Семь девиц для некроманта

Стражи, столь необходимый в этот момент, всё не было. Зато примчался запыхавшийся повар, за которым кто-то всё-таки удосужился послать.

Вероятно, в мёртвой голове кабана именно этот толстый мужчина в белом и был признан главным врагом. Кабан мигом потерял интерес к слугам, всё, что он хотел — это впиться клыками в сочный жирный поварской бок и изрядно потрепать этого мужчину. Подозрительное хрюканье, издаваемое кабаном на каждом шагу, тоже не сулило ничего хорошего.

— Ты, сволочь, не доготовил кабана?! — обвинительно воскликнул король, не заботясь о том, что оживлённые терпеть не могут громкие звуки. — Ты?!

Кабан обернулся. Он, конечно, хотел обидеть свою жертву, но самолично. Ущерб повару оживлённый собирался наносить самостоятельно, а не делиться с какими-то лже-королями. К тому же, если этот лже-король его однажды уже убил.

Потеряв всякое терпение, кабан бросился на Юстиниана. Верные слуги, позабыв об опасности, грозившей королю, помчались к выходу. Единственное, о чём они думали — это как уберечься от острых кабаньих клыков.

Наконец-то с пальцев Себастьяна сорвалась синяя искра. Она врезалась в кабана, и тот, угрожающе хрюкнув в последний раз, вдруг решил изменить манеру поведения. Нехотя, повизгивая при этом, он взобрался сначала на стул, а потом и на стол, совершая для жаренной туши совершенно немыслимые пируэты, а потом вернулся на тарелку и осел на неё. Айрис выдохнула от облегчения, отпуская наконец-то оживленного на свободу. Всё же, с растением ей удавалось совладать немного легче, а леди Трау, очевидно, очень давно умерла и не проявляла столь откровенно свои естественные желания.

— Неужели нельзя было сделать это с самого начала?! — обвинительно воскликнул Юстиниан. — Я столько пережил… Себастьян, это было жестоко.

— Увы, — развёл руками лорд Брайнер, — я оказался бессилен перед чужой магией. Сам не знаю, кто создал оживленца, но ведь тебе известно, что у нас очень мало контроля над силами других некромантов. Но кто б это ни был, он силён и не желал принимать мою помощь.

Это была Айрис, и от помощи Себастьяна она не отказывалась — другое дело, что тот сам не спешил останавливать взбесившегося фаршированного кабана.

— Мне уже как-то не хочется его есть, — тем временем вальяжно отметил лорд Брайнер. — Может быть, Юстиниан, ты покажешь мне, где будет проводиться решающий этап отбора.

— А? Что? — переспросил король. — Отбора… Да-да, я покажу тебе тот зал. Там, правда, практически ничего ещё не готово… Пойдём, — он поднялся. — Пойдём…

Юстиниан был растерян. Мысль о постороннем некроманте совершенно выбила его из колеи, а кабан, периодически издающий непристойные звуки даже в успокоенном варианте, кажется, совершенно не внушал доверия.

Себастьян взглянул на Айрис, и она почувствовала, как в её голове вспыхивают чужие, вкладываемые туда самим Бастианом мысли.

"Прикажи леди Трау, чтобы она позвала Дараэллу. Сейчас же. Мы спешим".

Айрис вздрогнула. Она надеялась на несколько дней спокойствия, но с неожиданной ясностью поняла: либо это решится сегодня, либо никогда. Нельзя было дать время королю созвать публику — при ней они уже ничего не сделают. Да, Себастьян поцелуем не убьёт свою избранницу, но тогда Дара вынуждена будет выйти за лже-Юстиниана, Остин останется в кошачьем теле, а страна — в подвешенном состоянии, потому что невесть что этот человек вздумает сделать со страной завтра, послезавтра или через полгода.

Девушку охватила решимость. Уже посылая импульс леди Трау, она чувствовала: либо всё закончится сегодня, либо никогда.

