Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра

Брови Мари возмущенно изогнулись, глаза расширились, а рот приоткрылся.

— Она никуда не пойдет. — Я чувствовал, как в венах бурлит кровь, разнося по телу гнев. Но у меня на руках сидел Алекс, и я сдерживал себя, как только мог, боясь напугать ребенка.

— Это не тебе решать! Это моя жена и только я решаю, куда и с кем она пойдет. Комната для детей готова.

Билл говорил жестко, быстро, отрывисто. Где-то в глубине сознания, я понимал, что он всего лишь пытался произвести впечатление на Мари. Но я-то отлично знал, что именно он чувствует. Потому что я чувствовал то же самое — ревность, неуверенность, боязнь ляпнуть лишнее и всё окончательно испортить. Казалось, что мы идем по минному полю, и каждый следующий шаг может стать последним. Я мельком глянул на Мари, пытаясь сообразить, на чьей она стороне. Мне нужна ее поддержка, ее одобрение, хотя бы разрешающий взгляд. Мари щурилась и сжимала губы в нитку.

— Мари не твоя жена. Она моя женщина. Ее дети называют меня отцом, — постарался ответить я спокойно и уверенно, но голос предательски проваливался.

— Ее дети — мои дети. Она мать моих детей и моя жена. И сейчас я хочу, чтобы она собрала свои вещи и вернулась домой.

— Мари никуда не пойдет! Она останется здесь! Она будет со мной!

— Ничего, что я тут стою? — достаточно громко спросила Мари.

Я крепко прижимал к себе Алекса. Казалось, если я его отпущу, то отпущу ее. Сердце тяжело бухалось в груди, болело физически. У меня, наверное, дрожали руки. Очень хотелось куда-то сесть. Или хотя бы прислониться, чтобы не упасть.

— Мари, если тебя надо поуговаривать, или что ты там себе навыдумывала, говори сразу. Давай быстренько пройдем весь ритуал твоего возвращения, и закончим на этом, — нервно улыбнулся Билл, видимо ожидая, что мы сейчас дружно посмеемся над его остроумием.

— Ты вообще себя слышишь? — Мари цедила слова, зло прищурившись. — Я сказал… Я решил… Поуговаривать… Ты слышишь, что говоришь? Дом тебе мой не нравится? Тебя сюда приглашали? Район тебе не нравится? Твоим мнением кто-то интересовался? Работа тебе моя не нравится? Может быть это ты меня содержишь? Кормишь? Поишь? Одел? Обул? Кто дал тебе право выражать свое мнение там, где тебя его не спрашивали? Пойдем домой? Вот мой дом! Ты что себе вообразил? Ты кем себя вообразил?

— Мари, я хочу, чтобы ты вернулась домой, — в голосе слышалась просьба. — Детям нужен отец.

— Отец? — аж задохнулась она от возмущения. — Отец?! Отец, который чуть не посадил их мать?

— Вчера была передача… Ты же видела, да? Йоахим к понедельнику готовит документы для полиции и суда… О защите твоей чести…

Мари взмахнула руками и заметалась по комнате.

— Я тебе кукла что ли? Захотел — закинул за диван, захотел — вытащил? Думаешь, пыль смахнул и всё? Мальчик новой куклой наигрался? Другую захотел? Но искать новую долго, а я сойду до того момента, пока ты себе куклу получше, помоложе, поинтереснее не найдешь мне на замену?

— Нет, ты все не так поняла. Детям нужен отец, много места для игр. Они скоро вырастут, и тут им станет тесно.

— Господи, ну твое-то какое дело?! — простонала она.

— Билл, тебе лучше уйти, — тихо предложил я, видя, как Мари все больше и больше заводится.

— Только после тебя! — огрызнулся он.

— Тебе лучше уйти, — повторил я медленно.

— На каком основании? — заорал. Алекс вздрогнул и повернулся на громкий голос, намереваясь зарыдать. Дэнни прижался ко мне, и я был вынужден присесть, чтобы обнять напуганного ребенка.

— На том основании, что это моя женщина, ты ее расстраиваешь, и я хочу, чтобы ты ушел из нашего дома.

