Сердце с горьким ядом

Останавливаемся на последней ступени. Коул проверяет коридор. Рукой тянется назад, прижимая меня и Эдию к стене. Я зажата между ними. Слева слышны голоса.

Сердце колотится, гулко отдаваясь в ушах. Кончики пальцев немеют, покалывание поднимается к запястьям. Боль в ногтевых ложах больше не чувствуется. Глазницы колит. Руки и колени дергаются.

— Коул, — шепот Эдии срочный. Она хватает его за руку, они прижимают меня. Коул оглядывается, в глазах вспыхивает тревога. — Судороги.

— Черт, — последнее, что я слышу, прежде чем чернота поглощает зрение в точку света, которая вспыхивает и гаснет.

Я просыпаюсь от толчков. Меня несут на руках. По телу разливается жар. Зубы стучат, кожа онемела, будто мышцы расплавились на костях. Открываю глаза — Коул смотрит вниз, с тревогой взгляде. Он не сбавляет шаг, пока я не стучу по руке, и он ставит меня на ноги.

— В порядке, Лу? — его рука держит меня за одну руку, Эдия — за другую.

Киваю, сглатываю. Язык как наждачка. Коул поднимает бровь, я снова киваю, наконец оглядываюсь.

Пьедестал.

Дым, поднимающийся к высокому потолку, как водопад.

Луч света из окна над туманом Царства Теней.

Я помню эту комнату.

Теперь она пуста — ни фигур на вызвышении, ни Жнецов в тенях, ни душ, готовых к перерождению.

Коул вкладывает в мою руку кинжал.

— Почти на месте, — шепчет, указывая от нашего укрытия в тени к ряду котлов у двери в конце зала. — Готова?

Киваю, хотя ноги дрожат, а тело слабое.

— Бежим.

Сердце бешено стучит. Мы вырываемся из-за колонн, бежим изо всех сил. Коул отпускает мою руку, возглавляя путь, его пылающий меч освещает тени и души, прячущиеся в них. Эдия тащит меня за собой. Легкие горят, сломанные ребра впиваются в плоть с каждым вдохом.

Стражник-Жнец появляется из скрытого прохода, кричит предупреждение — Коул убивает его мечом. Он быстрее и сильнее любого Жнеца, даже Ашена. Его грация не скована этим миром. Огненная дуга меча выписывает форму косы, рассекая стражника пополам, кровь хлещет на пол.

— Не останавливаться! — кричит он через плечо, перепрыгивая через тело. Он мчится к факелам, чтобы зажечь котел, который вынесет нас из этого мира.

Еще один стражник выскакивает из тени, преграждая путь между нами и Коулом. Эдия отпускает мою руку, направляет ладони на демона.

— Lizazzu salmani sunu, — говорит она, и стражник замирает, лишь глаза мечутся в панике, конечности каменеют.

Эдия смотрит на меня, я поднимаю большой палец.

— Боже, как же это приятно, — ее улыбка мимолетна.

Мы снова устремляемся к цели. Коул хватает факел, бросает в котел. Пламя взмывает над черно-золотыми камнями. Он ставит ногу в огонь, тянется к нам, приказывая бежать быстрее. Эдия тащит меня, босые ноги шлепают по каменному полу.

— Лу! — раздается голос позади. Он эхом разносится по колоннам и танцует в тенях.

Богатый тембр. Глубокий тон. Удивление и срочность.

Как два слога могут говорить так много.

Я останавливаюсь, заставляя Эдию замереть. Она смотрит за мое плечо с убийственным взглядом. Я медленно поворачиваюсь, дыхание застывает.

Время останавливается. Единственное движение во всем Царстве Теней — глаза Ашена. Они оценивают все за пару ударов сердца. Синяки на коже. Кровь на подбородке. Впалые щеки, потрескавшиеся губы. Грязную, рваную одежду, и окровавленные ногтевые ложа в руке, сжимающей клинок. Яростный, дикий блеск в моих красных глазах.

Ашен открывает рот, его прекрасное лицо искажено гневом и чем-то еще, что накатывает, как волна на скалы, прежде чем отступить. Может, потерей. Или сожалением. Мне все равно.

За один резкий выдох моя рука пустеет, потому что я кидаю клинок в грудь Ашена, который ранит его по самую рукоять.

ГЛАВА 4

Я хмурю взгляд, пока он не становится острым, как сталь. Ашен смотрит вниз на свою грудь, затем снова поднимает глаза на меня… и падает на колени. Его рука сжимает рукоять кинжала, но хватка слабеет.

— Ашен! — женский голос зовет его с отчаянием. Я не заметила ее в тени. Не услышала стук ее сердца, не уловила аромат сирени, который теперь плывет ко мне, смешиваясь с запахом дымящейся крови.

Давина бросается к Ашену, хватает его за плечи, пытаясь удержать от падения. Она не смотрит на нас. Ее взгляд прикован к клинку и крови, стекающей из раны на пол. Но глаза Ашена не отрываются от моих — ни когда он кренится вперед, ни когда его свободная рука безвольно падает вниз.

Я разрываю эту невидимую цепь между нами и поворачиваюсь. Мы с Эдией бежим. Бежим, пока стражи кричат из темноты, бросаясь на нас из тайных уголков зала. Бежим, пока его хриплый шепот моего имени не теряется в шуме шагов. И когда мы оказываемся достаточно близко, прыгаем в котел, врезаясь в объятия Коула, когда пламя взмывает вокруг нас.

Огонь гаснет, мы вываливаемся из котла в Мир Живых, приземляясь в незнакомой комнате. Коул вскакивает, хватает железную крышку и захлопывает котел, чтобы ни один Жнец не последовал за нами.

Мы жадно ловим ртом воздух, переглядываясь. Кажется, никто не знает, с чего начать или что сказать. Столько вопросов, что невозможно выбрать первый.

— Спасибо, — говорит Эдия Коулу. Я энергично киваю. Едва верю, что это реальность. Я была так готова умереть в том подземелье, что теперь все кажется сном.

Коул долго смотрит на Эдию, его взгляд скользит к ее шее, челюсть сжимается. Он отворачивается, осматривая комнату.

— Не благодарите пока. Здесь ненамного безопаснее. Пошлите.

Эдия берет меня за руку, и мы следуем за Коулом из комнаты в темноту старого маленького домика. Он не похож на другие здания Жнецов, что я видела. Уютный, теплый, с овечьими шкурами на потрепанных креслах и слоями ковров на потертом полу. Засушенные цветы в пыльных вазах украшают антикварную мебель, добавляя красок желтоватым стенам. За свинцовыми стеклами окон — все тот же серый туман, скрывающий солнце. Свет, что пробивается внутрь, уже у горизонта, рассеченный тенями сосен.

— Куда мы? — спрашивает Эдия, когда мы выходим из дома к черному седану, ждущему в тумане.