«Сердце с горьким ядом» Бринн Уивер

МЕНЮ НАПИТКОВ ОТ ЛУ

? «Провидица» (из бара Tipsy Trope)

• 60 мл джина «Empress» (30 мл в основание, 30 мл - сверху, аккуратно по ложке)

• 30 мл тоник «Indian»

• 30 мл сока грейпфрута

• Украсьте цветами и долькой грейпфрута

??? «Сирена» (от Мэри Стюарт, The Monarch Marina)

• 40 мл кальвадоса

• 40 мл коньяка

• 15 мл лимонного сока

• 7 мл кленового сиропа

• Встряхнуть, подать в охлажденном коктейльном бокале с пищевыми блестками

? «Кроффе» (от Ханны Р.)

• Кофе или эспрессо

• Сверху - взбитые сливки, шоколадный соус, немного красного пищевого красителя и красный сахар

ИЛИ

• Вспененное молоко с красителем и красный сахар сверху

? «Гарикровавый» (фирменный коктейль Лу)

• 45 мл ликер «Campari»

• 120 мл свежевыжатого или взбитого с мякотью сока красного апельсина

• Налить «Campari» в хайбол со льдом. Сверху — пенистый сок красного апельсина

• Украсьте край бокала красным сахаром и долькой апельсина

? «Фангрия» (от Нэт)

• 1 бутылка (750 мл) сухого красного вина (лучше всего - пино нуар или мерло)

• 120 мл бренди

• 120 мл ликер «Cointreau» или «Triple Sec»

• 240 мл апельсинового сока без мякоти (можно заменить на ананасовый)

• 1-2 апельсина, нарезанные кружочками

• Все смешать и убрать в холодильник на ночь (чем дольше, тем лучше)

• Можно добавить другие фрукты по вкусу (яблоки, виноград, вишню, ананас и т. д.)

• Перед подачей в бокал добавить немного лимонно-лаймовой содовой или газированной воды

ГЛАВА 1

Когда ты вампир, эмоции — это не просто чувства, запертые в груди. У них есть запахи. Цвета. У них есть вкус.

Предательство на вкус как медь. Как кровь во рту.

Как монета для лодочника.

Я знаю, о чем вы думаете. Но, вампишра, кровь на самом деле пахнет железом, а не медью. Возможно, для ваших ограниченных человеческих чувств так и есть. И вы правы, разница есть. Тонкий нюанс. Но я чувствую не просто кровь. Я чувствую ее смысл.

Железо — символ силы, как прутья, что держат меня в этой клетке.

Медь — символ любви.

И нет ничего опаснее или уязвимее любви. Ничто не убивает быстрее. Ничто не режет глубже.

Самое жестокое предательство — от того, кого любишь.

Как это сделал Жнец со мной.

Я закрываю глаза, и тот момент проносится в голове с пугающей ясностью. Я изо всех сил пыталась устоять на ногах, надеясь, что проживу достаточно долго, чтобы просто сказать ему. Хотела, чтобы он знал: я люблю. Ожидала, что он будет бороться за меня.

Но он не стал. Напротив.

Оказалось, моя любовь принадлежала только мне. И ее использовали против меня. Она заманила меня прямиком в эту чертову клетку. И что хуже всего — воспоминания не исчезают. Я помню каждое слово, шептанное в темноте. Каждый долгий, жгучий взгляд. До сих пор чувствую каждое прикосновение. И никак не могу убедить себя, что все это было иллюзией, хотя каждый день в этом месте доказывает обратное.

— Ты думаешь о нем, — говорит Эдия. Ее темные глаза прожигают меня подозрительным взглядом. Когда вы дружите больше трех столетий, сложно скрывать мысли.

Голос Жнеца всплывает в памяти, будто со дна: «У тебя очень выразительное лицо». Это почти прозвучало как комплимент — по крайней мере, пока он не продолжил: «Для вампира это недостаток. Тебе стоит над этим поработать».

Ну и мудак. Или, как мы с Эдией его прозвали, Тот Самый Жнец-Мудак-Ублюдок.

Я закатываю глаза. Последний час я металась между мыслями о том, как жизнь отвратительна, и мыслями о Жнеце. Но мне вообще не хочется думать. Хотя выбора у меня нет. Царство Теней не удосужилось обеспечить нас комфортом или развлечениями в убогой каменной клетке.

Так что я переключаю внимание на единственное позитивное, что у меня осталось. Эдию.

«Есть одна вещь, которая отвлечет меня от всего», — говорю я на языке жестов. Эдия смотрит на меня хмурым взглядом; она уже знает, что я скажу. «Спой еще раз».

— Боже, нет, — качает головой Эдия, ее выражение непоколебимо.

«Ну пожалуйста».

— Зачем? Ты уже слышала это шестьдесят тысяч раз.

«Всего семьдесят восемь».

— Это на семьдесят семь больше, чем нужно.

«Мне грустно. Развесели меня».

Долгая пауза. Я смотрю на Эдию снизу вверх, уткнувшись головой ей в колени, с самым невинным выражением. Выглядеть жалко для меня не проблема. Я не ела несколько дней. Лицо опухшее, в синяках, от пыток и слез. Тело дрожит от лихорадки. Лоб покрыт испариной, сколько бы раз Эдия ни вытирала его тряпкой, оторванной от края рубашки.

И хуже всего — у меня разбито сердце.

— Думай о хорошем, подруга. Ты хотя бы не связала с ним свою судьбу, — говорит Эдия, бросая взгляд на мою рваную рубашку, где шрам красовался бы над сердцем, будь иначе.

Я тяжело вздыхаю и отворачиваюсь. Потому что правда в том, что мысль о связи с Тем Самым Жнецом-Мудаком-Ублюдком подкралась ко мне незаметно. И, как дура, я рассматривала ее. Даже начала жаждать этого.

Дело в том, что я была так одинока. Прошли века с тех пор, как у меня забрали последнюю сестру. Века в бегах, века среди людей, чьи жизни так коротки. Так что, когда у меня не осталось выбора, кроме как привязаться к первому за триста лет бессмертному, кроме Эдии, мне не потребовалось много уговоров.