Семнадцатая

Я просто вмонтирую в каждого из них модуль прямого управления, который дает мне возможность видеть их глазами и слышать их ушами – совсем как у моих насекомых. В крайнем случае я могу просто перехватить управление, управлять их телами напрямую, выключив сознание или нет – неважно. Человек останется запертым в своем разуме до тех пор, пока я не решу иначе. Тем самым я увижу и услышу, как те люди, которых я воскресила – планируют заговор. Или пытаются напасть на меня. А до того – я буду видеть и слышать все, что видят и слышат они. То есть это я сама буду определять, что есть благо, а что во вред. Конечно, всегда остается возможность уехать из сферы действия моей силы, с этим я ничего не могу поделать… но, во-первых, сфера воздействия у меня постоянно растет, а во-вторых – если человек так далеко, то и возможности у него навредить мне не такие уж и большие. И да, с этой точки зрения мне лучше, чтобы Кайзер и его кейпы оставались в городе. Даже если они ничего не делают для меня лично – они всегда будут оставаться моим боевым резервом, даже не зная о том.

А между тем Кайзер – довольно сильный кейп. Фенья и Менья сражались с Левиафаном в рукопашном бою, даже потеснили его немного. Сплетница говорит, что Губители просто играются с нами, но даже так – маловато людей, которые могли бы встать против Губителя на равных и продержаться в ближнем бою дольше секунды. И это, не говоря о том, что Империя Восемьдесят Восемь – крупнейшая и самая организованная группировка кейпов на всем побережье, если не считать Протекторат.

Потому сейчас Кайзер зря потеет, мне выгодно чтобы он и его группировка оставались в городе и даже немного процветали. Однако ему явно придется провести ребрендеринг и отказаться от сомнительных практик… Империю не стоит брать под прямой контроль и управление, мне нужны «страшные злодеи» в городе. Будет плохо, если самым злодейским кейпом в городе останусь я, не так ли?

Я заканчиваю монтаж модуля прямого управления в голове Феньи и запускаю процесс восстановления. Она открывает глаза и немедленно захлебывается органическим гелем, сгибается пополам, садится в ванной и начинает кашлять. К ней тут же устремляется Менья, а я делаю шаг назад и любуюсь делом своих рук. Молодая девушка атлетического сложения, белокурая бестия, Фенья и раньше выглядела привлекательно, но теперь… я улыбаюсь от своей шалости.

Вместо того, чтобы подать своей сестре полотенце, Менья обнимает ее и заходится в рыданиях. Фенья в ответ обнимает ее и растеряно хлопает глазами по сторонам.

– Спасибо. – звучит голос Кайзера, который уже застегнул жилет и накинул пиджак: - Нэсса и Джессика неразлучны с самого детства. Не представляю, как они жили бы без друг друга… но давайте вернемся к условиям, мисс Хеберт. Ведь все это – не благотворительная акция? Я бы с удовольствием принял это как таковую, в зубы даренной лошади не заглядывают… но ведь она и не даренная?

– Хорошо, мистер Андерс. – я вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к нему: - теперь об условиях…

В это же самое время Я-Эми, - сижу на краю самого высокого здания в Броктон Бей, которое по иронии судьбы – здание Медхолла. Сижу и болтаю ногами над бездной. Рядом со мной на карнизе – упаковка пива из шести банок, четыре уже пустые. Вместе с упаковкой на карнизе стоят парочка картонных коробочек с острой закуской из кальмаров. С другой стороны от меня, на карнизе сидит Слава, поджав ноги под себя и глядя вдаль, на огни ночного города. В ее руке – наполовину опустошенная банка с «Будвайзером». Я усмехаюсь свои мыслям.

– Что ты смеешься? – хмурится Виктория.

– Да так. – отвечаю я: - вот кто бы тебя видел сейчас. Славная Девочка в подростковом бунте. Пьет пиво на крыше Медхолла. Третью банку уже подряд, между прочим. Вот сфотографировать бы … я такой плакат точно на стенку повешу. Рядом с предыдущим. И автограф бы у тебя взяла… но чтобы такой, пьяной рукой и на половину плаката. И чтобы заблевано все было… вот это артефакт будет.

