Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Шрифт:
– На фонарь!
– Монсеньор, мы требуем суда!
«Требуем»… Раньше благодарили и просили. Допустим, благодарить особо не за что, но от мародеров, от настоящих мародеров их прикрывали и парни Халлорана!
– Вы уверены в обвинениях? – Сдерживать пляшущего Дракко все труднее, и все больше хочется отпустить поводья и выхватить пистолет.
– На фонарь!
Старуха щурится, будто закатная тварь… Как графиня Савиньяк… Подается вперед, шевеля губами. Подается вперед и вся толпа. Люди Пуэна совсем близко, достаточно махнуть шляпой.
– Монсеньор,
– Хорошо. Ждите. Здесь ждите. Очистить проезд!
Если не получится, придется… По-хорошему не понимают. Поймут по-плохому.
– Отдайте… Отдай… Дай… Дай… Дай…
– Лэйе Астрапэ, с дороги!
В казармы Робер въехал шагом.
Глава 7
Талиг. Оллария
400 год К.С. 3-й день Летних Волн
1
К осаде полковник подготовился неплохо. Как и к прорыву. Даже костры сложил и котлы над ними повесил. Смолы не нашлось, но кипяток был. Это уже больше походило на родимый замок, только на дополнявшем картину каштане никто не висел. Пока. Робер спрыгнул с лошади, утер взмокший, как оказалось, лоб и заставил себя присвистнуть. Начало вышло правильным.
– Монсеньор, – удивился сперва показавшийся каменным Халлоран, – разве вас не предупредили?
– Что вы перешли на осадное положение? Нет.
– Я своих ребят не отдам!
– Не кусайтесь! – прикрикнул Эпинэ. – Вы уверены, что это не они?
– Да плевать мне кто! Я их не отдам.
– Плевать? Вы родом из Барсины?
– Что?!
Сколько страха на этом дворе, аж сапоги вязнут.
– Вы, – раздельно проговорил Робер. – Родом. Из. Барсины?
– Прошу простить… Монсеньор.
– Забудем. Вы ручаетесь за невиновность ваших людей?
– Да, Леворукий меня побери!
Может, уже побирает? Не полковника, так тех, кто торчит на площади. Сколько они будут ждать, прежде чем поднимут шум, на который сбежится в десять раз больше народу, а там один выстрел, и понеслось… Нет, бунт Карваль уймет, и вряд ли с большими потерями среди своих, но ведь есть и горожане. Старую ведьму не жаль, а других?
– Монсеньор, – повторил Халлоран, – я ручаюсь. Они бы никогда… У Пола в Заречном предместье невеста, Конрад женат…
– Давайте их сюда.
– Вы меня не заставите… Разрубленный Змей, если вы отдадите моих, завтра ткнут в кого-то из ваших…
– Не пытайтесь думать за других, полковник. Это они?
– Они.
Хоть в чем-то повезло, ни одного горбатого, кривого, носатого. Рожи как рожи… Бледные, не без того.
– Полковник, отберите десяток. Кого хотите, только не обвиняемых. Мундиры долой, пойдут в рубахах. Не замерзнут. Дювье, с Дракко сладишь?
– Зачем десяток? – Полковник ничего не понимал. В отличие от сержанта. – Куда?
– Старуха щурится, она близорука. – Леворукий бы побрал эти пуговицы, сколько же их нашили! – Дювье! Живо надевай! Шляпу, перчатки –
и в седло. Твое дело – отделить ведьму с дочкой от остальных и заставить указать на насильников. И чтоб назвала тебя мной. Проэмперадором, монсеньором, Эпинэ, как угодно. Громко назвала, чтоб все слышали. Ясно?– А… Ясно, Монсеньор!
– Жильбер. Сейчас мы выведем этих десятерых. Ты – адъютант Дювье! Подзовешь к нему свидетельниц.
– А если поймут…
– А если б нас всех у Святой Мартины закопали?
– Монсеньор!
– Что, Дювье?
– Мэтр Жанно супротив вашего тугоуздый.
– Вижу. – После Дракко разве что Моро тугоуздым не покажется. Ничего, не в бой идти.
– Господин маршал, мы не можем… Ну, чтобы вместо нас другие шли! – Один из обвиняемых, совсем мальчишка. Чем-то на Дикона похож… Тоже мне насильник! – А вдруг она на них скажет…
– И отлично! Вас, именно вас с Конрадом, должны были запомнить. Да не тогда, утром…
– Вы рассчитываете, что она запутается?
– Я рассчитываю, полковник, что толпа поймет: старуха видит не лучше тапона. Если что и разглядит, то мундир. Им нужна справедливость, они поймут и уберутся. – О том, что толпе нужна кровь, любая, думать не хочется, но надо. Думать, не говорить. – На всякий случай поставьте на стены стрелков, но так, чтобы видно не было. Без моего приказа не высовываться.
– Они уже не высовываются. – Халлоран кивнул в сторону костров.
– Отлично! Открыть ворота.
2
Толпа изрядно разрослась. Стало больше мужчин, и не понять, зачем они явились, было нельзя. Злость и напряжение смешались с жарой в какой-то мерзкий туман, словно бы сожравший звук и движение. И затхлость, как в погребе. Боль саданула в висок раскаленной иглой, перед глазами замелькали зеленые завитки. Борясь с тошнотой, Робер облизнул враз пересохшие губы. Смять бы этот сброд лошадьми… И хороший залп со стен. Чтобы знали.
Неожиданная ненависть едва не угробила весь замысел, выручил Мэтр Жанно. Мерин не понял чужого приказа, но лезть вперед он не был приучен, вот и не лез, а потом Эпинэ услышал Жильбера: адъютант приказывал свидетельницам подойти к замершим у ворот белым фигурам и указать виновных.
Старуха рванулась к жертвам, волоча за руку дочь, которая вряд ли соображала хоть что-то. Следом двинулись двое мужчин – давешний выборный и кто-то молодой.
– Стоять! – Больше Робер не удивится, что Жильбер сумел сжечь Сэ! – Всем назад!
Выборный проныл что-то невразумительное. Молодой сжал кулаки, но отшагнул. Старуха бросилась вперед сорвавшейся с цепи псиной. Ничего не заподозрила – злоба, такая злоба, безмозгла!
Называет! Тычет пальцем. Смерть тоже тычет вслепую, иначе у Ренквахи выжил бы Мишель или Арсен…
– Здесь… – А ведь она… счастлива! – Оба здесь! Тот, лохматый! И… вон тот!
– Создателем поклянешься?
Вот она, разница между герцогом и солдатом. Герцог Создателя забыл напрочь. Как и старуха!