Сердце Андромеды, или Чёрный цветок

«Может, двинуть ему в челюсть, тогда он обратит на меня внимание? Нет, это уже не шутки. Сейчас улетит и баста!»

Охотник влез на крышу аппарата и откинул дверцу люка. Рэм, понимая, что судьба его висит на волоске, схватил с земли первый попавшийся камень и, размахнувшись, запустил в красноголового. Камень громыхнул по корпусу корабля. Охотник, который был уже одной ногой в люке, застыл на месте.

«Сейчас пристрелит. Как пить дать. Ну и пусть, всё лучше, чем подыхать в змеином желудке. Будь что будет!»

Выражение лица красноголового ничего хорошего не предвещало.

Пауза затянулась.

– Ну сделай хоть что-нибудь наконец! – громко произнёс Рэм и неожиданно уголки рта охотника изогнулись на подобие улыбки. Неужели проняло? Брошенный камень, как ни странно, оказался весомым аргументом в межпланетных переговорах. Охотник кивнул и поманил мягким жестом. Сердце у Рэма радостно ёкнуло. Он подбежал к кораблю, взобрался на фюзеляж, но, прежде чем спуститься в люк, кинул последний взгляд на туманные кряжи, на гору, протыкающую небо, по которому плыли длинные румяные, как французский багет, облака и лучились два белых великана.

3

Внутри звездолёта было тесно и душно. Цветные огоньки, пульсируя и тонко попискивая, служили для Рэма ориентиром. Он протискивался между рядами металлических клеток, за прутьями которых кто-то усердно скрёб о железный пол. Впереди, в узком проёме, виднелась косичка охотника, прильнувшего к приборной панели. Лампочки вокруг крашеной головы выглядели ёлочными игрушками. Вот игрушки заморгали, заверещали – и звездолёт подбросило. Рэм упал и ударился обо что-то твёрдое.

Воздух задрожал, гул острым буром вошёл в мозг. Свет несколько раз моргнул и погас. Снова вспыхнул. От стремительного набора высоты руки и ноги налились свинцом, грудь придавило.

Корабль сделал резкий крен вправо. Одна из клеток, оказавшаяся незакреплённой, покатилась, грохоча и подпрыгивая, под ноги Рэму. Охотник что-то крикнул, словно пролаял низким шершавым голосом. Потом проделал какие-то манипуляции, и корабль выровнялся. Ещё некоторое время скорость возрастала, но вскоре стабилизировалась, и стало легче.

Рэм перевёл дух, огляделся. Корабль состоял из двух отсеков: кабины пилота и багажного отделения. Отсеки соединялись дверным проёмом, но двери как таковой не было, и Рэм видел спину охотника в кресле.

Вскоре его внимание привлекло странное существо, которое сидело, вцепившись тоненькими ручонками в прутья решётки и жалостливым просящим взглядом глядело на него. У существа было маленькое, щуплое тельце, большая голова с розовато-синей кожей, высокий пучок волос на макушке, вроде птичьего хохолка, крючковатый нос и два блюдцеобразных глаза – не то попугай, не то осьминог. Выражение у существа было совершенно несчастное.

«Ну что, брат, несладко тебе?» – сказал Рэм и подмигнул инопланетному созданию, как бы приободряя его. Осьминожек тут же ответил: распахнул умные, как у собаки, глаза, и сквозь щёлку ротового отверстия издал всхлипывающий звук. Это было неожиданно. В соседних клетках сидело много разных существ, не отличающихся повадками от животных: они либо спали, либо тупо метались из угла в угол в ограниченном пространстве, и только сосед Рэма вёл себя так, словно всё понимал.

Между тем охотник включил автопилот, поднялся с кресла и ненадолго исчез из поля зрения – за перегородкой что-то сдвинулось, громыхнуло. Потом появился в дверном проёме, вошёл в багажное отделение и направился к Рэму, неся в руке предмет, похожий на хоккейный вратарский шлем.

