Сердце в тысячу свечей

– Уже поздно, пора спать.

Я резко поднимаюсь, разозленная его поведением.

– Отлично! Спокойной ночи!

Пит поджимает губы.

– Почему ты злишься?

– Тебе кажется! – бросаю я и ухожу, на этот раз громко хлопнув дверью.

Сажусь на край кровати, уперев сжатые кулаки в постель по бокам от себя. Чувствую себя дурочкой: Пит не мог не заметить, что я собиралась его поцеловать. И отодвинулся. От обиды мои губы дрожат, и я прикрываю рот рукой, силясь сдержаться, но уже поздно – из глаз начинают течь слезы, которые я не могу остановить. Всхлипываю, размазывая влагу по щекам.

Свет в соседней комнате уже не горит. В нашей маленькой квартирке тишина. Наверное, уже за полночь, но я все еще сижу и беззвучно плачу. Что со мной?

Неожиданно молчание ночи нарушается приглушенным стуком в дверь.

– Китнисс, я могу войти?

Не отвечаю: если скажу хоть слово, Пит поймет, что я в слезах. Не доставлю ему такой радости.

– Китнисс?

Я надеюсь, что напарник уйдет, но дверь все-таки приоткрывается, и я вижу перед собой едва различимый в темноте силуэт парня. Пит приближается, садится на пол возле моих ног и опирается спиной на кровать.

– Почему ты плачешь? – тихо спрашивает он, глядя в сторону.

Шмыгаю носом, упрямо заявляя:

– Я не плачу.

Пит вздыхает, но не отстает:

– И все-таки?

Прикусываю губы, потому что слова так и рвутся с языка, но я не хочу, чтобы Пит знал о том, что я чувствую. Быть отвергнутой – больно.

– Китнисс, я знаю, что для тебя все это сложно… – начинает Пит. – Эта свадьба, снова игры на публику. Если бы я мог как-то спасти тебя, то сделал бы это не задумываясь. Я не знаю как. Мне невыносимо знать, что ты страдаешь каждый раз, когда… приходится меня целовать. И я…

Злость возвращается ко мне с новой силой, и я толкаю Пита в плечо. От неожиданности он замолкает, разворачиваясь ко мне.

– За что?

Если бы я сама знала ответ на этот вопрос! Я злюсь, что он жалеет меня? Не нужна мне его жалость! Я сама могу решать, чего я хочу, а чего нет: резко встаю с кровати и тяну Пита вверх за рубашку. Он подчиняется, и наши лица оказываются друг напротив друга. Быстрее, чем напарник успевает что-то сказать, я тянусь к его губам, почти кусаю, предостерегая Пита от спора. Первое мгновение он явно растерян, но его губы все-таки отвечают на поцелуй, а руки обвивают мою талию.

Я смягчаюсь, чувствуя нежность Пита, и обхватываю его лицо ладонями. Глажу по волосам и стараюсь прижаться сильнее к крепкому телу напарника. Он ласков, но не проявляет инициативу. Мои сомнения тут как тут.

Вырываюсь из его объятий и отхожу к окну. Пит остается стоять на месте.

Минуты уходят одна за другой, а мы все не двигаемся. Невыносимо хочется заплакать.

Спать! Надо лечь спать! Игнорирую присутствие парня и завожу руки за спину, расстегивая молнию платья. Пит смотрит? В комнате довольно темно, в любом случае он мало что увидит. Стягиваю платье через голову и быстро ныряю под одеяло.

Пит не уходит. Глубоко вздыхаю и, протянув руку, откидываю одеяло с его стороны – на большее я не способна. Слышу, как шуршит одежда напарника, чувствую, как прогибается кровать под его весом. Пит ложится на свою половину, не нарушая мою территорию.

– Спокойной ночи, – шепчет он.

– И тебе.

тапочки и помидорки в студию, пожалуйста))))

========== 08 ==========

Комментарий к 08

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Открываю глаза, потягиваясь после сна. За окном едва забрезжил рассвет, и в нашей с Питом спальне стоит легкий полумрак. Поворачиваю голову в сторону напарника: он сладко спит, обняв обеими руками подушку. Некоторое время лежу, наблюдая за мягко подрагивающими светлыми ресницами. Улыбаюсь сама себе и рассеянно потираю глаза: на пальцах остается слабый темный след – тени, которые я так и не смыла после интервью.

