Сердце Сокола

— Магия вернулась, но я не прочь закрепить результат, — проговорил он, притягивая меня к себе. Приподнял подбородок, заставив посмотреть в глаза. — Или ты не хочешь?

— Не в том дело, — я отвела взгляд и густо покраснела. Вспомнились слова Василисы, что я нравлюсь Финисту. Но верилось в них с трудом. Наверное, он жалел меня, вот и старался сделать приятное.

— Тогда в чем? Может, у тебя остался дома любимый? Или я противен тебе? — Финист не отпускал, а у меня слёзы на глаза навернулись. Как же больно было чувствовать его рядом и понимать, что моим он никогда не станет!

— Нет. Это я…

— Что ты?

— Я тебе противна!

— Кто тебе такую глупость сказал? — опешил муж.

— А как иначе! Я толстуха и уродина, каких поискать! — я закрыла лицо руками, чувствуя, что слезы всё-таки покатились из глаз. Ну вот, он меня теперь истеричкой посчитает.

— Кто тебя этому надоумил? — спокойным тоном поинтересовался Финист, не спеша разрывать объятия и продолжая гладить меня по спине.

И меня прорвало.

— В лицо никто не говорил, а что толку! Слухами земля полнится. Прислуга, мачеха, даже Алёнушка говорила, что за красоту меня разве что слепой полюбит!

Я разрыдалась, стискивая его рубашку и пряча лицо на груди. Было так стыдно и больно, что хотелось убежать, но Финист держал крепко.

А затем сказал негромко:

— Значит, тебе муж-слепец достался. Потому что мне другой жены не надо. Ты словно солнышко ясное, как глоток чистого воздуха! Ну, как же тебе доказать? — пробормотал он и вдруг поднял меня на руки и куда-то понёс. — Только не пугайся, я ничего страшного делать не собираюсь! — предупредил муж, а я, оглядевшись, обнаружила, что нахожусь в незнакомой комнате.

Половина стены была занята книжными полками, почти как в кабинете, только книги здесь были самые разные: среди научных изысканий и приключения попадались, и романы. На другой части стены висела картина, на которой красивая женщина держала на руках светловолосого мальчишку, и я догадалась, что это портрет матери Финиста. А в углу комнаты, на крепком дубовом столе, располагался огромный макет нашей страны. Словно маленький живой мир! На карте были видны города и деревни, поля, озера и реки. На крохотных крепостях развевались флаги, возле замков шумели леса, вода двигалась шустрыми ручейками.

Я так засмотрелась, что даже не сразу поняла, что муж усадил меня на кровать, а сам отошёл в сторону и стал неторопливо развязывать ворот рубашки.

— Что ты делаешь? — когда я обратила внимание на мужа, рубашки на нём уже не было. Хотела было отвернуться, но Финист не позволил. Присел напротив, взял мою ладонь и прижал к своей обнаженной груди. Кожа у него была горячая, как огонь. А от брачных браслетов, стукнувшихся друг о друга, чуть ли не искры полетели.

— Чувствуешь, как быстро колотится моё сердце? — спросил Финист, удерживая ладонь. Пальцы его при этом, словно невзначай, гладили запястье, и я не была уверена, чей стук сердца сейчас слышу — его или свой. — Говоришь, что не мила мне? А я клянусь своей магией, что никогда раньше подобных чувств не испытывал. Твою искренность, честность и доброту — вот что я вижу, когда смотрю на тебя. Твои губы слаще меда. Да я голову теряю от твоих поцелуев! — он говорил быстро и сбивчиво, словно боялся, что я убегу. А затем прижался лбом к моему.

— Хочешь, прогони меня прочь. Будем только друзьями, я никогда тебя не обижу и не притронусь. Но если не прогонишь, если я тебе нравлюсь, то заставлю забыть все твои страхи и глупые опасения. Что скажешь, Ладушка?

