Серенада для Черного колдуна

– Похуж-же?

В голосе Тана отчётливо послышались змеиные нотки, но ненадолго.

– Если бы она пор-ранилась, - несдержанно рыкнул он, – я бы с тобой сейчас не р-разговаривал!!

– Вы меня прогоните теперь?

– Да что за напасть!?

Наверное, нужно было дать Тану помучиться подольше, чтобы сполна оценил сложившуюся ситуацию и как следует пожалел о том, что не стал со мной разговаривать – а я ведь просила и даже не один раз! Но, во-первых, жалко было неудачника-стража, а во-вторых, не один Тан виноват.

Поэтому я решительно распахнула дверь, выглянула в коридор и сонно проворчала:

– Нашли место, где отношения выяснять. Я, между прочим, спала.

Мой бывший охранник, который так и не удосужился снять булавку-артефакт, посмотрел на меня так, словно я была призраком его давно умершей бабушки. Или даже нет, будто я именно той бабушкой и была, которая вдруг встала из мoгилы и пришла к любимому внуку, проверить, надел ли он шапку. Что касается Тана, то он был повёрнут спиной, но услышав мой голос, оглянулся и порывисто втянул в себя воздух.

– Вон пошёл, - ласково велел он слуге, сделал один плавный шаг в мою сторону,и в коридоре особняка ощутимо запахло грозой.

Соврать, что я открыто и смело ждала приближения Тана? Пожалуй, не стану. Я безобразно трусила, пыталась справиться с трясущимися поджилками, но глаз от лица мужа не отводила, а когда он переступил порог моей спальни, даже попыталась улыбнуться, но губы дрожали и принимать нужную форму отказывались.

– Сы-случилось что-то?
– с трудом выдавила из себя, заняв стратегическую позицию у приоткрытой двери.

– Сы-случилось, – прошипел Тан и с грохотом отрезал мне путь к отступлению.
– Ты вообще головой своей думаешь, когда делаешь что-то?

– Чаще всего. – До ужаса хотелось отступить, но я держалась.
– Разве что утром немного психанула, но с кем не бывает.

Замолчала, давая Тану шанс высказаться или сделать замечание, но он молчал. Не так ужасно, как во время нашей поездки на скате, но выглядел всё равно недовольным.

– Если я скажу, что собиралась вернуться,ты перестанешь на меня злиться?

– Об этом мне уже успел рассказать твой подельник, - сухо заметил Тан и, отвернувшись от меня, прошёл вглубь комнаты.
– Ты просто помогала им сбежать. Боялась, что я их на котлеты пущу. И я не виню тебя за этот страх. Я на то и Палач, чтобы меня все боялись.

Я сконфуженно открыла рот и не нашлась, что ответить. Прав Тан,тысячу раз прав. И враз забылись собственные обиды. Из-за чего я там на него злилась? Не помню. Ничего не помню. Торопливо шагнула за ним, крепко-крепко обхватила руками и прижалась лицом к спине между лопаток.

– Если бы ты только знал, как мне стыдно... Я...

– Синеглазка...
– тихо простонал Тан, накрывая мои ладони своими, а я едва снова не расплакалась от теплоты, с которой он произнёс моё прозвище. – Я с тобой с ума сойду.

– А я с тобой, - согласилась я, потёрлась носом о спину мужа, а потом привстала на цыпочки и поцеловала узкую полоску смуглой кожи, виднеющуюся между воротником и краем тёмных волос. Он шумно выдохнул. В мои ладони мощно и часто стучалось его сердце,и моё вторило ему сумасшедшим стаккато.

– Уже сошла, раз не бегу от тебя, сломя голову.

– Я тебе убегу! – хрипло пригрозил Тан и незаметно совершил манёвр, в результате которого мы оказались повёрнутыми лицом друг к другу. – Дае и думать не смей!

Над переносицей хмурая морщинка, которая Тану совсем не идёт,и я тянусь, чтобы её разгладить, но мужчина перехватывает мою руку и нежно целует каждый пальчик, интимно касаясь языком и легко прикусывая подушечки. И мне нравится. Так сильно нравится, что веки непроизвольно опускаются под тяжестью наслаждения, в голове абсолютная каша, а в груди и... ниже – пожар, который, кажется только жарче разгорается от того, как Тан меня трогает, целует.

т того, как смотрит. Тяжело, пристально. Горячо.

У него совершенно изумительные глаза, я тону в них, как в штормовом море. Давно утонула и лишь трепыхаюсь бессмысленно, боясь признать очевидное... Или уже не боясь.

Мои руки скользят по плечам Тана... Когда он oставил в покое мои пальцы и переключился на шею? Не помню. Пусть. Так даже лучше.

Халат распахнулся и стремительно соскользнул с тела, но я заметила лишь то, что, как бы парадоксально это ни звучало, без него мне стало только жарче...

Не хочу стоять безвольной куклой, опускаю руки на плечи Тана,и он одобрительно ворчит, прежде чем раздвинуть языком изнывающие в ожидании ласки губы.

И это тоже сладко и хорошо. Мне нравится. Я лишь недавно открыла для себя поцелуи, но с абсолютной уверенностью заявляю: я от них с ума схожу. Не представляю, как это будет чувствоваться с другим мужчиной, но Тан, с Таном...

Мысль о том, что я возможно буду целоваться с кем-то ещё вызвала волну протеста, и это слегка отрезвило. Настолько, чтобы осознать, в каком виде я нахожусь, с кем и что делаю.

Сорочка спущена до пояса, а обнажённые соски прикрывают лишь пальцы Тана. Стыдно... но мне нравится. Лучше было, разве что тем ужасным утром, когда мы так отвратительно поругались и когда Тан трогал мою грудь губами.

– Тан?
– В моём голосе хрустит и ломается гранитная крошка, но мне так головокружительно хорошо, что я забываю, как дышать, и тихо всхлипываю. – Что ты делаешь?

– Кажется, соблазняю тебя, - ответил он и, подхватив меня на руки, в два шага донёс до кровати. – Тебе не нравится?

Наверное, надо было солгать, но я трусливо призналась:

– Очень нравится.

Хотя убогое слово «нравится» не передавало и сотой части той гаммы чувств, что испытывала я в тот момент. Упоение, восхитительная жажда, страх и какой-то совершенно пьяный восторг, связанный именно с ним, с этим щекотным страхом.

– Да?

Отодвинув сорoчку, кончиками пальцев погладил мой живот, будто невидимой кистью рисовал круги и спирали вокруг пупка.

– Да, – прошептала я, ни на секунду не усомнившись в истинном смысле его вопроса, и повторила: