Семейные тайны

Да, тут меня поздравить не с чем. Зато я имел полное право поздравить сам себя с тем, что обе княжны теперь тоже на моей стороне, и круг моих союзников в деле избежания нежелательного брака и заключения брака желательного изрядно расширился. Тем более, обстановка на данное время тоже складывалась для меня более-менее благоприятная — Варвара поведала, что пока никаких разговоров относительно её дальнейшей судьбы не велось, и никакие знакомства, заведённые на приёме у Пушкиных, родителями пока никак не обсуждались и не оценивались. Впрочем, тут уверенности у меня не было — опыт показывал, что Бельские до последнего могут ничего Варваре не говорить. Поэтому разматывать клубок неизвестности вокруг Александры надо скорее, чтобы не дать родителям Варвары времени на подготовку нежелательных для меня и для неё действий.

Доклад о походе к Бельским, который вместе с отцом на сей раз принимала и матушка, я подготовил с особым тщанием, несколько подправив изложение событий. Помощь Александры и Варвары в раскрытии некоторых подробностей дела я скрывать не стал, а вот об участии в этом тёмном деле мужа Лиды и фактическом объяснении с Варварой промолчал. Про Бабурова отцу с матерью знать вообще не следует, потому как это могло бы в их представлении бросить тень на Лиду, а про мой интерес к Варваре они знают и так.

Интерес этот, кстати сказать, только вырос. В очередной раз я убедился, что из всех известных мне девиц именно Варвара Бельская наилучшим образом смотрелась бы в положении моей супруги, и я готов был проявить чудеса целеустремлённости и решительности, чтобы именно в такое положение её привести. Раз уж мне даётся такая возможность, что я, упускать её буду?! Вот уж не дождётесь!

Но тут всё упиралось в то, чем надавить на князя и княгиню Бельских, чтобы вынудить их пойти мне навстречу. И приходилось признать, что без розыска призрачной Татьяны Поляновой мне не обойтись. Никак не обойтись. Пусть я и опасался, что Шаболдину станет известно то, чего не следует, но найти Полянову он просто-таки обязан, потому как мне такое не под силу. А вот как с ней поговорить без его участия, это уже моя забота. Ничего, я умный, я придумаю...

Прочие свои дела я тоже не забрасывал. Прошение в Военную Палату о проведении испытаний наших винтовок и револьверов мы подали, и, как сказал полковник Хлебович, ответа следовало ожидать не позднее, чем через седмицу-полторы — его высокопревосходительство всерьёз заинтересовался новым оружием. Кстати, сообщил нам эту новость Константин Афанасьевич лично, нанеся нам визит в обществе своей племянницы. Хм, кажется, они и вправду нацелились на Дмитрия. Ну да ему, пока он в кадетах, ни о какой женитьбе и думать не следует, да и потом он должен будет поступить в службу и обращаться за разрешением жениться уже к командиру своего полка. Как я понимал, сразу такое разрешение он не получит, а как получит, придётся еще испрашивать отпуск на свадьбу — дело, в общем, нескорое. Однако же Елизавету Яковлевну у нас приняли хорошо. Даже такой привереда как ваш покорный слуга вынужден был пересмотреть своё мнение о внешности племянницы полковника — её неподдельное обаяние и живой ум делали некоторое несоответствие её внешности принятым у нас канонам женской красоты не столь существенным. Сам же Митька, насколько я мог судить, этой особенностью Елизаветы вообще не заморачивался, и общение с девицей доставляло ему искреннее удовольствие. Особенно радовало, что это не от недостатка женского общества — первачку ему, как выяснилось, отец нанял ещё полтора года назад, и сейчас, пока младшенький наслаждался каникулами, эта на вид тихая и неприметная мастерица заветных утех появлялась в доме почти каждый вечер. Нет, ну а что, парню семнадцать, дело нужное.

Из мастерской Вителли сообщили, что памятник для Аглаи готов, и установить его можно в любое угодное мне время. Озабочусь на днях. Я пока что никак не мог решить, что говорить Оленьке про её матушку, когда такие вопросы рано или поздно последуют, но в любом случае, когда девочка станет постарше, сводить её на могилку будет надо. Надеюсь, памятник покажет ей без слов, кем Аглая была для меня...

К есаулу Турчанинову я тоже сходил, и до крайности удачно. Как раз на днях он собирался отъехать на пару семдиц на родной Терек, поэтому я расщедрился аж на два револьвера, два карабина, охотничью двустволку и кучу патронов — рекламная кампания, которую вдохновившийся подарками есаул взялся провести среди казаков, того явно стоила.

Не стояло на месте и составление учебной программы для заводских артефакторов. Разумеется, на подготовку универсальных знатоков и умельцев она не рассчитывалась, но вот обучить работника, умеющего грамотно управляться с типовыми для производства артефактами и при необходимости создавать новые, требующиеся для выполнения или облегчения определённых работ, с помощью этой программы будет вполне можно. Если, конечно, он сам захочет учиться, но решение этого вопроса у меня имелось уже готовое.

