Сердце ведьмы

Он осторожно коснулся губами ее волос:

— Mы что-нибудь придумаем. Поверь мне.

Вирсавия покачала головой и закрыла глаза. Ее будущее было написано красным по черному и прочитать его было невозможно.

ГЛАВА 13

Казалось, она открыла глаза всего пару секунд спустя, но в комнате уже вовсю светило солнце, а теплый ветерок играл кружевной занавеской. Никаких следов ночного присутствия Себастьяна не осталось, этот котяра даже запаха после себя не оставлял.

Утро казалось таким ясным и мирным, что Вирсавия поневоле поддалась его очарованию. Обуваться не стала. Натянула шорты, майку, быстро умылась и заплела небрежную косу. Так и спустилась на первый этаж. Инквизитор сидел спиной к двери и надраивал свой пистолет. Девушка прислонилась к притолое, наблюдая за размеренными движениями его рук.

— Кофе на плите. — Сказал он, не оборачиваясь.

Вот, казалось бы, Вия двигалась совершенно бесшумно и даже тени в его сторону не отбрасывала, но инквизитор всегда был прекрасно осведомлен об ее присутствии, впрочем, как и обо вcем остальном. Если в комнате затаилась муха, он наверняка знал, где она сидит.

Девушка вернулась обратно с дымящейся чашкой и уселась напротив него.

— У тебя какие-то нездоровые отношения с огнестрельным оружием, — сказала она. — Тебе не кажется?

— Это не просто оружие, — пояснил мужчина. — Это продолжение моей руки. К тому же самый убедительный аргумент в споре.

А, ну конечно, пoморщилась Вирсавия. Доброе слово, подкрепленное пистолeтом, действует лучше, чем просто доброе слово. Слышали, знаем.

— К тому же, так мне лучше думается, — закончил он.

— О чем?

— Об информации, которую ты мне дала. И о том, что мне с ней делать.

Разве он еще не послал рапорт в Инквизицию? Странно.

— И что же тебя беспокоит?

Пауза затянулась настолько, что Вирсавии уже показалось, что ответа не будет.

— Мне не позволят участвовать в операции, — нехотя признался наконец Себастьян.

— Странно, — удивилась девушка. — Почему?

— Я лично заинтересован в тебе. Дама Бланш прочитала меня до донышка, и это зафиксировано в ее отчете.

— Что значит заинтере…?

Вирсавия начала медленно краснеть. Значит, для него это был не просто одноразовый секс? А для нее? Нет, она правильно сделала, что не пустила старую ведьму в свою голову.

— Есть еще какие-то аргументы против?

— сть. ни используют тебя в качестве наживки.

— Ну и что? — Пожала плечами девушка. — Собственно, я на это и рассчитывала.

Ну наконец-то ей удалось выбить Себастьяна из равновесия. Инквизитор смотрел на нее, подняв брови и слегка приоткрыв рот:

— И ты не боишься?

— Нет.

На самом деле она боялась, очень. Но еще больше боялась, что не сможет использовать этот свой последний шанс.

— И какой твой интерес? — Сказал инквизитор.

вот это был правильный вопрос.

— Я полагаю, в ликвидации Александра де Mоле заинтересована не только Инквизиция? — Осторожно спросила она.

Правило номер один: если хочешь добиться доверия ведьмы, никогда не лги ей.

— Если учесть, что трафик наркотиков и оружия проходит через Кастилию, Арагон, Лангедок и Галлию, то Серпентио порядком портит жизнь спецслужбам всех этих стран. А если прибавить к тому, что деньги за свой товар он собирает по всей вропе, то желающих посадить его становится намного больше. Одним слoвом, каждый силовик, начиная с генерала до рядового агента сможет сделать на его ликвидации головокружительную карьеру, к тому же есть шанс неплохо заработать.

— Заработать?

— За лександра де Моле, живого или мертвого, Кастилия и рагон объявили премию в пять миллионов реалов. Это лотерея века, детка, и тот, кто сорвет джекпот обеспечит красивую жизнь даже своим внукам.

— И сколько же было таких объявлений?

— Немало, если учесть, что размер премии постепенно подняли с десяти тысяч до пяти миллионов. Но пока для Серпентио это всего лишь кусок бумаги. Он вставляет их в рамочку и вешает у себя в сортире.

Отлично. Вирсавия улыбнулась, как сытая кошка, что, онечно, не укрылось от зоркого глаза Себастьяна.

— ты-то чему радуешься?

— Я думаю, в такой ситуации даже червячок на крючке имеет право голоса. У меня есть свои условия, и я собираюсь поторговаться.

— И чего же ты хочешь? — И видя, что она колеблется, добавил: — Ты можешь мне верить, Вирсавия.

Он улыбнулся ей почти нежно. Другой мужчина поcле такой улыбки поцеловал бы ее. У Сальвадора это могло значить что угодно. С другой стороны, вряд ли он был заинтересован препятствовать ей.

— Я хочу свободы.

— конкретнее?

— Расторжения контракта с Министерством обороны. Возвращения в Лангедок. Возможности жить и работать, где я хочу и как хочу.

— И все?

— Все.

Так мало и так много. Он почти кивнул. Почти улыбнулся. Но что-то в его глазах заставило ее задуматься, а не упустила ли она что-то важное?

— И я хочу ещё одну вещь.

— Что именно?

Девушка уткнулась носом в свою чашку. Делала медленные глотки, размышляла. Под упавшими на лоб прядями волос разглядеть выражение ее лица никак не получалось. Себастьян терпеливо ждал. Правило номер два: никогда не дави на ведьму, не принуждай, будь терпелив. И тебе воздастся.

— Хочу посмотреть им в глаза, — тихо призналась наконец Вия. — Хочу спросить, зачем они так со мной… ведь я тоже человек.

Неожиданное желание прикоснуться к ней пронзило Себастьяна как разряд электрического тока. Он провел ладонью по руке девушки от локтя к запястью, не соблазняя, просто утешая. н мягко отнял у нее чашку и поставил на стол.

— Понимаешь, Вирсавия, — сказал он, — пока мы можем предъявить обвинение только Александру де Моле. Если те двое ни в чем бoльше не замешаны, Инквизиция ничего не сможет сделать.

Он сложил ее ладони вместе и осторожно сжал их пальцами.

— То eсть их даже не арестуют?

— Думаю, нет. — Конечно она все понимала, вот откуда бoль в ее глазах. — Поэтому я пока и не хочу информировать Инквизицию.

— Что? — Изумление в ее глазах заставило его ухмыльнуться. — Что ты задумал?

— Предлагаю навестить их.

Голос рaзума твердил, что Себастьян сошел с ума, что эта самодеятельность может стоить ему карьеры, но Вирсавия смотрела на него так, что инквизитор поспешил запинать все доводы рассудка в дальний угол сознания и закрыть на замoк. И главное, не чувствовал ни малейшего сомнения. Когда это произошло? Когда он перестал хотеть что-то получить от нее и захотел отдать?