Сердце-океан
Шрифт:
– Тебе тоже,- уныло откликнулась я.
– Пожалуй…
– Не могу ли я попросить напиться?
Он подал мне свою дорожную фляжку, вытащив из горлышка пробку. Мне очень хотелось пить, и я выпила почти половину. Вода была на удивление холодной.
Видимо охотник только что набрал ее в реке, я даже почувствовала едва уловимый вкус тины.
– Благодарю.
– Ты странная девчонка,-сказал мне он, приняв флягу обратно.-Ты действительно бигару?
Я пожала плечами. Докажи теперь, что не верблюд! Черт бы побрал того болтуна, что придумал обо мне такое! Я промолчала, не в силах
Охотник зачем-то заглянул мне за спину и ощупал лопатку.
– Татуировки у тебя нет, значит, ты в рабстве еще не была. Так значит ты с севера? Говорят, бигару живут на острове Самарьяр.
Ну, что мне было отвечать? Я кивнула. Скажи я сейчас, что все это не так, меня снова приняли бы за лгунью.
– Зачем же ты соврала?
– Командор велел.
Аржак все равно сбежал, так что ему ничего не будет. Но я отважилась задать вопрос.
– Почему здесь так не любят бигару?
– Наверное, потому что боятся,-неожиданно тихо проговорил охотник и заговорщицки улыбнулся мне. Мне показалось, что он меня испытывает.
– Да. Я бигару,-сказала я.-Только предпочитаю об этом никому не рассказывать.
Сам знаешь почему.
Охотник рассмеялся и обернулся, потому что его кто-то позвал. Меня велели подвести к писарю.
– Как твое имя?-спросил меня чиновник, после того как я была отцеплена от столба и подведена к нему.
– Скубилар.
– Место рождения.
– Остров Самарьяр,-ответила я. А что мне было делать? Мало того, что я стала унчитос, так теперь еще и бигару. Зачем я, дура, сбежала с корабля? Могла бы быть теперь гражданкой Рима.
Писарь удивленно посмотрел на меня, потом обернулся на стоящего за его спиной Эктора. Тот кивнул ему многозначительно.
– Возраст,-задал писарь следующий вопрос, с интересом рассматривая мои штаны.
Я не умела считать по-цезарийски, поэтому ответила, что не знаю.
– Пятнадцать,-сказал за меня писарь, окинув меня оценивающим взглядом, и сделал запись.
– Читать и писать умеешь?-снова спросил он.
– Может быть и умею, я не пробовал,-ответила я.
Все стоящие рядом расхохотались. Чиновник показал мне свои записи и предложил сквозь смех:
– Попробуй, прочти это.
Это был обычный римский унциал с несколькими только незнакомыми буквами. Я выбрала из текста пару слов с понятным мне значением и прочла их. Смешки тут же прекратились. Писарь крякнул и посмотрел в свои записи, желая проверить меня.
Потом он снова взглянул на Эктора. Тот с меня глаз не сводил и смотрел так, словно подозревал меня в каком-то страшном злодеянии.
– Что ты еще умеешь?- осведомился уже он.
Я не знала, что отвечать. Не могла же я сказать, что умею шить, вязать и делать макияж? Может быть, похвастаться своим умением лазить по деревьям? Открывать замки? Воровать?
– Я - охотник,-сказал я тогда.-Только это и умею.
– Как ты попал в деревню унчитос?-продолжал допрос Эктор. Он явно имел какой-то замысел. Что он хотел выведать у меня?
– Я бродяжничал, заблудился, пришел в Сате-эр…
– Как ты попал на материк?
Тон его становился все жестче. Мне становилось не по себе.
– Что ты пристал к нему?-спросил подошедший к нам старый
охотник.– Мне кажется, это именно он подбил тех двоих на побег,-объяснился, наконец, Эктор.-Я видел, как они шептались в стороне от всех. Ты же знаешь, каковы эти бигару.
– Это правда? Ты хотел сбежать?-обратился ко мне старик.-Отвечай! Не смей больше лгать!
Я начинала злиться. Какая несправедливость!
– Да, я собирался сбежать!-ответила я с вызовом.-И не понимаю, что здесь предосудительного. Я родился свободным и им останусь!
– Этих бигару нужно содержать отдельно от всех,-заявил Эктор.-Я предупреждал.
В его руке я заметила плетку. Стало понятно, что наказания мне уже не избежать.
Проклятый раньядор! И что он привязался ко мне?! Будто бы нет здесь других унчитос. Он подошел ко мне совсем близко и сунул плетку мне под нос. Пахнуло совсем свежей кожей, и по моей спине тут же помчались мурашки. Я взглянула на него и обнаружила усмешку в его глазах. Она не предвещала ничего доброго.
– Но это еще не все,-заговорил он снова, обращаясь к своим товарищам, которые стали собираться вокруг меня.- Я наблюдал за ним, как я уже сказал.
Что за интригующий тон у Эктора? Он словно собрался объявить нечто любопытное.
– У мальчишки, оказывается, есть тайна.
У меня похолодело в затылке. Черт бы его побрал! Эктор наклонил ко мне свое лицо и вдруг неожиданно резко дернул мою рубашку вниз.
– Мальчишка этот вовсе и не мальчишка!-громогласно засвидетельствовал он то, что и так стало ясно. Он торжествовал и выглядел, словно иллюзионист, который сказал "ап!" после удачно завершенного фокуса.
Я не успела защититься, да и не смогла бы. Раздался хоровой возглас удивления.
Еще бы! Как я им долго и удачно морочила голову.
Охотники начали переговариваться между собой. Я придерживала руками порванную на груди рубашку, сгорая от стыда и смущения. Мало того, что меня оголили пред столькими людьми, так еще все поняли, что я обманщица! Кроме того, я еще и бигару. Я обожгла лицо Кару и пробила голову его брату. Я подстрекала унчитос к побегу. Я кругом виновата. Зачем, дура, я ушла с корабля?!
Что могло последовать вслед за этим, я, к счастью, не узнала. Внезапно послышались возгласы, началась суета. Охотники тут же забегали по лагерю, унчитос загалдели в загоне. К стоянке приближался караван работорговца, которого раньядоры уже давно ждали.
Охотники, что стояли вокруг меня, тут же потеряли ко мне интерес и занялись другими унчитос. Разномастную толпу нужно было разделить на группы. Отдельно отгоняли орущих и визжащих детей, тут же разделяя их на мальчиков и девочек.
Разную стоимость имели и женщины, и мужчины, и те что помоложе и те, что постарше. Подростки входили в одну группу, старики - в другую. Молодые мужчины, нерожавшие женщины, опытные охотники: все имели свою определенную стоимомость.
Эктор, перед тем как заняться другими пленниками, не забыл посадить меня на цепь, прикованную к столбу. Это был недобрый знак: значит, разборки со мной он еще не закончил, иначе бы и я отправилась в одну из стоимостных групп. Я отодвинулась поближе к палатке, чтоб поменьше привлекать к себе внимание и не быть раздавленной.