Семь лет одиночества. Принцесса Малейн

В детстве Малейн всегда хотелось исследовать эту башню, сделать ее своим убежищем. Может, даже подружиться с каким-нибудь призраком, который тут, несомненно, обитает?

Теперь же она прикажет сжечь башню дотла, как только выберется отсюда.

Один из охранников достал из кармана длинный металлический ключ и передал его другому. Дверь открылась с душераздирающим скрипом. Какой-то молодой человек исчез внутри. Малейн не помнила, кто это и как он тут очутился, но это было неважно.

К принцессе подвели девушку, в которой она узнала Дженни Тейт. Глаза служанки были размером с чайные блюдца, а в руках она мяла одну маленькую потрепанную сумочку. Как только Дженни подошла к башне, в ней словно что-то щелкнуло, и она начала брыкаться и истошно вопить. Но гвардейцы были сильнее.

— Что вы здесь делаете? — мрачно спросил у кого-то герцог Касбридж.

Малейн вздрогнула от звука его голоса. Но через мгновение услышала другой.

— Собираюсь присоединиться к моей принцессе, — резко сказала леди Редмэйн. — Я должна убедиться, что у нее будет всё необходимое.

Малейн повернулась, чтобы что-нибудь сказать, но слов больше не было. А леди Редмэйн смотрела не на нее, на дядю.

— Тебе не кажется, что ты перешел черту, Перси? — Она изогнула бровь. — Запереть дочь родного брата — слишком жестоко даже для тебя, мальчик мой.

Если леди Редмэйн пыталась воззвать к его совести, то это не принесло результатов. Дядя только поморщился и покачал головой.

— Я знаю, вы близки с Малейн. А еще знаю, что вы настраивали ее против меня с тех самых пор, как брата и его жену убили.

— Перси…

— Я также убедился, что моя племянница хитра не по годам. Я не должен давать ей шанс сбежать и поднять восстание против короны.

— Это не бунт, когда корона принадлежит ей! — яростно ответила леди Редмэйн.

Дядя снова начал краснеть, и Малейн задумалась, не может ли гнев довести его до обморока? Это было бы очень кстати. Он схватился за голову, но потом глубоко вздохнул и продолжил:

— Вы не войдете в башню, леди Редмэйн. Принцессе уже привели служанку. Достаточно.

Малейн впервые увидела, как ее гувернантка потеряла самообладание. Всегда сдержанная и строгая, теперь она кричала и размахивала руками перед лицом герцога.

— Ты совершаешь ошибку, Перси! Народ тебе не простит! Люди не простят!

Но гвардейцы ее уже уводили.

Малейн еще раз посмотрела на толпу, которая ее провожала. Может, кто-нибудь всё-таки вмешается? Нет, надеется на это слишком глупо. Стоит кому-то обнажить меч, и начнет война. Жизни подданных будут потеряны. Влюбленная принцесса того не стоит, и она это понимала, как бы ни было больно.

Роба нигде не было видно, как и его отца. Сердце Малейн сжалось. Он даже не попрощается? Но она вспомнила про медальон на своей груди и неожиданно для самой себя встрепенулась.

Роберт спасет ее. Не может не спасти. Как знать, вдруг он вместе с отцом уже разрабатывает план? Они обязательно что-нибудь придумают, а потом Малейн и Роб поженятся, и плевать на ее безумного дядю.

Эти мысли придали ей сил.

Молодой человек, зашедший в башню пару минут назад, вернулся и подбежал к герцогу и капитану Стейну. Малейн не слышала, о чем они шептались, но что бы это ни было, капитан нахмурился и покачал головой.

Принцессу больше никто не держал, и на миг ей показалось, что вот он — идеальный момент для побега. Но нет, это невозможно. Она пробежит, может быть, пару миль, а потом ее всё равно поймают. И тогда может стать еще хуже. Где проходит грань безумия ее дяди?

Стейн лично направился в башню, и время его отсутствия показалось Малейн вечностью. Когда он вышел, то произнес слова, которые чуть не сбили ее с ног:

— Мы должны повременить, Ваша Светлость.

Малейн согнулась пополам от облегчения.

— Воздух там спертый, как в могиле, — продолжил Стейн. — Нужно всё почистить и проветрить, прежде чем девушки смогут там дышать, не боясь подхватить миазмы.

Дядя кивнул, но его ответ поверг Малейн в шок.

— Пусть эту ночь проведут так, вреда не будет. На утро им пришлют чистое белье, и мы подумаем, как можно устроить уборку.

Капитан Стейн вздрогнул. Он впился в герцога взглядом и больше не двигался. Дядя собрался уходить, но обернулся снова.

— Вы слышали, что я сказал, Стейн?

Вместо того чтобы подчиниться, капитан отстегнул свой меч и бросил его на землю.

— Мне жаль, Ваша Светлость, но я не могу.

Герцог скрестил руки на груди.

— Не можете чего?

Капитан отвращением взглянул на свои парадные доспехи, будто видел их впервые. На груди, в лунном свете, блестела выгравированная эмблема — коронованная роза Бриона.

— Я не могу с чистой совестью посадить этого ребенка в тюрьму только за то, что она влюбилась. Особенно посадить… в такое убожество.

Седой капитан, кажется, стал немного выше.

— Она принцесса и наша будущая королева, — продолжил Стейн. — Она заслуживает, чтобы с ней обращались соответственно ее статусу.

Дядя склонил голову.

— Понимаю, капитан, — мягко сказал он. — Благодарю за честность.

Он обратился к другим охранникам.

— Эдвард Стейн освобожден от службы. Сопроводите его в темницу, он обвиняется в государственной измене.

Толпа взревела, но дядя невозмутимо продолжал:

— Я предоставлю его место первому, кто выполнит приказы, которым он отказался подчиняться.

Гвардейцы переглянулись. Лицо капитана Стейна приобрело землистый оттенок. А у Малейн от спазма вдруг сжалось горло. Казалось, еще немного, и от ужаса ее вырвет прямо здесь.

К удивлению принцессы, гонки за место капитана не последовало. Она ожидала, что молодые воины наперегонки понесутся исполнять приказы, чтобы стремительно подняться по службе, но вместо этого они просто растерянно смотрели кто в землю, кто друг на друга, а кто на Стейна.

Вдруг один из них, Лонс, последовал примеру капитана и сбросил свой меч.

— Извините, милорд протектор, но я последую туда, куда ведет нас наш капитан.

— И я, — подхватил другой.

Мечи со звоном падали на землю один за другим, и Малейн затрепетала. Вдруг в этом ее спасение? В неповиновении гвардейцев? Не может же дядя лишиться за раз их всех?

Огонь надежды в ее груди почти разгорелся лесным пожаром. В толпе послышались робкие аплодисменты. Но в этот момент от стройного ряда воинов отделился тучный мужчина, чьего имена она не знала. «Кто-то из новеньких?».