Глава тридцать шестая

Только покинув обеденный зал, Юстиниан несколько успокоился. Почему-то Айрис показалось, что напугал его не так кабан, в принципе, не способный причинить особенного вреда, а неизвестный некромант. Король не пылал восторгом от перспективы работы с Себастьяном, но именовал его другом и мог более-менее доверять. Этот же, посторонний, мог знать тайны, которые Юстиниан никому не хотел открывать, и обладать силой, способной нарушить тот хрупкий баланс, сохраняемый уже два десятка лет, который так старательно расшатывал и Его Величество.

— Сначала я думал провести церемонию отбора в тронном зале, — признался Юстиниан. — Но мне показалось, что это будет излишне торжественно. Тем более, придётся выносить трон, чтобы пустым креслом не маячил перед глазами.

— Да, — легко согласился Себастьян. — Ты прав.

Мужчины шли на шаг впереди Айрис, и лорд Брайнер ни разу не оглянулся на неё за все семь поворотов и одиннадцать лестничных пролётов, которые пришлось преодолеть. Юстиниан из этого делал свои выводы — что Себастьян оставался отстранённым и холодным к своей невесте. И ко второй, скорее всего, испытывал те же чувства, носившие скорее название опаски, чем влечения и любви.

Это было логично. Всё-таки, Юстиниан ожидал, что некромант станет сторониться всех девиц, которые могли бы стать его жёнами, будет делать всё возможное, чтобы ни к кому случайно не притронуться. Поцелуй же для него и вовсе был бы подобен казни.

— Потому я выбрал бальный зал, — протянул король. — Представь себе, мы установим там алтарь, будем ждать у него наших невест, а те выйдут к нам…

— Под руку с отцами?

Юстиниан нахмурился. У горных ведьм никогда не было отцов. Их имена скрывались от девиц, потому что мужчины были лишь приходящими, случайными вспышками в жизни колдуний.

Айрис вспомнила, как Дараэлла рассказывала, что некоторые женщины, чуть больше думающие о будущем ребёнка, чем о клане, позволяли мужчинам остаться до родов. Если рождался мальчик или девочка, не соответствующая требованиям горных ведьм, её отдавали отцу, и ребёнок был спасён. А если это была новая синеглазая ведьма, её оставляли, а мужчине приказывали уйти.

Другие же изгоняли любовников сразу же после зачатия ребёнка, и тогда тех детей, что не подходили горным ведьмам, сбрасывали со скал. Дара говорила, что этот варварский обычай до сих пор царствовал в их клане, а женщины, которые не хотели с ним мириться, были готовы взять на себя любой долг, лишь бы сбежать. Все знали, что долг должен быть практически невыполнимым, чтобы горы отпустили свою дочь, и потому часто выбирали вечную любовь…

Но Дараэлле повезло. Она должна была просто восстановить справедливость.

— Нет, отцов не будет, — наконец-то нарушил тишину Юстиниан. — Моя невеста говорила мне, что не хочет иметь с ним дела.

Да, потому что у неё нет никакого отца.

— Но я уверен, что это будет очень красиво! — вдохновлённо продолжил король. — На нас будет смотреть всё высшее дворянство королевства! Вот мы и пришли… — он остановился у высоких дверей. — Завтра надо будет поставить сюда стражу.

— А почему её нет сегодня? — всё с такой же холодной участливостью полюбопытствовал Себастьян.

— Пока что нечего охранять, — усмехнулся король. — Мы почти ничего сюда не перенесли. Ты очень рано прибыл, Бастиан! Только сделали небольшой ремонт перед свадьбой, ещё планировали дорабатывать…

Тем не менее, Юстиниан с нескрываемой гордостью толкнул двери в огромный бальный зал. Себастьян, бывавший здесь, наверное, не раз, вошёл внутрь со скукой, отображаемой на лице, а вот Айрис не смогла сдержать восторженный вздох, когда переступила порог.

Огромные сводчатые потолки, расписанные талантливейшим из художников, мраморный пол, наверное, стоивший целое состояние, прекрасные витражи на окнах… Айрис приходилось ежесекундно напоминать себе, что нельзя крутить головой, словно девка, впервые попавшая на базар. Леди Трау не простила бы ей подобное поведение.