Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

Нет ему имени, прозвища нет.

Лужи заплывшие, ветлы поникшие

Кажут пути незнакомого след.

Выйдешь к селенью, так родственно-близкому,

Тихо, как в склепе забытом, окрест.

Изредка, звякая, по мосту низкому

Мерно проедет казачий разъезд.

За угол спрячешься тенью пугливою,

Слышишь, как мать за стеной говорит:

«Спи, мое дитятко, ночью дождливою

Только нечистая сила не спит.

По мосту едет толпою суровою,

Звякает, ропщет дозором во мгле,

Где она ступит, там каплей багровою,

Кровью останется след на земле».

Снова всё тихо... С надеждой упорною,

Брови нахмуря, глядишь на восток,

Ждешь, не сверкнет ли за тьмою бездонною

Первых лучей золотой огонек.

Вместе с зарею пойдешь стороною,

Беглый преступник, как серая тень, —

Полем, проселком, опушкой лесною —

Дальше от зорких, чужих деревень.

<1907>

20

Темной ночью сердцу больно

Одинокому грустить,

Ах, нельзя ему невольно

Горе кровное забыть!

Молод я и телом зноен,

Бел, как пена на реке,

За себя всегда спокоен,

Силу чувствуя в руке.

Без руля направлю лодку,

Как стрелу, через реку,

Знают все по околотку

Перевозчика Луку.

Но сегодня сердце ноет,

Ночь несчастная темна.

И, вздымаясь, тяжко стонет

Водяная глубина.

В диком споре — на просторе —

Волны дышат тяжело...

Не народное ли горе

В зыбь речную залегло?

Не таит ли век косматый

В тяжком плеске без конца

Стон замученного брата

И убитого отца?

И не сыну ль на чужбину

В край изгнанья и болот,

Материнскую кручину

Мутной пеною несет?

На заре утихнут грозы,

Смолкнут, ласково-легки,

Из заречья к перевозу

Соберутся мужики.

Всё, что волны говорили,

Разбиваясь и шумя,

Как дела кровавой были,

Передам мирянам я.

Расскажу, как сердцу больно

Одинокому грустить,

Жить на свете подневольно

И врагу не отомстить.

21

Рота за ротой проходят полки —

Конница, пушки, пехота;

Кажутся сетью блестящей штыки,

Кровью — погон позолота.

Трубы торжественно маршем старинным

Дух утомленный обманно бодрят,

Мимо острога по улицам длинным

Роты к вокзалам спешат.

Там наготове, окутаны паром,

Чудищем черным стоят поезда,

Веет с полян отдаленным пожаром,

Словно за ними горят города,

Словно за гранью полян одичалых

Гений возмездья сигналы зажег...

Взводы шагают, зовет запоздалых

Жалкой свирелью горниста рожок.

Эхом ответным свистят паровозы,

Дробных шагов заглушая молву,

Сбылись ночные зловещие грезы,

Сбылись кровавые сны наяву.

Скоро по лону полей торопливо

Воинский поезд промчится, гремя,

Заяц метнется в кусты боязливо,

В встречной деревне заплачет дитя.

<1907>

22. На часах

На часах у стен тюремных,

У окованных ворот,

Скучно в думах неизбежных

Ночь унылая идет.

Вдалеке волшебный город,

Весь сияющий в огнях,

Здесь же плит гранитных холод

Да засовы на дверях.

Острый месяц в тучах тонет,

Как обломок палаша;

В каждом камне, мнится, стонет

Заключенная душа.

Стонут, бьются души в узах

В безучастной тишине,

Все в рабочих синих блузах,

Земляки по крови мне.

Закипает в сердце глухо

Яд пережитых обид...

Мать родимая старуха,

Мнится, в сумраке стоит,

К ранцу жалобно и тупо

Припадает головой...

Одиночки, как уступы,

Громоздятся надо мной.

Словно глаз лукаво-грубый,

За спиной блестит ружье,

И не знаю я — кому бы

Горе высказать свое.

Жизнь безвинно-молодую

Загубить в рассвете жаль, —

Неотступно песню злую

За спиною шепчет сталь.

Шелестит зловеще дуло:

«Не корись лихой судьбе.

На исходе караула

В сердце выстрели себе

И умри бездумно молод,

Тяготенье кончи дней...»

За тюрьмой волшебный город

Светит тысячью огней,

И огни, как бриллианты,

Блёсток радужных поток...

Бьют унылые куранты

Череды унылой срок.

<1907>

23. Прогулка

Двор, как дно огромной бочки,

Как замкнутое кольцо;