Сердце бури

— Ты теперь все будешь сваливать на волю Силы?

— Отнюдь. Например, я полагал, что все, произошедшее сегодня между нами, случилось целиком и полностью по твоей инициативе, и Сила на сей раз почти не причем, — уверил Бен, лукаво и нахально улыбаясь. — Быть может, она и связала нас узами некоего духовного брака, но вот сделать этот брак полноценным было твоей идеей.

Рей на секунду умолкла, прикусив язык. Что ж, если Бен намеревался унизить ее перед Лэндо, то — воистину! — ему это удалось.

— Тогда к чему тебе понадобилась свадьба, да еще такая скоропостижная? — зло осведомилась она. — Если брак между нами уже заключен, и пути назад нет, какое тебе дело до формальностей?

— Все очень просто, — ответил юноша, не моргнув и глазом. — Кому-то, может быть, и достаточно брака в постели. Но не мне.

Ага! Вот теперь Рей поняла намек.

— Ах вот оно что! Все это только для того, чтобы ты мог «не быть, как отец»?

— В частности — да, поэтому, — спокойно кивнул Бен.

Девушка сердито топнула ногой и, вся красная до самых корней волос, отрезала:

— Никакой свадьбы не будет.

Бен медленно сжал руки в кулаки.

— Ребятки, определяйтесь быстрее, — Лэндо решил воспользоваться паузой, чтобы наконец напомнить о себе. Его голос звучал с очевидным нетерпением. — У нас нет времени на раздумья.

Как руководителю станции, ему в самом деле ничего не стоило оформить брак. С технической стороны он знал эту процедуру достаточно хорошо. Она входила в его число его прямых обязанностей перед сотрудниками и жителями Облачного города. К счастью, эта обязанность не требовала каждодневного исполнения; уж что-что, а играть свадьбы влюбленные парочки чаще предпочитали в родных мирах, в присутствии родственников и друзей. И все же, несколько раз Калриссиану доводилось на полном серьезе регистрировать брачные союзы.

Он чувствовал, что не имеет права отказать Бену в этой пустяковой, в общем-то, услуге — как-никак парень помог ему отделаться от имперцев, путь даже на короткое время. К тому же, он хорошо видел, что эти двое одинаково сходят друг по другу с ума.

Но, сарлакк их проглоти, пусть они поскорее определятся, чего они хотят!

— Лэндо, ты не мог бы оставить нас ненадолго? — судя по всему, Бен благополучно пропустил все слова о спешке мимо ушей.

Калриссиан поглядел на него с молчаливым осуждением.

— Даю вам две минуты, не больше, — проворчал он и вышел за дверь, не переставая дорогой бубнить себе под нос что-то вроде: «Нашел время…»

***

Все это — ужасная, несусветная глупость!

Имеет ли он право вообще начинать весь этот разговор? Имеет ли право просить девушку связать свою жизнь с беглым преступником, с убийцей? С калекой, за которым, возможно, ей придется ходить до конца своих дней, если только Первый Орден или Сопротивление не прикончат их обоих? Тем более сейчас, когда он знал, что должен сделать, чтобы вызволить мать — и знал, что у него маловато шансов остаться в живых. Разве это разумно, предлагать Рей стать или его вдовой, или пожизненной сиделкой?..

Настаивать на браке — значит взять на себя обязательства, которые Бен заведомо не мог исполнить. Быть для супруги опорой и защитником; каменной стеной, спасением ото всех невзгод и проблем — вот что значит быть мужем.

Если бы только он сохранил прежние власть и силу, свое былое влияние темного принца… О тогда все было бы иначе! Уж тогда он бы позаботился, чтобы его жена больше никогда и ни в чем не знала нужды! Он окружил бы ее роскошью, какой нищая девочка и представить себе не могла — только самые изысканные и прекрасные вещи. Он дал бы ей власть. Он лелеял бы ее, словно принцессу. Как первую леди новой Империи…

