Сердце твари

– Значит, нужно искать другую дорогу. На самом деле, можно ведь не тоннелем идти, а через перевалы. Если принесете карту, я вам даже покажу, через какие.

– Угу. С двумя лежачими больными через перевалы… – хмыкнула Геда.

– Снимешь швы, и я вполне смогу сойти за ходячего…

– Сейчас, разбежалась. У нас кончаются продукты, и кончатся они намного раньше, чем я смогу тебя выпустить на волю. Грибы, правда, пошли, но в окрестностях Убежища их мало, а в лес я ребят не пускаю. Опасно.

– Все равно придется. И поохотиться придется. Как бы только наши не рванули сюда узнавать, что случилось. С мертвецами трудно бороться, особенно если они нападают неожиданно. Вот сюрприз-то кому-то будет.

– Сходить бы к городу… – задумчиво сказала Диана. – Знаю, опасно. Но нам ведь и не надо в сам город. Нам любой хутор, или выселки, или деревню. Прикупили бы крупы, может. Или…

– Не вздумай!

– Клим, да перестань, – нахмурилась Геда. – Все равно некому идти. Не детей же посылать.

Диана добавила:

– Я бы сходила.

– Если они, вопреки здравому смыслу и всяким магическим иллюзиям, все же придут сюда, нам понадобится каждый боец.

Мечница не спорила, она и сама понимала, что Клим прав.

– Ну, поброжу тогда по горам. Может, зайца подстрелю. Не могу я без дела сидеть. У нас в городе кто-нибудь остался? Может, он…

– В городе только Даль. Сидит у схарматов. Насколько понимаю, в город его выпускают, но вряд ли выпустят из города. Кузнец же даже пальцем не шевельнет сейчас – у него семеро по лавкам, половина дома сгорела, сам хромой. Да еще патрули что ни день шастают. Окраина же. Ладно, барышни. Поболтали и… давайте делом займемся.

– Я в лес, – сказала Диана. – Вернусь к вечеру, не теряйте.

Клим прикрыл глаза в знак того, что умывает руки и что «он предупреждал».

Геда, печально хмыкнув, отправилась грести по сусекам и искать, чем же таким сегодня накормить их потрепанную компанию.

– Ты куда это с топором?

Дамира никто не просил приглядывать за младшими, это как-то само получилось. Да, Клим даже в таком плачевном состоянии каждый раз измышлял ему задания, но выполнял он их далеко не в полную силу. Ему было тревожно – он чутко ловил разговоры старших, пытался найти свое, единственно правильное место и не находил. Работа с архивными документами, которую навязал Дамиру наставник, казалась чудовищно ненужной и неуместной. Потому он часто отвлекался, бросал все, выходил на улицу. Убеждал себя, что приглядывать за двумя школярами – это тоже работа.

Олега он считал чем-то вроде своего подопечного – не зря же они вместе недавно участвовали в ночной спасательной экспедиции. Мальчик казался ему молчаливым и угрюмым. С ним трудно было найти общую тему для разговора, и потому доглядывать за ним парню нравилось особенно.

Вот и в этот раз.

Олежка остановился, удивленно посмотрел на старшего товарища, ответил:

– Мне разрешили взять топор.

– Зачем?

– Хочу сделать кол.

Какой еще кол? Дамир спустился на террасу:

– Для чего?

– Против пса. Если мертвая собака снова нападет, то я подумал, ее лучше всего колом. В пасть или в бок.

– Сюда никакая собака не доберется. Не бойся.

Мальчик угрюмо кивнул, но видно было – от своей идеи не отказался.

– А где ты собрался рубить? – попытался зайти с другой стороны Дамир.

– Осины везде полно, ее не жалко. Я прочитал, что от мертвецов надо из осины.

– Сказки ведь!

– Да что такого? Я никому не мешаю…

– Ну иди.

Дамир проводил мальчика взглядом. Он видел, что опять ни на шаг не приблизился к пониманию его характера. Нужно было возвращаться к ненавистным бумажкам, а он все медлил, медлил…

Диана не вернулась ни к вечеру, ни под утро. Все понимали, что это может значить, но вслух не говорили. Молчаливое ожидание действовало на нервы.

Весь следующий день собирали грибы в окрестных буераках. Даже не собирали, а выискивали. Эти полудохлые червивые сыроежки еще и прятались так, будто знали о своей судьбе…

А вечером все по уже сложившейся традиции набились в комнату к Климу. Все, кроме мастера Слова, который чувствовал себя намного хуже, чем разведчик, и за которого Геда волновалась всерьез. Трое подмастерьев, два младших ученика, Геда, Клим. Совсем не та компания, с которой можно пытаться уйти в новое Убежище по горам. И все это понимали.

Подмастерья Дианы, правда, храбрились, повторяя, что окрестные горы они знают лучше чем свои пять пальцев и дорогу в любом случае найдут. Но Клим взял с них слово, что они не покинут территорию, пока есть хоть слабая надежда дождаться помощи… или хотя бы возвращения Дианы. Геда не стала ничего говорить при учениках, но положение с продуктами было аховое. Еще немного – и есть будет нечего… никакие грибы не помогут.

Она разливала по кружкам травяной чай – хоть с этим подножным добром не было никаких проблем.

– Может, правда попытаться добраться до ближайшей деревни? Парни бы справились, – тихо сказала она, чтобы разрядить нависшее молчание.

– Уйдут, и кто здесь останется? Два калеки, дети и… и ты. А в одиночку идти нет смысла. Да и вообще, плохая идея. Схарматы наверняка обчистили все окрестности – армия у Акима большая даже помимо мертвяков. Я сомневаюсь, что даже наши давние поставщики согласятся что-то продать. А уж подмастерьям, мальчишкам, которых никогда раньше не видели…

– Но надо же что-то делать? – тихонько спросил Дамир.

– Геда, сними повязки, я сам схожу.

– Не может быть и речи. Ты нам живой нужен. А в город сходить – это совсем не вариант?

– Мы просто тянем время, – с досадой сказал один из Дианиных парней. – Рано или поздно идти придется…

Все эти разговоры повторялись из раза в раз, из вечера в вечер. И сегодня ничего нового не прозвучало.

Разве что Олег спросил:

– А Дальгерт?

– Что «Дальгерт»? – раздраженно ответил ему Клим. – Дальгерт сидит в монастыре, считай, в плену у схарматов. Что он может сделать? Прошло несколько дней, мы даже приблизительно не знаем, что там происходит.

И, пожалуй, только Дамир мельком подумал, что как-то слишком быстро Олег ушел. Но не придал значения. Ну, расстроился человек, решил побыть один, с кем не бывает?

Хватились его уже в сумерках.

А когда стало ясно, что его нет нигде в Убежище, и вовсе наступила тьма.

Клим, услышав новости, только сказал:

– Если своей головы нет, чужую не приставишь.

Нарочито равнодушным, сухим тоном. Словно судьба мальчика его совершенно не волновала.

Ту ночь все так и просидели в его комнате. Так что даже пострадать в одиночестве не удалось.