Семь Оттенков Зла
Шрифт:
— Не уверена, — призналась Берри.
— Что ж, — вздохнула Джессика, сложив ладони вместе, — я думаю, вы согласитесь, что преступления в мире будут всегда. В будущем все будет точно так же, как сейчас. И людей всегда будет привлекать загадка преступления. Захочется узнать ответ на вопросы, кто это сделал и почему он так поступил. Как мне кажется, это вечная тема, уходящая корнями в глубокие туманы истории самого человечества. Мне кажется, это захватывающая тема для книги.
— Но почему? — спросила Берри.
— Все дело в этих самых вопросах. Они побуждают читателя разгадывать тайну до самой последней
— Я понимаю, что вы потратили много времени на обдумывание, — сказала Берри.
— И я делала это с радостью! Я думаю, в будущем будут ценить авторов загадочных романов за их воображение. Пусть оно может быть мрачным и освещать самые тяжелые интриги в мире, это все равно необходимо.
Берри улыбнулась.
— Кажется, это благородное призвание. Мисс Райнхарт, я надеюсь, ваши амбиции приведут к тому, что зажжет множество свечей. А теперь, если вы присмотритесь повнимательнее к доске, вы, возможно, найдете ответы на то, кто выиграет эту игру, когда и как.
Берри выиграла первую партию, а Джессика — вторую и третью. Берри победила в четвертой. Пока они играли, на камбуз вошел Мика Холлидей и сел понаблюдать. Следом вошел Гулби и постоял несколько минут, также изучая игру. Он не говорил ни слова, что было для него весьма необычно. Вскоре он покинул камбуз.
В конце четвертой партии Берри сказала, что хочет отправиться в свою каюту, и Холлидей предложил Джессике сыграть в другую игру.
Берри вышла… и в коридоре, в узком проходе, ведущем в закрытые шторами каюты, внезапно появился Гулби. Он был удивительно серьезен, когда обратился к ней:
— Мисс Григсби, могу я поговорить с вами?
— В чем дело? — спросила Берри, изумившись вежливому и подобающему обращению.
— Пожалуйста… не могли бы вы пройти со мной в мою каюту?
— Разумеется, нет! — возмутилась Берри. Похоже, рано она подумала, что Гулби образумился.
Он покачал головой, поднял руки, будто капитулируя, и раскрыл ладони.
— Клянусь вам, это не какой-то трюк. Мне нужно поговорить с вами в моей каюте. Это срочно. Пожалуйста.
— Вы можете поговорить со мной прямо здесь, сэр.
— Если я поведу себя не по-джентльменски, пусть Господь сразу сразит меня насмерть. У меня есть для вас предложение.
Губы Берри покривились.
— О, в этом я не сомневаюсь!
— Нет-нет. Достойное предложение. Пожалуйста. Всего минута вашего времени, но мы непременно должны провести ее наедине. Большего не прошу.
И что с этим делать? Берри никогда бы не пришло в голову входить в каюту Роуди Реджи, но мужчина казался действительно обеспокоенным. Уловка, чтобы заманить ее к себе? Возможно, но…
— Это касается моих драгоценностей, — сказал Гулби, прерывая ее размышления. — Тех, что в моем мешочке. Прошу вас, мисс, всего минуту.
Берри стиснула зубы в ответ на эту просьбу и отчеканила:
— Одна минута и ни секундой больше. И если вы хоть пальцем ко мне притронетесь, клянусь,
я либо позову на помощь, либо влеплю вам такую пощечину, что у вас глаза в глазницах перевернутся!— Согласен, — тут же ответил он, опустив голову в непривычном для него смирении, и пошел впереди.
Его каюта была третьей по коридору справа. Он отодвинул тяжелый брезентовый занавес, открывая небольшое пространство. Берри отметила его коллекцию из четырех пар начищенных и, скорее всего, дорогих ботинок, идеально выстроенных в ряд около койки, которая была заправлена так аккуратно, будто в ней никто никогда не спал. Рядом стоял маленький круглый столик с несколькими выдвижными ящиками, на котором находились умывальник и масляная лампа, чуть дальше расположился ротанговый стул и деревянный стержень, прикрученный к переборке, на котором висело несколько костюмов пастельных тонов и два пальто для холодной погоды.
Гулби задернул занавес за своей гостьей, открыл нижний ящик стола и достал фиолетовый бархатный мешочек, который, вероятно, прежде хранился рядом с его мужским достоинством.
— Я прошу вас спрятать это в вашей каюте, — сказал он и протянул мешочек Берри.
Сделала ли она шаг назад? Возможно.
— Я серьезно, — кивнул Гулби. — Спрячьте это у себя до конца путешествия. Вы сможете? Пожалуйста.
— Я не хочу иметь ничего общего с этим мешочком, — с трудом вымолвила Берри.
— Вы знаете, сколько стоит то, что внутри? По меньшей мере, четыреста фунтов, — настаивал Гулби. — Два сапфира, изысканный неграненый изумруд, два лунных камня, три опала и три серебряных браслета отличного качества. Это то, что я показываю потенциальным клиентам.
— И потенциальным жертвам? — едко уточнила Берри.
— Забудьте об этом на мгновение, прошу вас. — Выражение серьезной озабоченности появилось на лице мужчины и застыло на нем. — Я говорил вам, что кто-то рыскал здесь, вероятно, в поисках этого самого мешочка. Чего я вам не сказал, так это того, что в последние несколько дней я чувствовал, что за мной наблюдают. Это просто… ощущение, что кто-то здесь тайно следит за мной. Ускользает, как только я оборачиваюсь. Тень там, где тени быть не должно. Вы понимаете?
— Я понимаю лишь то, что у вас снова разыгралось воображение.
— Это не так! Послушайте… Я хорошо знаю, как следить за человеком, потому что сам делал это множество раз! Должен признать, я… я… слежу за женщинами. Встречаю привлекательную девушку в магазине одежды или шляп и прогуливаюсь, чуть отставая от нее, чтобы выяснить, где она живет, есть ли у нее жених или нет. Я держусь вне ее поля зрения, чтобы узнать все, что мне нужно, и спланировать встречу. А сейчас кто-то делает то же самое со мной, и я боюсь, что, когда он приблизится, насилия будет не избежать.
— Спасибо вам за историю о ваших отвратительных наклонностях. Должна признать, я ничуть не удивлена, — покривилась Берри.
— Думайте обо мне все, что хотите, но текущая ситуация требует помощи от одного попутчика другому. Я имею в виду, мне нужна помощь от попутчика, которому я мог бы доверять.
— Это просто дико! — воскликнула Берри. — Если вы считаете, что кто-то здесь может напасть на вас и отобрать мешочек, отдайте его капитану Стоунмену, чтобы он запер его в своей каюте.