Семь грехов Уилсона

– Не стоит, – я улыбнулся и прикоснулся к ее ладони, безвольно лежащей на скатерти. – Еще не нашлись такие проблемы, из-за которых я буду просить в долг у своей девушки.

– Ну да, ты гордый... – хихикнула Моника, немного оживившись.

– Ваш заказ, – нам принесли поднос.

– Как раз вовремя, – я взглянул на часы и принялся за еду. – Приятного аппетита, Моника.

– И тебе.

Обеденный перерыв подходил к концу. Мы вышли из кафе, и я первым делом огляделся – не мелькает ли поблизости сутулая фигура брата. К счастью, его не было видно. Кажется, свалил.

– Останусь покурить, хорошо? – сказал я девушке. – А ты иди.

– Кларенс, ты ведь обещал бросить, – с укором произнесла Моника. Я улыбнулся и погладил её по щеке:

– Обязательно брошу. Я уже присматриваю себе никотиновые пластыри. Но, ты ведь знаешь, от всякой вредной привычки стоит избавляться постепенно.

– Разумеется, – девушка, успокоившись, кивнула и направилась к зданию. Я же, перестав улыбаться, вытащил сигареты и закурил. Ага, конечно, размечалась. Буду я из-за тебя бросать курить.

Я заметил, как Джон глядел на меня через прозрачную витрину кафе. Я дружелюбно улыбнулся ему, но парень, никак не отреагировав, исчез из моего поля зрения. Скользкий он. Подозрительный. Не нравится мне, и все тут.

Я докурил сигарету, бросил ее в урну и торопливо направился в здание. Перерыв почти кончился.

Остаток рабочего дня тянулся медленно и скучно. Я переделал все свои дела, и уже просто изображал бурную деятельность, перекладывая бумаги и копаясь в компьютере. Ближе к вечеру ко мне подошел Лаки.

– Ренси, дружище, – начал он. – Извини, но не мог бы ты мою работу доделать?

– А что такое? – поинтересовался я. Лаки смущенно хмыкнул:

– Да хочу свалить пораньше. Меня ждет одна милая красотка...

– И это не Мелинда, – с ухмылкой продолжил я. Лаки рассмеялся:

– Проницателен, как всегда! Верно, не Мелинда. И, чтобы она не узнала, хочу встретиться с той красоткой в рабочее время... Ренси, дружище, ну чего тебе стоит! – перешел он на просящий тон. – Ты сам говорил, что живешь один, значит, никто не будет орать, если задержишься.

Я задумчиво кивнул. И то верно. Рэй уже наверняка напился и дрыхнет, или шляется по подворотням в поисках перед кем бы встать раком.

– Ладно, – решился я. – Тащи сюда свою работу!

Лаки просиял и, хлопнув меня по плечу, в одно мгновение опустил мне на стол... здоровенную кипу бумаг. Твою мать, да тут работы часа на четыре! Он что, вообще сегодня ничего не делал??

– Буду должен пиво! – заговорщически подмигнул Лаки и убежал. Я, через силу улыбнувшись, кивнул ему вслед и принялся за дело. До конца рабочего дня оставалось меньше двух часов. Опять задержусь. Ну, зато, надеюсь, получу больше.

Через два часа все ушли, остался только я да еще парочка трудоголиков. Моника, погладив меня по плечу на прощание, да шепотом пожелав удачи, тоже убежала. Я, раздраженный донельзя, пытался разобраться в документах и приписках Лаки, словно куриной лапой написанных. Работа грозилась затянуться.

Чуть позже ушли и остальные. Зашаркала по полу швабра уборщицы, почти весь свет в офисе приглушили. Я с облегчением заполнил последний бланк и с хрустом потянулся. Спина затекла... Ну и денёк. Я навел порядок на своем столе, положил бумаги обратно к Лаки, и направился домой.

На ресепшен уже сидел другой охранник, сменивший Чарли. Он безразлично скользнул по мне взглядом, когда я устало прошел мимо него, и снова уткнулся в телефон.

Я вышел из здания и ускорил шаг. Успеваю ли на последний троллейбус?? Успеваю! Я бросился к остановке и на ходу запрыгнул в салон. Уже устроившись на сиденье, я вытащил наушники и водрузил их на голову. Отлично. Я прикрыл глаза, слушая успокаивающие меня тяжелые аккорды.

