Сердце Сумерек

— Она всегда любила только тебя, — сказал Тан, елозя языком по окровавленным деснам. Вздохнул, как будто собирался с мыслями. — Сначала я думал, что мы просто поможем друг другу: я дам ей способ добраться до тебя, а она… Она уберет тебя с моего пути к трону нашего отца. Брось, Граз, мы оба знаем, что ты слишком импульсивный и прямолинейный, чтобы стать хорошим правителем. Ты чистоплюй и никогда не станешь пачкаться грязными сделками. А я стану. Собственно, как раз влип в одной из них по уши.

Судя по выражению лица принцессы, у нее резко пропало желание встревать в разговор. Она только попятилась в сторонку, как будто опасалась, что откровения Тана могут заставить брата сделать исключение в своих принципах.

— Мы были слишком одиноки и опьянены тем, каким хорошим в итоге получился план. Все шло как по маслу: помолвка, скорая свадьба. Ты даже не сопротивлялся, сразу заглотил наживку. Думаю, Данаани просто поддалась импульсу. Да и мы тогда основательно напились, отмечая вашу помолвку. В общем, она просто увидела, как мы похожи и не смогла устоять перед соблазном. Полагаю, дела обстояли именно так. — Я не должен был позволять ей этого. Но ты же знаешь, я тот еще засранец. А потом мы просто… поняли, что можем делать это … время от времени, без взаимных претензий и обязательств.

— Поэтому ты сегодня едва не признался мне в любви, думал, что я — это она?

— Понятия не имею, что на меня нашло, — не стал отпираться он. — Ну, полагаю, никто из трех мужчин в этой комнате не станет отрицать, что сегодня ты затмила всех. Любой бы потерял голову.

Будь эти слова сказаны в другой обстановке и при других обстоятельствах, я бы мысленно кричала от радости и почесывала за ухом свое чутье, но сейчас они принесли лишь странную горечь. В итоге-то принцесса стоит там, красивая, словно Барби, а я — здесь, в оранжевых кедах и ворохом проблем вселенского масштаба. И оптимистично задранным носом, между прочим, потому что проблемы нужно решать по мере их поступления. А пока нет предпосылок к тому, что я уже завтра могу разрушить мир или протянуть ноги, нужно подумать о насущном. В частности, о том, где, как и в качестве кого я буду теперь существовать. Слава богу, для этого совсем не обязательно выслушивать неуклюжие потуги Тана выгородить любовницу. Хотя надо признать: его попытка взять вину на себя не могла не вызывать уважение.

— Строго говоря, мне все равно, каким образом вы оказались в одной койке, — отбросил его оправдания Граз’зт. — В моей постели принцессе все равно не будет места.

— Боюсь, одного твоего «не хочу» не достаточно, чтобы выдворить меня вон из спальни.

— Боюсь, я и так едва сдерживаюсь, а каждое твое слово убеждает меня в бессмысленности попыток изображать хорошего парня, — не задержался с ответом Рогалик. — Поэтому мы сделаем вот что. Ты отвезешь Тана в замок, а по пути вы оба придумаете какую-то вразумительную басенку о том, что случилось с его рожей. По-моему, ни у одного из вас не должно возникнуть проблем с этим. Но на всякий случай постарайтесь, чтобы у отца не осталось и тени сомнения, иначе мне придется обвинить вас в измене. Тебя, принцесса, я с позором вытолкаю за порог, а тебя, братик, после такого, отец ни на шаг не подпустит к трону. Возможно, я слишком простой парень для того, чтобы править государством, и не умею плести интриги и заговоры, но ты прав: я никогда не стану добровольно нырять в дерьмо, чтобы достать оттуда корону. Поэтому клянусь вам: если кто-то из вас откроет рот на тему произошедшего сегодня — я лично затолкаю эти слова ему в глотку.

Знаете, а вот тут даже у меня мурашки по коже побежали, а ведь Граз’зт даже голоса не повысил.

— А теперь — убирайтесь, пока я не вышвырнул вас обоих через окно.

