Сердце ведьмы

ещё бабушка говорит, если носить ожерелье постоянно, то Вия никогда не растолстеет и надолго сохранит красоту и молодость.

— Спасибо, бабуля.

Ее тепло окутывает Вию, и на несколько секунд девушка замирает, наслаждаясь ощущением любви, доверия и нежности. Потом бабушка размыкает объятия и привычным движением касается кончика внучкиного носа:

— Ладно, иди учись.

Следующие несколько часов Вирсавия трудится, не покладая рук. Кожа благоухает, как целое лавандовое поле, волосы вымыты, высушены и отполированы щеткой до зеркального блеска, а рука уже сама тянется к заветной бархатной коробочке. Серебряная змейка не обхватывает талию плотно, а лежит, немного сместившись к бедрам. Девушка делает два шага назад, чтобы рассмотреть себя лучше, но даже стоя в дверном проеме, она видит только лихорадочно горящее лицо, неожиданно белую, словно мраморную грудь, мягко очерченный живот, и серебристый, словно мерцaющий, треугольник пoд ним.

Вия не знает эту девушку, она и пугает и притягивает одновременно.

Колдовство рассеивается, как только девушка надевает трусики и лифчик — простые, хлопковые, но сегодня их не увидит никто. Вирсавия верит, что лехандро станет у нее первым и единственным, но ещё не знает, когда. Пока она не готова.

А вот сбегать из дома, несмотря на красивое новое платье и взрослую прическу, приходится, как раньше — из окна. Сбросить на землю туфли, выбраться на ветку старой липы, на миг повиснуть на руках и бесшумно приземлиться на траву. Туфли Вия надевает лишь через три дома от бабушкинoго, но к аптеке подходит, как и задумывалось, нарядная, сияющая, исполненная предвкушения.

Алехандро уже ждет у машины, припаркованной на противоположной стороне улицы. Его фигура отделяется от капота и медленно приближается к девушке. Вирсавия никогда не думала, что взгляд может ласкать как прикосновение. Сейчас его глаза гладят ее всю — и открытые теплому ветерку руки и шею, и даже то, что целомудренно скрывает платье.

Вия наблюдает, как он на ходу снимает галстук, но его намерение не вызывает страха, только волнение и трепет.

— Какая ты красивая, — шепчет он, и от его теплого дыхания мураши спускаются вниз по шее и бегут вдоль позвоночника. — Ты доверяешь мне, mi dulzura?

— Да.

Галстук на глазах не позволяет видеть даже земли под ногами, но его руки уверенно поддерживают Вию и не дают оступиться, пока лехандро ведет ее к машине.

— Волнуешься?

— Нет, — лжет она.

— Точно? — Его пальцы поглаживают запястье, и она совсем успокаивается. — А то у меня есть жидкая храбрость.

— Алехандро, я не знаю…

— Ну, давай же, mi dulzura, — узкое металлическое горлышко касается ее губ, — ты ведь уже взрослая, помнишь? Ты ведь не разочаруешь меня сегодня?

Конечно, Вирсавия не хочет его разочаровывать, и потому делает первый глоток. затем еще один. Неужели алкоголь такой крепкий? Она видела, как его пьют взрослые, но у них не кружится голова после двух глотков. Наверное, надо спросить Алехандро, но она ничегo не успевает сказать, потому что мысли путаются, а ставшее вдруг непослушным тело заваливается вниз на сиденье.

Над головой cлышится смех, и последней мелькнувшей в сознании мыслью является: да, действительно смешно, я проспала свое первое в жизни свидание.

Просыпается Вия почему-то не дома, и не в машине. И ей холодно, а внизу что-то твердое. И что-то толкает ее, заставляя тело дергаться сломанной марионеткой.

— Вот так, блять. Ууу, как хорошшшооо…

На Вирсавию навалилось что-то тяжелое, а смешанное с запахом спирта дыхание обжигает лицо. Она не может, не хочет вдыхать этот изгаженный воздух и отворачивает лицо в сторону. Прямо перед ней дергаются огоньки свечей. Почему они дергаются?

И наконец на девушку ведром холодной воды выплескивается понимание: она лежит голая на камне, камень царапает ей спину, а сверху на ней лежит такой же голый Виктор, и он уже в ней. Пронзительный визг вырывается из горла сам собой, словно тело девушки не знает о тяжести, которая расплющила ее. Зато Виктор подскакивает, как кузнечик и отлетает куда-то в сторону.

— Какого хрена? — Это голос лехандро. Его рука опускается на ее рот, и вот она уже может только сипеть, как порванная надувная игрушка. — Заткнись, Вия. Это будет только один раз. Мы оба должны пройти через это. Просто заткнись и потерпи. Я буду тебе добрым хозяином. Обещаю.

Его друзья тоже здесь, и все голые. Они придвигаются ближе, словно здесь происходит что-то очень интересное, и они не хотят пропустить ни секунды этого зрелища. Алехандро занимает место Виктора, и ее снова сотрясают толчки. Вскоре он выгибается, словно прошитый разрядом тока и громко стонет. Господи, неужели ему это нравится?

Пользуясь тем, что он ненадолго потерял контроль, Вирсавия сталкивает мужскую ладонь с лица и снова кричит.

— Бро, заткни уже эту суку!

Рука возвращается, но девушка пытается кусаться.

— Дайте флягу, — приказывает Алехандро.

Вскоре уе несколько рук хватают Вирсавию — фиксируют голову, зажимают нос, оттягивают вниз челюсть. Девушка плюется и кашляет, но огненная жидкость уже течет по пищеводу и она снова теряет власть над своим телом. Как ни странно, но осязание и слух больше не исчезают.

— Отлично, бро. Переверни ее, теперь моя очередь.

— Не суетись, чувак, — смеется кто-то. — Если повезет тебе, будешь трахать ее, сколько захочешь.

На Вию снова наваливается тяжесть, от которой трещат ребра. Она перестает видеть, слышать, чувствовать.

— Тшшш… Спи. Все хорошо.

Тяжелая рука Себастьяна казалась якорем, самым надежным, который у нее был этой ночью. Вирсавия выпростала обе руки из-под покрывала и ухватилась за него.

— Нет. Ничего больше не будет хорошо. Никогда. Я не пройду очищение в Ковене, и сама ничего не смогу сделать. Я не прощу их.

— Тех троих, которых ты назвала?

— Да.

— Был еще кто-то?

— Нет.

На секунду его рука напряглась и вновь расслабилась.

— Это было связано с инициацией?

й не нужно было отвечать. Мужчина все понял по тому, как вздрогнуло ее тело. Ее мучительная тайна, как запертая в ящике крыса, все-таки прогрызла себе выход на свободу.

Вирсавия лежала тихо, но по напряженным плечам и неровному дыханию он понимал — девушка плачет. И, судя по тишине, позволяющей расслышать даже редкий стук капель в ванной, плакать беззвучно она научилась очень давно.

Себастьяну уже приходилось сталкиваться с жертвами насилия. Даже для обычных женщин лечение могло занять годы и годы. Здесь же, судя по всему, был особый случай. Видимо, три молодых идиота начитались всякой дряни вроде «Молота ведьм» о шабашах, совокуплениях с Сатаной и прочей чуши и решили насильно привязать к себе юную ведьму.

Преданное доверие, растоптанная любовь, особо жестокое и циничное первое слияние с мужчиной и нормальную женщину могли бы превратить в фурию, что уж говорить о потомственной ведьме. Чего хотел добиться ее бывший парень, проводя этот доморощенный шабаш? Какие темные желания хотел разбудить в доверчивой и простодушной девочке? Кому собирался продать ее чистую душу?