Сердце ведьмы

— Господи, сделай меня орудием мира Твоего… — произнесла дама Бланш первые слова мoлитвы и требовательно посмотрела в потолок. Цикады за окном разом стихли, а лунный свет слегка притух. Кажется, ее действительно внимательно слушали. — … чтобы туда, где ненависть, я вносила любовь, туда, где оскорбление, я вносила прощение, туда, где разлад, я вносила единение. — Вот! Именно то, что нужно этим двум неразумным детям. И уже приободрившись, она закончила: — Ибo отдавая, мы получаем; забывая себя — находим; прощая — обретаем прощение; умирая — воскресаем к жизни вечной.

ЛАВА 11

И зачем, спрашивается, она старалась идти как можно тише? Даже туфли не надела, потому что боялась разбудить даму Бланш и Себастьяна слишком рано. Оказывается, они уже вовсю бодрствовали — сидели на кухне и пили кофе тет-а-тет.

— Так ты уверен, что талисманов на ней нет? Даже самой маленькой цепочки или колечка?

— Ничего абсолютно. Даже пирсинга и татуировок.

— А ты хорошо посмотрел?

Кажется, старая дама, знала, в каких местах у девушек можно обнаружить пирсинг, и ехидства в голосе не скрывала. Зато Себастьян был до смешного серьезен:

— Ничего абсолютно. Я проверил.

Вирсавия почувствовала, как щеки и шею заливает горячий румянец. Да уж, после знакомства в баре у инквизитора была возможность рассмотреть ее очень хорошо, и он этой возможностью воспользовался. Неоднократно.

Ну, хватит!

— Доброе утро.

на вошла в кухню и взяла с полки над раковиной чашку для себя. Заговорщики смотрели на нее без малейшего смущения. Более того, дама Бланш решила не менять тему.

— где твое ожерелье, Вирсавия?

— Ожерелье? — Девушка медлено размешивала cливки в кофе.

— Думаю, ты меня хорошо поняла, — прищурилась старуха. — В день восемнадцатилетия старшая родственница должна была подарить тебе твое первое ожерелье. Любое, хоть ракушку на шнурке. Его ценность в другом.

— В чем? — Поинтересовалась Вия.

Да, было такое ожерелье. Вернее, гибкая серебряная цепочка с замочком в виде змеиной головки. Бабушкин подарок ак раз на восемнадцать лет. Оно пропало, и девушка жалело о нем, как o последней памяти о близком человеке. Наверное, его сорвали с ее тела в ту ночь, оставив взамен украшения длинную болезненную царапину, которая ещё долго не могла зажить и сочилась кровью.

— Это первая и самая сильная защита молодой ведьмы. — Пояснила дама Бланш. — Если напоить его своей кровью, ожерелье будет защищать свою хозяйку лучше любой сигнальной системы.

— Я его потеряла.

— Жаль, — старая ведьма сокрушенно покачала головой. — Его утрата невосполнима. Как же ты вообще обходилась без него до сих пор? Совсем без защиты?

— Вообще-то, ее защищали, — вмешался Себастьян. — Только плохо. У нее чип зашит под кожу. Заглушить сигнал — раз плюнуть.

Вирсавия чуть не подавилась. Как все было просто на самом деле. А она уже решила, что в Министерстве обороны ее списали со счетов. И на Жореса зря злилась. Видимо просто привыкла, что система охраняет ее, но, ак оказалось, каждая система имеет трещину, в которую может провалиться ее маленькая изнь.

— орошо, — она постаралась, чтобы голос звучал как можно равнодушнее, — и когда ты собираешься отключить глушилку?

Себастьян, не спеша, подлил кофе даме Бланш, Вирсавии, затем себе.

— Как только скажешь.

— Хоть сейчас? — Поразилась девушка.

— Да. — Прочитать выражение лица инквизитора было невозможно. — Но советую сначала позвонить твоему куратору. Пусть заберет тебя лично. Если ты, конечно, ему доверяешь. Мне в Марсель пока возвращаться не стоит.

— Ну, конечно, — фыркнула Вирсавия. — Не уверена, что тебе там будут рады в ближайшие лет пятьдесят.

Мужчина заметил иронию в ее голосе. И оценил.

— Думаю, гораздо раньше. Дай мне пару недель, пока мое ведомство утрясет все вопросы с полицией и Министерством обороны, а затем я смогу сводить тебя в ресторан на набережной. Какую кухню предпочитаешь, кстати? алльскую, романскую, иберийскую?

Хоть за годы службы в не самых приятных условиях Вирсавия научилась есть все, что не приколочено гвоздями, обедать с этим извергoм она не собиралась.

— Тогда дай мне свой телефон. — Девушка протянула руку, и Себастьян, вздохнув, полез в задний карман джинсов. — Ну же.

Она словно ждала, какую отговорку он придумает на этoт раз.

— Кхм, — помощь пришла от дамы Бланш. — Вирсавия, ты не возражаешь против маленького совета?

— Нет, мадам.

В отличие от Себастьяна старая ведьма ее грубости не заслуживала. Но, надо сказать, дама Бланш явно была заинтересована в том, чтобы ее совету последовали. Она положила сухонькую ладонь на запястье девушки и слегка пожала:

— Поверь мне, ты можешь уехать в любой момент. Басти сдержит слово, он честный мальчик. — И уже у легкой ноткой угрозы: — Да, Басти?

Инквизитор покорно опустил голову:

— Да, мадам.

А мадам продолжала:

— Но я бы на твоем месте взяла бы день-другой на раздумье. Здесь ты в безопасности, а что будет, когда ты вернешься в Mарсель? Басти считает, что тoт еретик ехал в госпиталь не просто так. Он искал тебя.

Как ни хотелось это признавать, но такая мысль в последние сутки приходила в голову Вирсавии все чаще.

— Я напишу рапорт. Думаю, мне пойдут навстречу и усилят защиту.

Запрут в клетку, одним словом. И спрячут ключ. Для ее же безопасности, конечно. Судя по лицам старой ведьмы и инквизитора, они мыслили в том же направлении.

— Ты можешь пoехать в Лангедок. — Тихо, словно боясь спугнуть эту идею, подсказал старуха. — Ты там родилась, поэтому имеешь право на восстановление гражданства. Просто надо будет пройти необходимую проверку.

— Проверку?

Дама Бланш развела руками, словно извиняясь за родную бюрократию:

— Извини, девочка, но мы, ведьмы, обладаем слишком большой силой. Приходится сразу выяснить, какие прошлые беды могут запятнать твою душу. Потеря близких, несправедливость, предательство, неотомщенная обида.

— И если они есть?

— Придется пройти ритуал очищения. Он помогает в девяти случаях из десяти.

— если… — Вия вдруг почувствовала, как хoлодеют ее руки, — … если Ковен не сможет меня очистить?

— Тогда тебе придется сделать это самой. — Старая морщинистая рука легонько сжала пальцы девушки. — Несчастная и обиженная ведьма потенциально опасна для окружающих.

Старуха смотрела с пониманием. Ну, конечно, поняла Вирсавия, старая ведьма говорила о том, что пережила сама. Вернее, ее дочь. Но ведь дочь дамы Бланш выздоровела и очистилась.