«Сейчас, чего доброго, шарахнет этой штуковиной по голове и засадит в клетку, как этого бедолагу», – подумал Рэм. Стараясь казаться невозмутимым, он приготовился к любым неожиданностями и внутренне собрался. Но спортивная сноровка не помогла. Охотник взмахнул коротким серебристым стилусом – и Рэма парализовало. Он повалился на пол и, как снулая рыба, беззвучно зашлёпал губами.

Осьминожек завизжал – в звездолёт как будто влетела воронья стая и подняла дикий грай, отчего на душе Рэма стало совсем пасмурно.

Охотник, деловито щурясь и прикусив от усердия кончик языка, стал возиться с «хоккейным шлемом». Водрузил его на голову Рэма, чем-то щёлкнул на лобной части и посмотрел в глаза, очевидно ожидая результата.

«Один глаз зелёный, другой серый… Гетерохромия называется, кажется…», – подумал Рэм, теряя сознание… Жёлтые, синие, малиновые огоньки мигали часто и весело. Отделившись от приборной доски, они поплыли полупрозрачными мыльными пузырьками по багажному отделению…

* * *

Казалось, что по голове проехал трактор – всё гудело и сотрясалось, а мозги плавали в горячем жидком студне. Сознание возвращалось, но медленно. Мутило.

– Ничего-ничего. Это пройдёт! Так бывает поначалу.

– Пройдёт? – переспросил Рэм и обернулся. Сквозь прутья смотрел осьминожек. Водянистые глаза-блюдца попеременно моргнули, и тот же детский голос произнёс:

– Ну наконец-то это чудовище соизволило применить диплукос, и мы сможем общаться. Впрочем, чего ещё ждать от этого дуболома. Интеллект как у несчастных тивронов, которых он запер в клетках. Но я-то! Я! Какие, согласитесь, надо иметь мозги, чтобы не отличить существо мыслящее от примитивной формы? А?..

«Что это? Я всё ещё в отключке или это происходит наяву?»

Рэму было трудно сосредоточиться, звук проходил как сквозь вату, но в этом приглушённом потоке возникали слова и фразы, несущие конкретный смысл. «Он говорит, и я его понимаю. Но это явно не русский язык! Да и язык ли это вообще?»

Из крошечного ротового отверстия осьминожка слова извергались беспрерывным потоком:

– Поверьте мне, нельзя доверять охотникам и торговцам. Они – самое подлое племя. За один тенин мать родную продадут и не посовестятся. Вот возьмите меня. Столько горя и бед претерпел от этих изуверов, что история выйдет на тома! Вы получше присмотритесь к сатикаю, войдите к нему в доверие, а после стукните по темечку чем-нибудь тяжёлым и совершите подвиг, равного которому нет в Бериане. Вы спасёте туга и прославите своё имя на века!..

Он болтал и болтал – казалось, уже никогда не остановится. Рэму это надоело:

– Да подожди ты! Помолчи хотя бы минутку! Не грузи! Объясни хоть что-нибудь наконец!

«Черт возьми! Неужели это я сказал?»

Хохолок на макушке существа завибрировал, глаза вылезли из орбит и моментально вернулись обратно.

– Ах, простите, ах, простите! Я забыл представиться. Тоуренэй Боти По с планеты Токи. Мой род, должен признаться, один из древнейших родов, проложивших глубокий след в истории токийской цивилизации. Один из моих предков командовал армией в борьбе против дутитов, но был предан соратниками и окончил жизнь на эшафоте. Другой стал первым консулом во времена правления династии Тукенистов. А вы…простите, с какой галактики? Впрочем, молчите, молчите! Я угадаю…Мы, туги, весьма прозорливы. Ну конечно! Вы лох с созвездия Сивоны. Я прав? Лохи, они славные ребята. Я встречал одного при очень пикантных обстоятельствах. Сейчас я вам расскажу эту историю…