А что я могла сказать, если влюбилась в него без памяти? Я обняла мужа и робко, неумело поцеловала в ответ.

О том, что произошло дальше, я даже Василисе рассказывать постеснялась бы. Финист сдержал своё обещание: он не был напористым, всеми своими действиями показывал, что готов в любой момент остановиться, если я не захочу продолжать. Не торопился, осыпал легкими поцелуями лицо и шептал такие ласковые глупости, что я рассмеялась бы, не будь мне так сладко и страшно одновременно. Сердце колотилось в груди, как после долгого бега, щёки пылали, и казалось, что прикосновения мужа оставляют на моём теле горячие следы.

Финист, действительно, доказал, что желает меня. Я видела это по реакции его тела, плотно прижимающего меня к кровати, ощущала, как он дрожит, когда на пробу провела рукой вдоль позвоночника. Но когда попробовала опустить руку ниже, муж не позволил продолжать эксперименты. Легонько прикусил моё ухо и предупредил, что ещё пара таких фокусов — и сдерживаться он не сможет. А я на тот момент не была уверена, что готова пойти до конца.

Когда руки мага коснулись шнуровки на моём платье, я судорожно вздохнула и вцепилась в неё пальцами. Было страшно и стыдно за своё тело. Муж улыбнулся и принялся целовать мои руки, а когда я расслабилась, совсем не ожидая подвоха, он ловко расшнуровал платье. А после ладони Финиста скользнули под него, оголили плечи, потянули легкую ткань вниз. Я только охнула, когда его поцелуи опустились на грудь, и муж припал к ней, как голодный ребенок, вытворяя такие вещи, о которых я и помыслить не могла.

В какой-то момент я настолько потерялась в ощущениях, что только шептала его имя и судорожно сжимала попавшееся под руку одеяло, чувствуя, что взлетаю до небес и рассыпаюсь миллионом искр. Никогда прежде я не испытывала подобных чувств. Я понимала, что он не лжет — невозможно было лгать с такими сияющими глазами и такой искренней улыбкой, обманывать этими тихими стонами и моим именем, вырывающимся из его уст. Я снова расплакалась, но уже от радости, а не от горя, и Финист собрал мои слезинки губами.

На надоедливый стук мы отреагировали не сразу. Только когда на улице стали громко возмущаться (а в открытое по летней жаре окно утреннего гостя было отлично слышно), муж выругался так, что я в очередной раз покраснела, и посмотрел на меня с извиняющей улыбкой.

— Боюсь, придется идти, — пробормотал он, откидывая со лба мокрую челку.

Я могла только кивнуть, стыдливо прикрываясь ладонями.

Финист посмотрел на меня с тревогой.

— Я не зашел слишком далеко? — спросил он, но я покачала головой.

Если бы не стук, я была совсем не против продолжить. От этой мысли меня снова бросило в жар, и муж, словно догадавшись, о чем я подумала, припал к моим губам в ещё одном жадном поцелуе.

— Сегодня ночью ты останешься в нашей спальне? — спросил он, запустив пальцы в мои волосы и пристально глядя на меня. Его взгляд словно проникал в самые потаенные части моей души, и я хотела, чтобы он увидел там, как сильно я его люблю.

— Останусь, — согласно кивнула, и Финист поцеловал меня в нос.

— Я люблю тебя, — серьезно произнёс он, погладив мою щеку. — Это признание не слишком быстрое?

— Разве можно любить быстро или медленно? — спросила я в ответ, и муж улыбнулся.

— И за какие заслуги мне досталось такое чудо?

Очередной стук прервал наши нежности, и Финист со вздохом слез с постели и потянулся за небрежно отброшенной рубашкой. Оделся.

— Иди, работай, — я кивнула, видя, что он сомневается. — Только…

— Ты можешь брать любые книги и смотреть всё, что захочешь. В конце концов, это твоя спальня тоже, — правильно понял меня Финист.