У Данаани был такой взгляд, что я почти ждала от нее колкости на прощанье. Она, видимо, как раз размышляла над этим, но одумалась и поджала губы. Попыталась было предложить свою помощь Тану, но тот отодвинулся и вышел первым, так ни разу и не оглянувшись. Что ж, какие бы козни эти двое не придумали, в итоге они пострадали от них не меньше, чем мы. Во мне может и сидит какая-то гадость, но с совестью у меня паршивых сделокнет.

Когда за этой парочкой закрылась дверь, Граз’зт, наконец, выдохнул и позволил себе ругнуться. Я не разобрала, о чем, но судя по тому, как гадливо поморщился Хадалис, Рогалик не очень себя сдерживал.

— Я не могу ничего с ней сделать, пока она — принцесса и наследница своего отца, — сказал Граз’зт, когда, несколько минут спустя переборол свою злость. — Если с ее головы упадет хоть волос, всем разговорам о перемирии и самому перемирию придет конец. Крэсы… слишком обескровлены этим бесконечным противостоянием. Будет эгоистично положить столько жизней на алтарь чьих-то амбиций. И она прекрасно это знает.

Рогалик стоял спиной к нам с Хадалисом, и у меня даже ладони зачесались от желания погладить его по напряженной спине. Вряд ли хоть одно мое слово заставило бы его чувствовать себя лучше, но я все равно не могла молчать.

— Ты будешь хорошим правителем, Граз’зт.

— Не уверен, что мне так уж нужна эта треклятая корона.

Он, потирая сбитые костяшки, повернулся к нам.

— Мы должны ее спрятать, крылатка. Желательно так, чтобы дрянная принцесса тоже не смогла до нее дотянуться.

— Но Маа’шалин должна быть на виду. Ей в любой момент может понадобиться моя помощь.

— Наша помощь, — поправил его Рогалик.

Ну надо же, ради моей защиты они, похоже, готовы забыть старые споры и соперничество, и могут вполне цивилизовано общаться. Или… Я попыталась подальше задвинуть неприятную мысль, но она настырно лезла в голову.

«У них теперь есть настоящая принцесса, с которой одного связывает законный брак, а другого — очень похожая на брак связь. Возможно, они еще не осознали этого, но ведь теперь я — это просто я, а никак не принцесса. И как бы мне ни хотелось обратного, они больше не должны волноватьсяза мою судьбу».

Так, Машка, не о том ты сейчас думаешь. Вот вообще не о том. Рогалик дело говорить: перво-наперво нужно стать «невидимкой».

— Хочешь что-то спрятать — положи это на виду у всех, — пробормотала я старую поговорку.

— Что? — не понял Хадалис.

А вот у Граз’зта сразу появилась понимающая ухмылка. Он оценил меня с ног до головы, чуть склонил голову на бок, усиленно о чем-то размышляя.

— Хватит ее раздевать глазами, больной извращенец! — осадил его Хадалис.

Возможно, я поторопилась считать их соперничество исчерпанным?

— Маа’шалин худышка, — проигнорировав его укор, озвучил свои наблюдения Рогалик. — И… ну, в общем, сложена почти как мальчик. Если одеть в соответствующую одежду, то…

Он что, собирается переодеть меня в парня?!

— Мне нужен слуга, — тут же ухватился за эту мысль Хадалис.

— Слуга? Ты издеваешься? — помрачнел Граз’зт.

— Ни капли. Так Маа’шалин все время будет на виду и сможет ночевать в моей комнате, не вызывая подозрений. И если дариканец снова даст о себе знать, — Хадалис потер кулак, — я буду рядом.

— Только ты забыл, что связан с принцессой.

— Как и ты.

Они с минуту пикировались взглядами, а потом посмотрели на меня в две пары глаз.

А что я? Разве у меня есть какой-то альтернативный выбор?

— Ладно, мальчиком — так мальчиком, — развела руками я. — Только учти, — ткнула пальцем в сторону довольной физиономии Хадалиса, — мне нужна отдельная постель.

— За этим я прослежу лично, — пообещал Граз’зт, даже не скрывая, что собственная затея уже не кажется такой хорошей.