Семь Оттенков Зла

— Тогда зачем вообще было строить так много комнат? И такой огромный дом?

— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос, сэр.

Любопытство Мэтью мгновенно поднялось на самую большую высоту.

— Если вы знаете то, что мне следует знать, вам следует поделиться этим со мной. В конце концов, мы ведь оба действуем в интересах мистера Форбса, разве не так?

— Это за рамками интересов мистера Форбса, сэр.

— И все же поведайте мне эту часть истории.

Уикс все еще колебался, но уже начинал понимать, что у любопытства этого молодого человека бульдожья хватка. Он уже спустил его с цепи, и оно не вернется в будку, пока не получит удовлетворение.

— Помните, как вы спросили доктора Гэлбрейта о нестабильности в этой семье? Я наблюдал, как господин Уиттон зачах после смерти госпожи Деборы. Господин Уиттон отличался угрюмым характером, и доктор Гэлбрейт может это подтвердить, поскольку занимал должность семейного врача еще в Англии. Госпожа Дебора, как и госпожа Мэри, вдохнула свет и жизнь в семейное поместье и смягчила нрав хозяина. Хотя, должен признать, я был свидетелем нескольких тяжелых сцен между господином Уиттоном и его сыновьями. Ох… прошу вас, сэр… мне не по себе, когда я рассказываю такие вещи.

— Дом, — попытался Мэтью вернуть рассказ в прежнюю колею. — Просто расскажите о доме, Уикс. Пожалуйста.

— Ох… прежде чем господин Уиттон решил построить поместье, — нехотя заговорил Уикс, — он хотел найти место вдали от людей, чтобы собрать там всю свою семью. Я имею в виду, его предков.

Мэтью нахмурился.

— Харрис рассказывал мне, что его отец привез сюда все гробы и поместил их в склеп.

— Да, так и есть. Но господин Уиттон хотел, чтобы там было место и для того, чтобы… чтобы их души могли свободно там разгуливать. Время шло, и увядание господина Уиттона продолжалось. Он начал говорить сам с собой, утверждая, что видит духов. В конце концов он сказал нам с Мэрион, что видит своих покойных отца и мать, и те склоняют его присоединиться к ним в загробной жизни. Поэтому то, что происходит с мистером Форбсом… это… — Уикс замолчал, не в силах закончить фразу.

— Это ожидаемо, учитывая нестабильность в их семье, — закончил за него Мэтью.

— Я рассказал достаточно, сэр. Пожалуй, даже слишком много.

— Я благодарю вас за информацию. — Мэтью решил, что ему не удалось бы выяснить так много, если бы не разговор со слугой, который работал на эту семью не одно десятилетие. — Еще всего один вопрос. Кто был здесь, когда погибла Мэри?

— Вы имеете в виду, из господ? Только мистер Харрис и госпожа Симона.

— А кто был здесь, когда Форбс впервые сказал, что видел привидение?

— Они же. Это было в конце сентября. Двадцать восьмого числа, если быть точным. Насколько я помню, господин Форбс вернулся из деловой поездки в Бостон двадцать пятого числа в компании доктора Гэлбрейта.

— Найвена здесь не было?

— Нет, сэр. Он был в Бостоне, ожидал прибытия своей невесты из Англии. Она гостила там у своей семьи. Господин Харрис уехал на несколько дней с Клеггом, чтобы забрать их, а доктор Гэлбрейт остался присматривать за господином Форбсом и госпожой Симоной.

— А что за недуг мучает жену Харриса?

— Простите, сэр. Вы и так задали больше, чем один вопрос. Я не могу продолжать этот разговор.

— Хорошо, — вздохнул Мэтью. Он понял, что остальную часть этой истории ему придется собирать по крупицам самостоятельно. Он съел последнюю ложку своей похлебки и встал. — Я бы хотел осмотреть книжный зал, если не возражаете.

— Конечно, сэр. — Уикс взял масляный фонарь, и Мэтью последовал за ним в темное пространство, простирающееся впереди.