– Да пошла ты. – вяло говорит она и снова устремляет свой взгляд вдаль: - это все из-за тебя. Я до тебя жила и хлопот не знала, все так просто было. Злодей – значит дать в морду. Герой – хорошо. Школа, учеба, Дин как бойфренд, хотя и бесил меня немного… Мисси, мелкая подпевала, думает что я не вижу как она на него смотрит. Да пожалуйста, даром не надо… но он так хорошо целуется… СКП – ругают за повреждения, но хвалят что злодея им доставила. Эми… славная сестренка, которая всегда поддержит, пусть и мрачноватая. А потом – ты! И все кувырком, все в жопу.

– Ого. Я дожила до светлого дня, когда сама Слава сказала слово «жопа», - ухмыляюсь я: - прямо вот достижение.

– Жопа. – повторяет она и допивает содержимое банки, скомкивает ее в руке и выбрасывает вниз. Прислушивается. Где-то далеко внизу едва слышен «звяк» от удара. Хулиганка.

– Эми после того твоего червячка как будто совсем с катушек слетела. – жалуется она: - я даже испугалась. Никогда ее такой не видела. И… знаешь, с того дня у меня как пелена с глаз спала… я ведь Дина и не любила никогда! Увидела какой он… и его прикосновения ко мне какими-то отвратительными сразу стали… не знаю в чем дело.

– А вот я, кажется, знаю… - бормочу я. Конечно же, Панацея, после того, как кто-то посмел вмешаться в тело ее сестры – приняла меры, чтобы никто уже не смог. Ни я со своими червячками, ни Дин Стэнсфилд со своими лучами оргазма и радости. А что из себя представляет Дин без этих лучей? Просто подросток, таких вокруг пруд пруди. Нет, определенно, он у меня в долгу, нужно его Бакуде показать, пусть на основе его способностей Бомбу Божественного Оргазма и Бесконечной Дружбы сделает. Буду Губителей любить, вот прям до смерти… Симург ничего такая… пусть и большая. Но если с Феньей и Меньей вместе, они вырастут до ее размеров, и такая картинка для «Плэйбой» получится, что закачаешься.

– И она совсем другая стала… словно бы… не знаю. Как чужая. Но она же мне сестра! – Виктория протянула ко мне руку, открыв ладонь и сделав нетерпеливое движение пальцами. Я раздираю картон упаковки и вкладываю ей в руку новую банку с пивом. Про себя думаю, что Эми – не сдержалась. Да ее сила не работает с мозгами тонко, выдавая внушения, но вот вложить в сестру плотское желание к конкретному объекту – она может. Что и сделала. Не учла правда одного фактора – Виктория Даллон, Славная Девочка – героиня. Всю свою жизнь она свои собственные чувства отрицала и всегда делала то, что прилично, то, что нужно, то, что подобает. И даже если Панацея сделала так, что теперь Вики изнывает от желания сорвать с Эми одежды и изнасиловать – это бесполезно. Испытывать желания и поддаваться им – разные вещи. Виктория и Эми – гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей.

Бесполезная трата времени, энергии, ресурсов и чувств. Вики никогда не поддастся соблазну, она – героиня. А Эми – ее сестра. Вот и все. Даже если Вики будет страдать – она просто продолжит страдать, если нужно – до конца своей жизни. И это очень и очень печально.

– Эми нравились девушки. – говорю я вслух, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Ну и что! – вскидывается Виктория: - ну и что! Она все равно хорошая! Она – молодец! Это ты – злодейка! Заняла ее тело и … ик!

– Что? Не слышу вас, девушка… - делаю еще глоток из банки и болтаю ногами над бездной.

– Моя сестра – лучшая, даже если она убийца и извращенка. – твердо говорит Виктория и я вдруг чувствую, как у меня в голове – просыпается Эми! Она просто наблюдает, она не вмешивается, не пытается перехватить управление – просто смотрит.

– То есть ты способна простить ей даже то, что она убийца и извращенка? – переспрашиваю я.

– Она не убийца! Ну то есть тебя она убила, но ты же живая! Значит не убийца! – заявляет мне Виктория и тычет меня пальцем в грудь: - тебя вообще убить можно, а? Где у тебя иголка, кнопка… ик!