И всё же главной своей заслугой этих дней я с тайной гордостью считал наш с Александрой и Варварой заговор. А что, имею полное право — мои брачно-семейные планы получили теперь понимание и поддержку не только в моей семье, но и в семье предмета моего интереса. Ну да, не среди тех, кто там принимает решения, но и такая поддержка лишней мне не будет.

Глава 24. Новые повороты

Ученики Павла Вителли постарались на славу — увидев памятник живьём, я на время потерял дар речи. Да, когда сам Вителли показывал эскизы, я, помнится, тоже проникся, но в жизни всё это выглядело куда как сильнее. А уж когда установили... Получилось именно то, что я хотел — красиво и грустно. Сразу после такого возвращаться к мирским делам желания не было, поэтому я зашёл в церковь, помолился, просто постоял, рассматривая иконы, а потом около получаса гулял безо всякой цели. Тем не менее, жизнь продолжалась, а значит, продолжались и всяческие дела, и моё в них непосредственное участие. Так что прогулка моя как-то сама собой завершилась у входа в Елоховскую губную управу.

— Видите, Алексей Филиппович, какая чепуха получается, — начал излагать старший губной пристав Шаболдин после положенных приветствий, — перечитал я тут наше дело...

Я устроился на стуле поудобнее и выказал самое пристальное внимание. Сыскарь Шаболдин цепкий, и даже если он нашёл, как сам говорит, чепуху, это в любом случае интересно.

— ...и вижу два совершенно непонятных обстоятельства, — продолжил Борис Григорьевич. — Во-первых, нам так и неизвестно, кто убил Бабурова. Лизунова я уже и сам допрашивал, малый он, конечно, мутный, и много чего не говорит, да так, что и поймать его не за что, но вот на того душегуба, что Бабурова зарезал, он, как вы и отмечали, никак не похож. Это бы ладно, но как мы с Фёдором Павловичем ни старались, такого умелого головореза среди сообщников Малецкого и их окружения не нашли. Нет там его. Нет, и, если мы с Фёдором Павловичем не ошиблись, то и не было даже. Нечего этакому разбойнику среди бесчестных вымогателей делать. Не нужен он им, не силою они своих жертв брали.

— Пожалуй, и правда, не нужен, — пришлось согласиться мне. — Но ведь Бабурова мог зарезать и кто-то из тех, у кого он пытался вымогать деньги?

— Вот и я о том же самом подумал, — невесело усмехнулся Шаболдин. — Да только из тех, кто по списку Ломского проходит, никто вроде как к тому тоже не причастен. Не приходил Бабуров ни к кому из них и денег за молчание об их тёмных делишках не требовал, это установлено уже совершенно точно.

— Ошибки тут быть не может? — уцепился я за последнюю возможность.

— Не может, — отрезал Шаболдин. — Всё проверено и перепроверено. Так что остаётся у нас одна только Полянова...

Та-а-ак... Полянова, значит... Ну а что, без неё тут никуда.

— Полянову мы ищем, — продолжал пристав, будто услышав мои мысли. — Ищем и найдём. Более половины списков уже проверили.

Ну вот тебе, Алексей Филиппович, и забота. Что делать-то будешь, когда Полянову найдут? Ведь ежели о ней речь пошла, то и о Бельских рано или поздно заговорят в губном сыске. Ладно, — отозвалось в сознании, — пусть для начала Полянова вообще отыщется. Но, кажется, не так я был и прав, полагая, что мастеров решения трудностей с нехорошими людьми у Бельских не нашлось... Ежу же понятно, что не Полянова и не её обманутый муж с Бабуровым разобрались, тут, кроме Бельских, больше и некому. Хотя всё равно, как-то это смотрелось неубедительно. Если Бельские нашли кого-то, кто убрал Бабурова, почему они не поступили так с Ломской? Убрали бы её — и никакой Бабуров вообще бы не появился. Нет, не вырисовывалось тут участие Бельских, совсем не вырисовывалось.

— Но это всё, Алексей Филиппович, у меня во-первых, — вернулся Шаболдин к изложения своей, как он выразился, чепухи. — Есть ещё и во-вторых.

— И что же? — поддержал его я.

— А то, что и по убийству Жангуловой не всё сходится, — охотно продолжил пристав. — Я вот думаю, а не допросить ли мне Аминову под заклятием, уж честно скажу, не очень-то я верю, что Лизунова она в том лже-Василькове не признала. Да и самого Лизунова, чую, придётся через то же пропустить.

— Уж простите, Борис Григорьевич, — принялся я перенаправлять энергию пристава в другое русло, — но не думаю я, что Лизунов, а особенно Аминова, настолько глупы, чтобы не понимать, что допрос под заклятием им светит. Так что не врут, скорее всего, хотя и правду не говорят. Да и вообще, мне кажется, мы с вами тут слегка недодумали.