Семейные ценности

— Малыш уже толкается?

Уэнсдэй отрицательно качает головой.

Ей категорически претят подобные бессмысленные разговоры о невероятном счастье материнства. Пока что так называемое «интересное положение» доставляет сплошной дискомфорт, и вряд ли хаотичное барахтанье ребёнка внутри сможет это изменить. Наверняка, ощущение не из приятных.

— Ну ничего страшного, не волнуйся, в первый раз это обычно случается позже… — заявляет Энид со знанием дела. — А кого ты больше хочешь, мальчика или девочку? Имя уже присматривали?

— Нет. Мне наплевать.

— Ну как же так? — огорчённая блондинка надувает губы. — Между прочим, как ни странно, ты относишься к тому типу женщин, которым очень идёт беременность.

— Никогда больше так не говори, — Уэнсдэй одаривает подругу очередным ледяным взглядом. И где только Торпа черти носят, когда он так нужен?

— Нет, правда! — не унимается Синклер. Она даже не может спокойно сидеть на одном месте, поминутно меняя положение конечностей. — Ты выглядишь просто чудесно, даже не поправилась ни на килограмм. После рождения близнецов мне пришлось полгода сидеть на жесткой диете и не вылезать из спортзала, чтобы привести себя в форму… Но тебе явно это не потребуется. Уверена, вы будете чудесными родителями…

Oh merda. Кажется, она никогда не заткнётся и не сменит тему. Какой ужасающий кошмар.

— Так и представляю, как вы вместе гуляете по парку с коляской… — щебечет Энид, бурно жестикулируя и явно пребывая в бешеном восторге от своих тошнотворных фантазий. — Держу пари, малыш будет твоей копией. Боже, если бы кто-то рассказал мне ещё полгода назад, что ты решишь родить ребёнка, я бы посчитала, что этому человеку самое место в сумасшедшем доме.

— Это тебе самое место в сумасшедшем доме, — не выдерживает Аддамс. — И прекрати использовать свое непомерно бурное воображение применительно к моей семье, иначе я придушу тебя голыми руками сию же секунду.

— Ладно, ладно… Тебя сейчас особенно опасно злить, — блондинка примирительно улыбается и накрывает ладонь Уэнсдэй своей. — Просто я так рада за вас, что слов нет!

— Непохоже, что у тебя нет слов.

Наконец в гостиной появляются Ксавье и Аякс — последний тащит огромный поднос, заставленный обильным количеством самого разнообразного фастфуда. Просто рай для желающих заработать эрозивный гастрит.

И хотя токсикоз наконец-то остался в прошлом, Уэнсдэй взирает на еду с откровенным омерзением.

— Картошка фри с сырным соусом — лучшее изобретение человечества! — сияющая Энид тянется к подносу и забирает коробочку с закуской. — Жаль, при детях такое не поешь.

— Сыграем во что-нибудь? — оставив еду на хвалёном дизайнерском столике, Аякс плюхается на диван рядом с женой и приобнимает её за талию.

— Валяй, — отзывается Ксавье и пытается последовать примеру друга, но Уэнсдэй решительно отстраняет его руки и отодвигается на несколько сантиметров.

Торп понуро вздыхает — черт бы побрал его тонкую душевную организацию и повышенную склонность к тактильным контактам. Но у Аддамс совершенно нет желания разбираться с чужими переживаниями. Особенно в тот момент, когда у неё самой плавятся мозги от трескотни назойливой подруги.

Пока Аякс раскладывает на столе карточки с псевдоинтеллектуальными вопросами, Энид задумчиво жуёт длинную картофельную дольку, а Ксавье то и дело бросает в сторону самой Уэнсдэй заискивающие взгляды, Аддамс погружается в размышления. Она старается сосредоточиться на расследовании, но мысли постоянно возвращаются к словам Синклер.

Вернее сказать, к одной-единственной фразе.

Имя уже присматривали?

Странно, почему она не задумалась об этом раньше. Торп как-то раз пытался поднять эту тему, но она как всегда была чудовищно занята работой и посчитала лишним заострять внимание на выборе имени. В сущности, Уэнсдэй вообще никогда особо не задумывалась о предстоящем материнстве — постоянно находились более важные и неотложные дела.

Не самое обнадеживающее осознание.

С ролью жены она справляется более чем посредственно — взглянуть хотя бы на унылое выражение лица Ксавье, как всегда огорчённого её извечной холодностью. Что, если с ребёнком будет то же самое? Сможет ли она полюбить крохотное слабое существо, пустившее корни внутри её тела?

Увы, чёткого ответа на этот вопрос нет.

— Правила же все помнят? — бестолково спрашивает Аякс, хотя они играли в квиз уже бесчисленное количество раз. — Поделимся на команды. Солнышко, ты же со мной?

— Прости, родной, я очень тебя люблю, но не хочу быть в аутсайдерах… — Синклер хихикает и мягко высвобождается из объятий мужа, пододвигаясь ближе к Уэнсдэй. — Поэтому играем девочки против мальчиков. Чур, дамы вперёд!

Энид тянется к одной из многочисленных карточек, лежащих рубашками вверх, и вслух зачитывает задание.

— Расположите планеты Солнечной системы по мере приближения к Солнцу, начиная с самой последней. На размышления шестьдесят секунд, за правильный ответ получите два балла, — извещает она с такой интонацией, будто берёт интервью у очередной звезды, подающей огромные надежды.

Ксавье и Аякс садятся рядом и принимаются сосредоточенно совещаться, делая пометки в небольшом блокноте. Уэнсдэй почти забавно наблюдать за их напряжёнными лицами — тем более, что задание на уровне начальной школы едва ли заслуживает и половины балла.

— Время вышло! — торжественно объявляет Энид, громко хлопнув в ладоши. — Ваш ответ?

— Сейчас, сейчас… — Петрополус слегка прокашливается, чтобы прочистить горло. — Итак, по мере приближения к Солнцу. Сначала Плутон, Нептун…

— Сразу нет, — Аддамс мгновенно обрывает его речь. — Плутон утратил статус планеты двадцать четвёртого августа две тысячи шестого года. Тебе следовало бы знать о таком знаменательном событии, произошедшем аккурат в твой День рождения.

— Черт, бро, твоя жена просто ходячая энциклопедия! — Аякс смеётся в голос, пониже натягивая светлую шапку. — Держу пари, ваш ребёнок станет Нобелевским лауреатом, не меньше.

— Только если по несчастливой случайности не унаследует мои мозги, — с улыбкой отзывается Ксавье и тянется за новой карточкой. — О, тут у нас высший уровень сложности, целых шесть баллов. Какой учёный открыл группы крови? На размышление даётся…

— Карл Ландштайнер, — мгновенно отзывается Уэнсдэй, не утруждая себя необходимостью советоваться с Энид. — И кстати, получил за это Нобелевскую премию.

— Кто-нибудь скажет мне, зачем мы вообще играем? — Петрополус с досадой качает головой. — Чувак, давай просто отдадим все призы мира нашим дамам и прекратим выглядеть полными идиотами.

Раздаётся дружный взрыв хохота — и даже Аддамс слегка улыбается самыми уголками губ, но спустя мгновение одёргивает себя, придав лицу привычное непроницаемое выражение.