья весь мир. Коснулся рукой кармана, в котором лежала бархатная коробочка с кольцом. В Москве цены неприличные донельзя, но сейчас мне бы не хотелось мотаться по Берлину в поисках подходящего кольца, а это понравилось. Оно словно ждало меня на витрине, призывно подмигивая голубым бриллиантом. Мари оно обязательно понравится. Оно как будто специально создано для нее.

Я распрощался с группой, попросив водителя развести ребят по домам, ибо были они после вчерашнего не так, чтобы очень трезвые. Забавно наблюдать за ними. Когда-то мы были точно такими же. Также бухали всю ночь, также пугали в аэропортах таможню опухшими хмурыми лицами, также добирались до дома на автопилоте. Сейчас я не хотел думать ни о группе, ни о деньгах, ни о документах, я хотел думать только об одной женщине — Мари. Я хотел думать о том, как мы проведем сегодня время, какой у нас будет ночь, как завтра утром я буду целовать ее спящую, а она будет жаться ко мне и нежно улыбаться. Моя самая лучшая женщина.

Открыл дверь и вошел, скидывая сумку в угол к двери. Хотелось пройти в гостиную незаметно, закрыть ей глаза, но меня засекли…

— Папа! — взвизгнул Алекс, некстати крутившийся в коридоре, и радостно кинулся мне навстречу.

Из гостиной раздался еще один не менее радостный писк, и я услышал, как к нам со всех ног летит Дэнни.

— Арррр! Кто это? — страшным голосом зарычал я, отчего Алекс едва не выпрыгнул из шкурки, пританцовывая и смеясь.

Я подхватил пацаненка и высоко подкинул. Дэнни дергал меня снизу за штанину и требовал такого же полета. Я перекинул Алекса через плечо, подхватил Дэнни и «полетел» в гостиную:

— Вжжжжжж! Пристегните ремни! Мы взлетаем! Вжжжж!

Близнецы визжали от удовольствия и лупили меня ногами по почкам, а я мысленно молился, чтобы Алекс не соскользнул с плеча и не спикировал головой на паркет.

Я застыл на пороге гостиной, словно внезапно превратился в соляной столб. Меня буквально пригвоздило к месту. В правое ухо мне взвизгивал Алекс. В левой руке дрыгался Дэнни. Передо мной стоял Билл, гордо и слегка удивленно повернувшись в мою сторону. У окна стояла Мария. Солнце светило ей в затылок, и я снова обратил внимание на ее розовые уши.

— Папапапапа! — галдели близнецы. Я отпустил Даниэля и перехватил поудобнее соскальзывающего с плеча Александра.

— Ты ведь так не хотел, чтобы я сюда приходил, — не то спросил, не то просто сообщил мне Билл.

— Да мне-то что? — фыркнул я и на автомате пощекотал мягкий животик. Алекс засмеялся, ухватился за мои пальцы. Даниэль принес новую машинку. Начал показывать. Я не знал, что делать. Мари так и стояла у окна, переплетя руки на груди, и не делала никаких попыток подойти ко мне. Я чувствовал себя человеком, который долго таскал чужие каштаны, а теперь его поймали на месте преступления. Брат всё ей рассказал. Это конец.

— Мари, я все тебе сказал и мое предложение в силе, не смотря ни на что. — Билл покосился в мою сторону. Его пальцы бессознательно теребили ремешок куртки. — Детям будет лучше в родном доме. Я не хочу, чтобы они росли здесь, в этом нищем районе. Да и у меня больше возможностей, чем у тебя. Детям нужны хорошие условия, хороший дом, хорошая школа, здесь ты ничего им не дашь. Нужно, чтобы о них кто-то заботился, чтобы их мать была рядом, а не вкалывала круглосуточно.

— У детей хорошие условия, хороший дом и будет хорошая школа. О них заботится хорошая няня… — зарычал я, задетый за живое.

Билл резко перебил:

— Детей должна растить мать, а не няня! — Взгляд быстро отводит. Смотрит куда-то в сторону и вниз. Если бы Билл был волком, то, даю голову на отсечение, сейчас бы он скалился и прижимал уши.

— Но Мари нужна была работа! — с вызовом ответил я.

Билл усмехнулся, потом опять повернулся к Мари, расправив плечи и приосанившись:

— Наигралась в любовь с моим братом? Отомстила мне? Удовлетворила свое любопытство? Молодец. Я хочу, чтобы ты вернулась домой.