***

Держа в руках свои сумки, Мэтью стоял на верхней ступени лестницы. Тусклые фонари освещали длинный коридор, изгибающийся вправо. И снова — здесь не было никакой мебели, а стены из грубого камня остались необработанными. Множество закрытых дверей скрывали за собой бессчетные комнаты монструозного поместья.

— Сюда, сэр, — позвал дворецкий, когда они подошли к одной из дверей. — Вы могли бы оставить здесь свои сумки.

Мэтью вошел и обнаружил недавно упомянутую койку с соломенным матрасом, придвинутую поближе к горящему камину. В углу был свален запас дров, а на маленьком столике стояли свечные часы, умывальник и полотенце, а также глиняная чашка и кувшин, предположительно, наполненный водой. Ему любезно зажгли фонарь и оставили трутницу. На полу рядом с койкой стоял ночной горшок, а также деревянная коробка, в которой наверняка лежали сушеные кукурузные початки, используемые для уборки.

В комнате было всего одно окно с темно-синим витражом. Похоже, даже в разгар солнечного лета это место имело вид крепости, собора или склепа.

Что ж, — подумал Мэтью, — это как раз то место, которое можно разделить с одним из предков Уиттона. Если здесь и водятся призраки, буду надеяться, что они хотя бы не храпят.

Мэтью поставил свои сумки на пол, взял предоставленный ему фонарь и последовал за Уиксом по коридору, уводящему влево от лестницы. Маршрут завершился всего в пятнадцати футах от его собственной комнаты. Уикс придержал дверь, и Мэтью вошел в просторный зал, где у стены стоял книжный шкаф с примерно тридцатью книгами. Больше здесь ничего не было.

Мэтью заметил двойные двери, ведущие на балкон, который в теплую погоду и при лучших обстоятельствах мог бы стать приятным местом для чтения.

— Если позволите, я отправлюсь вниз, — сказал Уикс. — Моя очередь дежурить до двух часов. Потом меня сменит господин Харрис. Завтрак в восемь часов, я бужу всех в половине восьмого. Надеюсь, у вас будет спокойная ночь.

Только не на этой койке, — подумал Мэтью, но вслух сказал лишь:

— Спасибо. Доброй ночи.

После того, как дворецкий ушел, Мэтью принялся изучать книги. Он был готов ко сну, однако, пока он находился здесь, не помешало выбрать несколько томов, чтобы скоротать с ними время. За пару минут он выбрал экземпляры «Гептамерона [29] » Маргариты Наваррской, «Тита Андроника [30] » Шекспира и книгу Модераты Фонте «Ценность женщин: где ясно раскрывается их благородство и превосходство над мужчинами [31] ». Эта книга, по мнению Мэтью, могла прийтись по вкусу Берри Григсби. А вот Хадсон Грейтхауз бросил бы ее в огонь при первой же возможности.

29

«Гемпамерон» — собрание семидесяти двух новелл французской писательницы и принцессы, королевы Наварры, Маргариты Наваррской.

30

«Тит Андроник» — вероятно, самая ранняя трагедия Уильяма Шекспира. Главный герой — вымышленный римский военачальник, одержимый местью царице готов Таморе, которая также мстит ему. Считается самой «кровавой» из пьес Шекспира.

31

«Il merito delle donne» — диалог Модераты Фонте, впервые опубликованный после смерти писательницы в 1600 году. Работа представляет собой диалог между семью венецианскими женщинами (Адрианой, Вирджинией, Леонорой, Лукрецией, Корнелией, Коринной и Еленой), обсуждающими ценность женщин и различия между полами.

Мэтью сунул книги под мышку, взял свой фонарь, вышел из комнаты… и сразу наткнулся на какое-то свечение за поворотом коридора. Еще несколько шагов, и он замер, как вкопанный, потому что впереди виднелась хрупкая фигура женщины в белом платье. Она стояла к нему спиной и держала фонарь, словно пытаясь решить, подходит ли эта ночь для очередного призрачного визита.

Глава 4

Если это действительно привидение, — подумал Мэтью, — то у него определенно красивые рыжие волосы.