— А ты… — Мари повернулась ко мне. Адреналин резко ударил мне в виски. Я опустился на одно колено — мне нужна дополнительная точка опоры. Близнецы обняли меня за шею, капризно пыхтя. — Ты… — Она задержала дыхание. Ноздри раздулись, в глазах боль и обида.

— Я все тебе объясню! — поторопился я предупредить ее.

— И мне тоже! — влез Билл.

— Я хотел сегодня все сказать…

— Да-да! Я очень хочу узнать, как ты посмел дотронуться до моей жены.

— Ты… — хмыкнула она, глядя мне в глаза. — У тебя было достаточно времени, чтобы все мне рассказать. В реальности ты гораздо хуже Билла. Он, по крайней мере, не лгал мне так подло и цинично.

— Мари, я объясню…

Она подошла и забрала у меня детей.

— Конечно. Когда-нибудь, — улыбнулась мягко.

— Пожалуйста, я хочу с тобой поговорить! Я все тебе объясню. — Я преградил ей путь.

— Объясни всё своему брату сначала. Дай я пройду.

— Мари, — схватил за плечи.

— Том, я не хочу сейчас ничего слышать. Давай поговорим завтра?

— Сегодня, — уперто сказал я. Торопливо достал кольцо из кармана. — Мы поговорим сегодня. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, матерью моих детей.

Мари смотрела на кольцо и не делала никаких попыток взять его. Билл прожигал меня взглядом, наверное, мысленно убив уже много раз самыми извращенными способами.

— Я правда хотел с тобой поговорить обо всем этом сегодня, — тихо сказал я, пытаясь поймать ее взгляд.

Мари болезненно поморщилась, словно решаясь.

— Давай завтра, — сдалась нехотя.

— Нет, я и так оттягивал этот разговор, как мог. Мы поговорим сегодня. Подожди меня на детской площадке. Пожалуйста. Я все тебе объясню.

— Хорошо. Я подожду тебя на детской площадке, — кивнула.

Я протянул ей кольцо. Уголки губ дрогнули. Она накрыла мою руку своей.

— Потом… — едва слышно.

— Иди. Я быстро. Я догоню тебя.

— Догоняй, — снова кивнула.

Ее рука почти невесомо прошлась по моей спине. Мари ткнулась лбом мне в плечо, и я тут же ухватился за тонкую кисть. Сжал ее и поцеловал в запястье.

— Я догоню. Я сейчас… Я быстро. Верь мне. Пожалуйста, только верь мне.

— Догоняй, — прошептала. — Я буду ждать.

Резко развернулась и ушла, уводя детей за собой.

Я подождал, пока входная дверь хлопнет и повернулся к брату. Нам надо поговорить. И я сделаю это здесь и сейчас.

— Билл, если помнишь, год назад я пытался помирить вас с Мари…

— Да, а еще я помню, как ты убеждал меня последние месяцы, чтобы я не совался к Мари! — бычился брат.

— Ты злился, бесился и орал. Ты орал, что она тебе больше не нужна. «Пользуйся, брат! Можешь забирать ее обратно! Эта старуха мне не нужна!» — вопил ты. Так вот, я ее забрал! — Меня передернуло от воспоминаний, как я бегал между ними и старался прочистить мозги, помирить — одна тут же начинала рыдать, второй начинал истерично визжать.

— Ты не имел права ее трогать! — он ударил меня основаниями ладоней по плечам. — Она всегда была моей! Что бы я тебе не говорил, она всегда была и будет моей! Я хочу, чтоб она вернулась!

Я коротко ударил его в живот. Билл охнул и согнулся пополам.

— Ты опоздал! Я забрал ее! И больше не отдам тебе! Ни тебе, никому не отдам! Я люблю ее и хочу, чтобы она была со мной!

В бок прилетел удар. Не сильный, но достаточно болезненный. Я отшатнулся к стене.

— Мне плевать, что ты там себе навыдумывал! Я хочу, чтобы она вернулась! И она вернется! Мари никогда не полюбит тебя! Ты достоин только жалости! Она не будет любить тебя! Жалость! Только жалость!