Сентиментальная история

В тот день он ждал ее после уроков. Тодд стоял, прислонившись к перилам, воротничок светло-голубой рубашки расстегнут, так что видна загорелая мускулистая грудь. Когда Элизабет заметила его, сердце ее бешено заколотилось. Увидев ее, он улыбнулся неуверенно и застенчиво. Тоже волнуется, догадалась она.

– Привет, Лиз. Я... я хотел переписать у тебя домашнее задание по химии. Забыл записать.

– Задание по химии?
– Элизабет не могла оторвать глаз от его ослепительной белозубой улыбки.
– А, ну конечно, оно у меня где-то было...

Она бросилась перетряхивать учебники в поисках задания, которое второпях нацарапала на каком-то листке.

– У тебя во всем такой порядок?
– поддразнил Тодд. Его кофейного цвета глаза смеялись.

– Нет, только когда дело касается химии.
– Она засмеялась, думая о тех химических реакциях, которые идут между ней и Тоддом, и надеясь, что он не замечает ее волнения.

По дороге домой после встречи с Тоддом она не шла - летела, едва касаясь земли.

А теперь, когда выяснилось, что Тодд предпочитает Джессику, Элизабет показалось, что огромная тяжесть придавила ее к земле. Не желая выдавать истинных чувств к Тодду, она быстро сменила тему.

– Кстати, о собрании "Пи Бета", - сказала она.
– Ты уже решила, в чем пойдешь?

В полдень сестры-двойняшки Уэйкфилд должны были узнать, приняли ли их в "Пи Бета Альфа" - "самое лучшее общество старшеклассниц в школе Ласковой Долины", по словам Джессики. Элизабет же считала, что в нем одни задавалы.

– В чем пойду?
– заверещала Джессика, и ее мысли мгновенно переключились с Тодда на то, как ужасно она сегодня выглядит.
– Мне не в чем, ну совершенно не в чем идти!

– Похоже, придется одолжить тебе мою новую блузку со стоячим воротничком, - предложила Элизабет. Она мечтала надеть ее сама, чтобы произвести впечатление на Тодда, но теперь это вдруг потеряло смысл.

– Мне ничто уже не поможет, - хныкала Джессика.

– Было бы предложено, - пожала плечами Элизабет и принялась собирать учебники.

– Но это уже кое-что, - быстро проговорила Джессика.
– А брюки можно взять?

– Бери, конечно.

– И галстук-бабочку?

– При одном условии, - заявила Элизабет.
– Чтобы в конце недели весь костюм, чистый и отглаженный, висел у меня в шкафу.

– Даю честное слово.

– Все, пропал костюм, - вздохнула Элизабет.

– Элизабет Уэйкфилд, ты самая лучшая на свете сестра!
– Джессика бросилась к шкафу Элизабет.
– Теперь, по крайней мере, в самый ответственный день в моей жизни я не буду абсолютной уродиной.

– Да брось, Джес, - возразила Элизабет.
– Прием в "Пи Бета" - не такое уж великое событие. По правде говоря, я начинаю жалеть, что поддалась на твои уговоры и подала заявление.

– Ну что ты говоришь!
– закричала Джессика.
– Ты же знаешь, как важно быть членом клуба девушек, тем более такого. Все лучшие девочки там.

– Может, и лучшие, но слишком воображают.

Это был отголосок споров двухнедельной давности. Джессика тогда умоляла сестру вступить вместе с ней в "Пи Бета Альфа". И Элизабет в конце концов сдалась. Преимущественно потому, что они с Джессикой все всегда делали вместе, и ей не хотелось нарушать это правило из-за таких пустяков, как школьный клуб.

Джессика уверяла Элизабет, что испытания, которые им придется пройти перед вступлением, будут совсем легкие.

– Да ерунда всякая!
– убеждала она.

Ерунда! Первое испытание - заказать у Гвидо в "Пицца Палас" пиццу с доставкой, чтобы ее принесли прямо в класс мистера Руссо во время урока химии.

– Ни за что!
– воскликнула Элизабет. От одной мысли о том, какова будет реакция мистера Руссо, ей делалось дурно. Боб Руссо был одним из самых умных и требовательных учителей. Но легко впадал в гнев, и язык у него был острый как бритва. Сморозишь какую-нибудь глупость, он так на тебя посмотрит, словно ты ничтожная козявка. Все в школе его боялись. И вот им придется заказать пиццу...

– Просто обхохочешься, - сказала Джессика.

Обхохотались, это точно. Разносчик в переднике, заляпанном томатным соусом, и со стереонаушниками ввалился прямо в кабинет, держа блюдо с огромной дымящейся, остро пахнущей пиццей с перцем, и остановился, вопросительно глядя на мистера Руссо, который увлеченно выписывал на доске какую-то сложную формулу.

– Что такое?

– Пиццу заказывали?
– спросил разносчик, и весь класс застыл, как будто всех разом хватил удар. Кто-то фыркнул, стараясь подавить приступ смеха. Кто-то захихикал. Лицо Элизабет залилось краской под стать пятнам на переднике разносчика.

– Что вы сказали?
– все еще не понимая, в чем дело, переспросил мистер Руссо, увлеченный своей формулой. Тут класс не выдержал и разразился хохотом.

– Двойная порция пиццы с перцем для...
– Разносчик заглянул в заказ, Элизабет Уэйкфилд.

Лицо Элизабет горело. Все уставились на нее, не веря своим ушам. Элизабет Уэйкфилд, всегда такая серьезная и уравновешенная в отличие от своей сестры, и вдруг выкинула такое! Только Элизабет знала, кто в действительности заказал пиццу и воспользовался ее именем.

– Так-так, - сказал мистер Руссо.
– Элизабет, может быть, вы заказали пиццу из любви к науке? И это какой-нибудь важный эксперимент?

Все опять засмеялись.

Элизабет была в полном смятении. Что же сказать? Бросив взгляд на Джессику, она поняла: помощи ждать неоткуда. Лицо сестры светилось ангельской невинностью стороннего наблюдателя.

– Э-э... вот именно, сэр...
– пробормотала Элизабет, стараясь нащупать почву под ногами.
– Э-э... мы хотели выяснить, сколько тепловой энергии теряет пицца по дороге от пиццерии до школы и... э-э...

Тут даже мистер Руссо не выдержал и улыбнулся. Покопался в ящике стола и достал термометр.

– Понятно, - сказал он.
– Ну что ж, давайте измерим температуру пиццы до того, как в ней произойдут химические реакции, в быту именуемые пищеварением.

Первое испытание сошло с рук. С двумя другими тоже как-то обошлось. Благополучно послали музыкальную телеграмму директору школы, напыщенному чудаку мистеру Куперу, которого все звали Медный Лоб. И свели с ума всю столовую, подсыпав лиловой краски в картофельное пюре.

И вот настал решающий день. В двенадцать им сообщат, приняты ли они в клуб "Пи Бета". Элизабет это не очень волновало, но Джессика отметила этот день у себя в календаре красным фломастером. Настоящий праздник! Если, конечно, их примут, но в этом она почти не сомневалась.

А для Элизабет этот день был испорчен с самого утра. Она все думала о звонке Тодда, на душе было тяжело, и к глазам подступали слезы. Но она ни за что не покажет Джессике, как переживает из-за Тодда. К чему? Ведь совершенно ясно, кого из сестер Тодд предпочитает. Все правильно, так и должно быть. Какая другая девушка может соперничать с неотразимой Джессикой Уэйкфилд?