Спускаю ноги вниз, касаясь пушистого ковра, лежащего возле кровати, и почти встаю, когда понимаю, что на мне только нижнее белье, – если Пит проснется и увидит меня в таком виде, будет неловко. Тяну вслед за собой одеяло, обматываясь им, мельком смотрю на оголившееся тело напарника: он переворачивается на другой бок, не проснувшись.

Смываю с лица вчерашний макияж, пытаюсь расчесать волосы, залитые лаком: они не поддаются, так что решаю оставить, как есть, – к счастью, кудряшки смотрятся вполне прилично. Натягиваю поверх белья длинную майку, прикрывающую мои ноги чуть ли не до колен, и только теперь решаю вернуться в спальню.

Пит лежит поперек кровати, лицом на моей подушке и тихонько постанывает. Я замечаю необычное движение его пальцев: напарник перебирает пальцами простыню, то сжимая ее, то разглаживая. Я удивлена, потому что кошмары и к нему, и ко мне чаще приходят ночью, а не под утро, но все-таки топаю к кровати и укладываюсь рядом. Подаюсь вперед, проводя ладонью между его лопаток.

– Пит, проснись, – шепчу я.

Напарник издает странный звук, похожий на глухое рычание, но не просыпается. Настойчивее глажу его по спине, повторяя свою просьбу, наклонившись к самому уху.

– Пит?..

Светлые волосы чуть влажные у корней, а жилка на шее ритмично бьется в такт дыханию Пита. Мне приходит в голову совершенно дикая мысль, но я не прогоняю ее: аккуратно целую парня в шею. Сначала очень быстро, словно боюсь быть пойманной, но постепенно вхожу во вкус, покрывая его кожу десятком поцелуев. Моя рука блуждает по обнаженной спине Пита, оставляя на ней невидимые рисунки.

Парень стонет чаще и громче и неожиданно переворачивается так, что я оказываюсь прижатой к кровати его телом. Глаза Пита широко распахнуты, а на лице немой вопрос. Мое сердце испуганно бьется, но что-то внутри – настойчивая и усиливающаяся жажда – заставляет меня робко улыбнуться и приоткрыть губы. Пит обрушивается на меня жадным поцелуем, касаясь ладонями моих щек. Его язык отчаянно ищет мой, а я и не против: обнимаю парня за плечи, притягивая ближе к себе.

Постепенно губы Пита перебираются на мою шею, касаясь так нежно, что я вздрагиваю и плавлюсь. Чувствую прикосновение холодных пальцев на бедре, замираю, но не отстраняюсь. Пит медлит, чуть продвигает руку выше, пробираясь под мою футболку, и снова задерживается. Наверное, он дает мне шанс остановить его, но я этого не делаю, наоборот начинаю слабо двигать всем телом: мне хочется выгнуться, но не выходит. Напарник тяжелый, хотя сейчас мне это не мешает: я не против, чтобы Пит лежал на мне. Снова ерзаю на месте, побуждаемая к движению бабочками, которые вновь появились в моем животе.

– Китнисс, моя Китнисс, – шепчут губы Пита, и я не в силах убрать довольную улыбку со своего лица.

Прохладная подрагивающая ладонь гладит меня по животу. Я то напрягаю мышцы, то расслабляю их: мне приятно, дышу сбивчиво и иногда стискиваю руки в кулаки, дергая Пита за волосы. Он смелеет, исследуя мое тело и не наталкиваясь на сопротивление: футболка летит прочь, ласковые губы касаются моей груди прямо возле кромки белья.

Выдыхаю его имя, путаясь в своих ощущениях: мне страшно от того, что происходит, но еще страшнее от одной мысли, что напарник может прекратить. Крепко держу в объятиях тело Пита, подстраиваясь и выгибаясь так, чтобы ему было удобно. Целую его лицо, плечи; чувствую, как пламя во мне разгорается все больше: кажется, я пылаю изнутри, готовая вот-вот вспыхнуть как факел. Только там, где руки напарника касаются меня, наступает временное облегчение, только там, где его губы оставляют влажные следы, болезненный огонь притупляется.