Семья

Санкити стал рыться в ящиках. Тут были труды по военному искусству, книги сутр, неизвестно как попавший сюда Ветхий завет на древнекитайском языке. В большой открытой корзине, стоявшей под окном, Санкити нашел кипу брошенных в беспорядке толстых тетрадей; иероглифы на обложках были выведены рукой Тацуо. Санкити раскрыл первую тетрадь. Это были дневники его зятя.

Записи относились к тому времени, когда семья жила в Токио. Санкити прочитал несколько страниц, и давно забытые картины детства ожили перед ним. В доме сестры часто собирались гости. Пили вино, беседовали. Чаще других заглядывал отец его друга Наоки. Он любил петь, его любимой песней была «Наканори из Кисо». Тацуо подпевал ему. Красивый, чистый и гибкий был тогда у Тацуо голос. Сколько песен было спето друзьями вместе! Тацуо не описывал в подробностях события тех лет, зато его дневник подкупал своей искренностью, от его страниц веяло ароматом прошлого.

В амбаре было тихо.

Сквозь знойное марево полуденной жары трава в саду за окнами казалась опаленной огнем. Облокотившись на подоконник, Санкити думал о том, кто мог разворошить до него эту корзину. Конечно, Сёта. Он, верно, не раз забирался сюда и тетрадь за тетрадью читал отцовский дневник. Ему открывалась далекая жизнь, полная поисков, падений, счастья, невзгод.

Санкити затворил за собой тяжелую дверь и по каменным ступеням спустился вниз. Решетка, оплетенная виноградом, и крышка колодца отбрасывали на плиты двора густую тень. С высокой, увитой плющом каменной ограды, которая тянулась за амбаром, падали прозрачные, чистые капли воды.

В этот затененный уголок о-Сэн принесла таз и стала стирать. О-Хару носила из колодца воду. Служанка на первый взгляд казалась хмурой, неразговорчивой. На молодого приказчика и подмастерьев она смотрела сурово и свысока. Они должны были помнить, что она не простая служанка. Но, оставаясь в обществе своей госпожи, она преображалась. И было нетрудно заметить, что в ее жилах течет горячая кровь.

Перебросившись с о-Сэн двумя-тремя словами, Санкити остановился у колодца. Подошел Сёта. Руки у него были в земле, значит, опять копался в огороде. Увидев о-Хару, он попросил ее полить ему на руки. Щеки у девушки зарделись. Стоящая рядом о-Сэн смотрела на молодых людей безучастным взглядом.

Сёта вымыл руки. Весело переговариваясь, дядя и племянник пошли к дому.

Их обогнала о-Хару с ведром в руке. Проковылял мимо старик крестьянин, почтительно взглянув на молодого хозяина. Его взгляд, казалось, говорил: «Господин, вы не должны поддаваться влечениям молодости. Столько людей зависит от вас. Они надеются, что вы своим умением и прилежанием умножите благосостояние дома, и чада и домочадцы будут счастливы и спокойны за свою судьбу, а среди них и бедный старик, всю жизнь работавший не покладая рук»,

Сёта преисполнялся важности, когда видел, с каким почтением к нему относятся. Вместе с тем он чувствовал раздражение. «Почему я не могу все бросить и уехать, как другие? — думал Сёта. — Все смотрят на меня так, точно ждут от меня чего-то, как будто я каждому чем-то обязан». Ему было тягостно в родном доме, где десятки глаз следили за каждым его шагом.

Дом Хасимото был построен как все деревенские дома. Сквозь заднюю дверь Сёта и Санкити попали в узкий внутренний дворик, оттуда в палисадник перед окнами лавки. Там они встретили дядю Наоки.

— Господин Савада тоже работает у нас, заготавливает оберточную бумагу, — сказал Сёта, обращаясь к Санкити.

Тщедушный старик посмотрел на Сёта так, точно и он хотел сказать: «Господин Сёта, не забывай, твои бабка и мать принадлежат старинной родовитой семье. Твой отец в молодости увлекался науками, и торговля совсем было захирела. Ты должен, не теряя времени, вооружиться счетами и навести в доме порядок. На тебе большая ответственность» .

Видя вокруг себя такие взгляды, Сёта был готов бежать из дому куда глаза глядят.

Войдя в комнату, Санкити широко раздвинул сёдзи, чтобы видеть синевшие вдали горы. Сёта принес столик, поставил его посреди комнаты. Дядя с племянником сели и завели разговор.

Разговаривая с дядей, Сёта, как много раз прежде, почувствовал, что завидует ему. Завидует его положению вечного студента. Санкити приехал к ним в гости, он делает, что ему захочется; думает о том, о чем приятно думать. А он, Сёта, должен был бросить занятия в университете и приехать в эту глушь. Должен был отказаться от своих мечтаний. Его отец когда-то потерпел неудачу в науках. Само собой разумелось, что и молодому хозяину наука не нужна.

«Как можно одному жить в большом городе?» — это был самый веский довод родных. «Пропади пропадом этот дом, эта проклятая аптека», — все чаще думал Сёта.

В долине шумела бурная Кисогава. Но шум бегущей воды уже давно не трогал Сёта. Густые леса, набегавшие на городишко, вызывали у него тоску. Неужели он должен похоронить себя здесь? От этой мысли Сёта становилось жутко.

В комнату вошла о-Танэ.

— А я приготовила вам чай нэбу. Он такой душистый, — ласково улыбнулась она.

Чай нэбу составлялся из особых сортов листьев. В детстве Санкити очень любил его.

— Ну как, Санкити, нашел что-нибудь интересное в кладовой? — спросила о-Танэ.

— Да... Кое-что там есть, — неохотно отвечал Санкити.

О-Танэ почувствовала себя лишней и ушла.

Молодые люди заговорили о девушках. Санкити рассказал Сёта, что слышал о его сердечных делах от сестры. Ему хотелось, чтобы Сёта был откровенен с ним. Но Сёта обмолвился только, что очень жалеет девушку, о которой идет речь. А в глубине его души поднялось возмущение: как смеют они топтать его любовь?

Воцарилось молчание.

— У нас в городе молодежь разная, — проговорил наконец Сёта. — Одни целыми днями сидят дома, занимаясь только своими делами. Другие находят время и на развлечения. Вот среди них у меня есть приятели.

Отпивая ароматный чай и дымя папиросами, дядя и племянник вели неторопливый разговор. Сёта очень хотел заниматься каким-нибудь практическим делом. Живя в Токио, он изучал технику изготовления лаков, учился живописи, много читал. Этот юноша был наделен от природы жаждой знаний: он любил литературу и следил за всеми новыми книгами.

Санкити принес с собой рукопись. Сёта, разложив ее перед собой на столе, приятным, сильным голосом, напоминавшим голос отца, прочел несколько страниц вслух.

Как-то во время каникул, когда Сёта еще учился в Токио, он поехал к Санкити в Сэндай. Эта поездка навсегда осталась у него в памяти. Дядя снимал в Сэндае дешевую комнатушку на втором этаже захудалой гостиницы. Они часто ходили вдвоем к друзьям. Однажды ездили даже в Мацусима. В Сэндае Санкити закончил работу над одной из своих книг. Дядя и племянник долгими зимними вечерами читали рукопись вслух при тусклом свете гостиничной лампы. Обо всем этом вспоминал сейчас Сёта.