Эти мысли были опьяняюще приятны. Хотя, по зрелому размышлению, Бену приходилось признать их несостоятельность. Нет, та Рей, которую он знал — та самая Рей, которую он полюбил, — никогда бы не приняла его прежнего. Да и он сам… Чего бы стоила она для него, если бы променяла свою особую диковатую прелесть, свой нежный хрустальный свет на грязь, в которой столько лет жил он сам? Если бы она превратилась из гордой юной пустынницы с чистой и наивной душой в разряженную в пух и прах светскую стерву, каковыми когда-то полнился двор старика Палпатина? Эти в прошлом первые красавицы галактики — жены офицеров, вроде леди Тагге или леди Талласы Мотти*, дочери сенаторов и, наконец, многочисленные любовницы императора, чьи имена история так и не запомнила, — эти сияющие особы, превращенные годами в ощипанных старых куриц, не вызывали у Кайло ничего, кроме раздражения.

Его память была полна образом, увиденным совсем недавно: Рей, кое-как обернутая простыней — обнаженная и воинственная; едва успевшая выбраться из его постели, пропахшая им и принадлежащая ему наконец по-настоящему, без остатка. С сияющими белизной невинности световыми клинками — смешно сказать, это был первый раз, когда Бен видел ее меч в действии. Прежде какая-то непонятная стыдливость мешала ей тренироваться у него на глазах, хотя Бен не единожды слышал, что она продолжает тренировки. Меч — это всегда глубоко личная вещь, которую не каждый опытный воин Силы доверит даже своему наставнику. В основе сейбера лежит кристалл, который содержит как бы каплю твоей души — именно эта капля и сообщает кристаллу цвет. Рей должна это знать, коль скоро она отважилась собрать свое собственное оружие.

Бен безошибочно узнал кристаллы, заложенные в сердцевину ее меча. Они уже никогда не изменятся, не впитают частицу чьей-то души — само воплощение извечной чистоты.

Нет, приняв мужчину, эта девушка вовсе не лишилась своего особого сияния непорочности — этот свет шел, вероятнее всего, от одной ее души и имел мало общего с жизнью плоти.

Единственное, чем был хорош Кайло Рен с точки зрения Бена Соло, так это тем, что он мог дать Рей куда больше. Но — вот ирония судьбы! — именно Кайло Рен стал той пропастью, которая разделила Бена и его любимую. По воле Силы ему пришлось пройти путь искупления, чтобы сократить эту пропасть. Так было правильно. Сила исцелила его от безумия, проведя через Мустафар. Но обратная сторона этой медали — то, что теперь брак для них означал ровно противоположное всем его мечтаниям — Рей сама должна была стать для него опорой.

Опорой, в которой он — проклятое ничтожество! — нуждался с самого рождения. Стоит посмотреть правде в глаза. Он никогда не принадлежал сам себе. С ним рядом всегда был кто-то, способный внушить ему уверенность, направить, поддержать. Сперва это был Галлиус Рэкс, а теперь… теперь Сила подарила ему Рей. Переплела их души, связала их жизни, пойдя на уступку его малодушию.

Все это так. Вот только… Разве он не дал Рей свободу выбора? И разве она не выбрала? Не она ли сама пришла к нему во тьму? Не она ли всего несколько часов назад молила, чтобы он взял ее тело и ее сердце, исходящее головокружительно сладким соком старой влюбленности? Ведь он поверил, что случившееся было откровением. Таинственным и сладостным откровением, способным перечеркнуть все, что было прежде, даровать им обоим новую жизнь. Он поверил, что эта девица любит его достаточно, чтобы отказаться ото всех былых предубеждений, как готов был отказаться он сам — и в самом деле намеревался жениться на ней, как последний идиот…

О Сила! Сколько можно мучить его этими глупыми метаниями?

Его переполняла обида. Но, признаться, такой обиды Бен Соло не испытывал прежде никогда. Ему не хотелось быть грубым. Напротив, он желал — на удивление — быть нежным с Рей. Со своей Рей. Во что бы то ни стало доказать свою искренность. Продолжать тянуться к ней всей душой вопреки холодности и неуверенности.

В его груди стремительно расходилось пламя страсти, но это пламя не должно было сжечь ее, причинить ей вред, как прежде другим — нет, только не сейчас, только не Рей! Оно должно было согреть ее, растопив всякие сомнения.