Сердце камня

Все спавшие пациенты уже очнулись. Только у тех, кто спал слишком долго, наблюдаются побочные эффекты. Когда проснулся Дуайер, я первым делом хотела сообщить об этом Петре, но пока такой возможности нет. Бедному мальчику было чрезвычайно неловко, хотя он, конечно же, ни в чём не виноват. Я пыталась поговорить с ним, заверить его, что его место никто не занял и он спокойно может отлежаться ещё несколько дней, но он попросился вернуться к обязанностям сразу же. Петра бы посмеялась и сказала бы, чтобы брал выходной, раз сама королева предлагает. Но её здесь нет.

И вроде бы легко поверить, что всё возвращается на круги своя и всё хорошо. Но почему-то я не могу поверить в это до конца.

Первым звоночком становится прилёт Фавре и Аэрон. Они не выглядят счастливыми.

Пока Кон спит — наконец-то! — я выхожу на террасу и мысленно обращаюсь к ним. Двое древних антейцев спешно приземляются, на меня разом обрушивается поток их мыслей. Не помню, чтобы они когда-либо такими напуганными. В гневе, в скорби, в замешательстве и в тысяче промежуточных состояний, но не в страхе.

— Ренна ведёт себя совершенно иррационально. В её действиях нет никакой логики. Она не слушает голос разума. Ты должна поговорить с ней. Только тебя она послушает.

— Что случилось?

Фавре в ответ издаёт рёв, яростно размахивая хвостом из стороны в сторону. Я понимаю, что он сходит с ума от беспокойства.

— Она прячется ото всех. Вернулась в пещеру, в которой чуть было вновь не погрузилась в спячку, когда сонная болезнь, похоже, настигла и её. И не выходит.

— Я не могу оставить Кона, — отвечаю я. — Он ещё не поправился до конца.

— Как и Ренна, — говорит Фавре. — У нас дурное предчувствие. Ты должна помочь.

— Хорошо, я сейчас скажу подготовить шаттл…

Аэрон недовольно взвывает:

— На это нет времени. Ты должна отправиться сейчас же, Беленгария.

Озадаченная, я тянусь к нему рукой, чтобы погладить успокаивающе, но ощутив его бурю эмоций, отдёргиваю ладонь.

— Не понесёшь же ты меня сам, Аэрон…

Он хватает меня лапами и взлетает. Я вскрикиваю, скорее от неожиданности, чем от страха. Фавре следует за нами. Город, дворец, сады — всё становится крошечным на высоте птичьего полёта.

Я слышу сигналы тревоги и крики стражи, но слава предкам, они не стреляют в Рондет.

«Кон, Джондар?» — посылаю я мысленные сообщения. — «Я в порядке. Просто… Аэрон хочет, чтобы я полетела с ним к Ренне. С ней что-то не так».

«Что происходит? Где ты?» — первым отвечает Джондар. Кон ещё беспокойно спит, и в его сне один кошмар сменяется другим.

«Мы летим над… Корнитскими лесами, кажется? И… я вижу святилище Рондета», — они летят к озеру и горе, где было их убежище последнее время. Аэрон начинает снижаться. — «Они несут меня к той пещере, в которой прятались от Копариуса. Где их бросил Арт».

Он бросил Рондет умирать. Их и ещё нескольких куорцев и антейцев. Я стараюсь не думать об этом. Он не контролировал себя тогда. Ещё одна проблема, с которой нужно будет разобраться. Не только ради блага моего брата. Возможно, на Антеесе не осталось ни одной семьи, на которую не повлиял Копариус.

Аэрон так резко приземляется среди обломков у входа в пещеру, что я вылетаю из его лап. Представьте себе королеву, растянувшуюся среди пыли и камней.

«Бел? Ты цела?» — беспокойство Кона похоже на лезвие в горле. Он переживает за меня, но не знает, чем помочь.

«Да. Но такой способ перелёта никому не советую», — пытаюсь я пошутить, но уже знаю, что неудачно. Оглядываюсь на Аэрона и Фавре, но не вижу ни капли раскаяния. Иногда мне кажется, что они принимают нас за прислугу. Это бесит. — «Я в пещере. Ренна вернулась сюда».

Так странно видеть эту пещеру своими глазами, а не её. Она была такой уставшей, такой обессилевшей, когда я была внутри неё, её частью. Я захожу внутрь, отмечая, насколько больше она кажется мне теперь, когда я человек, а не душа в теле моей кристальной хранительницы. Тогда мы ещё не знали, что это Копариус высасывает из неё жизнь, как из всех остальных. Теперь сонная болезнь осталась в прошлом, так почему же она вернулась сюда?

Хотя она говорила, что ей нравится здесь, в своей маленькой, усеянной кристаллами норке.

Я еле пролезаю через узкую щель. Как туда пробралась Ренна я даже представить себе не могу.

— Ренна?

Это поразительно красочное место. Синие, розовые, фиолетовые, голубые, лиловые — кристаллы всевозможных оттенков переливаются. И Ренна лежит, свернувшись клубочком, в самом центре, отражая все цвета и мурлыча себе под нос.

А под ней, в гнезде, я замечаю сферы чистой энергии, будущей жизни.

Яйца. Она высиживает яйца.

— Ренна! — ахаю я. Даже не знаю, что тут можно сказать. Это огромное счастье. Их вымершая раса внезапно получила шанс на возрождение. — Почему ты не сказала Аэрону и Фавре?

Она открывает один глаз и смотрит на меня.

— А зачем? Они в этом никак не участвуют, — она зевает и потягивается, прямо как кошка. Это выглядит очень забавно.

Я сажусь перед ней, скрестив ноги, потрясённая. Они такие красивые. Сверкают, как она сама, отражая свет. Их штук семь или восемь.

— Ну, — я поджимаю губы, пытаясь сдержать улыбку. — Они уже как-то поучаствовали.

Ренна вытягивает шею, чтобы я могла погладить её нос, как она любит.

— Вы, люди, такие… бинарные. Они ничего не сделали. Я сама.

Ох, ксенобиологи это отпраздную. И напишут тысячу статей. И, скорее всего, поймут всё неправильно.

— Как давно ты узнала?

Она неопределённо дёргает головой.

— Я была очень уставшей. Думала, что всё из-за Копариуса. Возможно, отчасти так оно и было. Но даже потом усталость так и не прошла. Поэтому я вернулась сюда. Мне здесь нравится. Цвета успокаивают, придают мне сил. А когда я пою… — она снова замурчала, таким приятным вибрированием, эхом отражающимся от стен в идеальной гармонии. — Теперь понимаешь?

— Но почему ты им не сказала?

Она мотает головой.

— Сама скажи. Но это не их дело.

— Они переживают, Ренна. Думают, что с тобой что-то случилось.

— Да? — сильно удивляется она. — Ох. Ладно, тогда я скажу им.

Она не подключает меня к их связи. Что ж, это их личное дело. Но я чувствую реакцию их обоих: счастье и торжество.

И Кон тоже очень обрадовался, когда я ему рассказала.

Дни медленно сменяли друг друга, а от Петры и моего старшего брата так ничего и не было слышно. Я была как на иголках, не могла расслабиться. Ждала, что вот-вот придёт Джондар с плохими новостями. По-настоящему кошмарными.