Через полчаса я стоял перед домом. Я поднялся по лестнице и вставил ключ в замок. Он щелкнул. Или Рэя нет дома, или дрыхнет... Я вошел и споткнулся о чужие ботинки, брошенные в прихожей. Нахмурившись, я прислушался. Из комнаты брата раздавались приглушенные дверью стоны. Настроение мгновенно испортилось. Ублюдок, я же сказал ему не водить сюда своих “клиентов”! Не маскируясь, я снял куртку, громко швырнул свои ботинки на полку и прошел в свою комнату. Избавившись от рабочей одежды, я натянул футболку и шорты, со злостью прислушиваясь к происходящему за стеной. Сейчас бы ворваться туда, выпинать этого козла из квартиры, а Рэю хорошенько начистить морду, чтоб неповадно было! Но, боюсь, если я туда зайду, меня вывернет от омерзения.

Я пошёл на кухню и включил телевизор. Заглянул в холодильник. На полке стояла тарелка, накрытая крышкой от сковороды. Под мутным стеклом угадывалось сероватое пюре и котлета. На крышке была прикреплена бумажка, на которой кривым почерком брата было написано: “Твоё. Разогрей.” Я сунул тарелку в старую микроволновку и начал ждать, краем уха слушая бормотание телевизора, удачно заглушающее ненавистные мне стоны.

Когда микроволновка звякнула, я услышал, как дверь в комнату брата открылась. В прихожей раздался шорох, как будто кто-то одевался, и тихий голос брата. Ухо уловило шелест купюр. Я брезгливо поморщился.

Входная дверь хлопнула, оставляя нас вдвоем. На кухню вошел Рэй, виновато опустивший глаза. Я, пристально глядя на него, отправил в рот порцию пюре.

– Привет, Кей, – робко подал голос брат. – Как работа?

– Я тебя, вроде бы предупреждал, – спокойно сказал я, но внутри все дрожало от злости. – Никаких гомиков в квартире.

– Извини, я думал, ты сегодня ночуешь у своей девушки, – начал оправдываться Рэй. – Ты долго не возвращался, и я...

– Решил развлечься? – закончил я не предвещающим ничего хорошего тоном. Рэй нахмурился и замолчал.

– Я... – начал брат, но я замахнулся и швырнул в него ложкой. Она ударилась о стену почти у самой его головы, и упала на пол, узвякав куда-то под холодильник. Рэй вздрогнул и покосился на неровное пятно от пюре, оставшееся на стене.

– Последнее предупреждение, – произнес я. – Еще одна такая твоя выходка – и будешь жить на улице. И не начинай свою трепотню, – я ткнул пальцем в сторону брата, заставляя его заткнуться, – про “мы же братья” и что “должны держаться вместе”. Ты меня понял?

– Да, – пробормотал Рэй и поспешно ретировался в свою комнату. Я выдохнул и раздраженно уставился на тарелку. Отлично, придется доставать ложку.

Когда я доел свой ужин, внутри меня уже все успокоилось. Я убрал тарелку в раковину и пошел к себе. Из комнаты брата не доносилось ни звука. Наверное, опять сидит на кровати и пялится в одну точку. Я зашёл в свою комнату и рухнул на кровать. Застонали старые пружины. Я уставился в потолок. Сейчас, когда я успокоился, я почувствовал легкую вину перед братом. В конце концов, он не сам выбрал такой путь. Причиной того, что он начал предпочитать мужчин женщинам, была психологическая травма, пережитая им в шестнадцать. В том же году мы, спустя пару дней после случившегося, в спешке собрали вещи и сбежали с мамой от отца в Бостон, где и остались. Я нахмурился. Чёртовы воспоминания. Мои мысли вернулись к брату. Если подумать, по-настоящему меня бесило не то, что он гей, а то, что он смирился со своей натурой и теперь получает удовольствие от того, что его кто-то имеет. Меня передернуло. Да уж... В этом весь Рэй. Смириться, плыть по течению, без возмущений принимать все, что с ним происходит. Что там говорить, если его ударят по левой щеке, он подставит спину, чтобы в нее вонзили нож.