Серенький волчок

Аля сама не заметила, как стала делать карьеру: сначала Гена предложил ей заменить ушедшего в отпуск сейла, потом оставил на этой работе, и так, шаг за шагом, Аля взяла на себя за всю работу, связанную с медстрахованием. Она сняла квартиру ближе к офису, полюбила дорогие магазины, перешла на "Мальборо Лайт", слушала в машине Илью Лагутенко, добавила к выученным иностранным словам слово "шоппинг", завела кота по имени Ваучер, ходила на фитнесс по вторникам и четвергам, в ночные клубы по пятницам и модные кофейни по выходным. В будни она приходила домой усталая и довольная, идти никуда не хотелось, она включала видак, лениво смотрела старое советское кино и пиратские копии голливудских мелодрам. Глядя на страдания наивных девушек в пальмовых декорациях южных широт, Аля не сомневалась в счастливом конце, как не сомневалась в исходе переговоров с клиентами, про которых заранее знала, что они готовы подписать составленный ею договор. Аля всегда верила: все как-нибудь устроится. Надо только разобраться с делами, купить квартиру, накопить денег, а потом можно будет подумать про семью и детей. Конечно, в ее жизни были мужчины, и тут Аля строго блюла одно правило: никогда не заводила романов на работе.

Сегодня была суббота, и еще накануне Аля договорилась позавтракать в "Делифрансе" с бывшей невестой Сережи Волкова. Аля сама не знала, почему решила встретиться с Машей: может, сказалась старая привычка дружить со всеми девушками, с которыми она пересекалась. Теперь, посмотрев столько мелодрам, Аля понимала, что это единственно правильная тактика: если мужчины, увидев тебя, забывают обо всех остальных женщинах, лучше самой подойти к каждой и дать понять, что не претендуешь на ее территорию и вообще - дружелюбна и открыта.

Они сидели в "Делифрансе" на Маяковке, Аля спрашивала, почему у Маши торчат лямки бюстгальтера из-под майки, а Маша объясняла, что так все носят, в Израиле это нормально. Они ели сэндвичи и запивали их "перье".

– Я лучше лишний раз на фитнесс схожу, - сказала Аля, - а жрать буду бутерброды, как в детстве.

Они повспоминали бутерброды, выяснилось, что в Харькове совсем не было голландского сыра, а Аля в детстве его обожала. Маша сказала, что даже расстроилась, когда в один прекрасный день, зайдя в маколет, продуктовый магазин, не испытала восторга.

– О нет, - сказала Аля, - меня до сих пор вставляет, когда я в "Галлери Лафайет" или в "Петровский пассаж" захожу. Представляешь, в Москве бутиков больше, чем в Париже.

– Да ну?

– Так говорят, по крайней мере.

Они засмеялись. Маша принесла кофе и еще два сэндвича, а Аля успела объяснить двум молодым людям, что нет, здесь занято, она не одна.

– Сережа очень любил это место, - сказала она, когда Маша вернулась.
– Мы с ним как-то обедали здесь, когда ездили в банк на переговоры. Я еще удивилась, мол, что за странная идея - обедать в кафе, а Сережа сказал, что очень любит здесь.

– Вы были дружны?
– спросила Маша.

– Особенно - нет, - ответила Аля, - но, знаешь, с ним прекрасно работалось. Когда я начинала, он был моим руководителем, я у него, можно сказать, училась, а потом мы делали еще несколько совместных проектов. Даже сейчас приятно вспомнить, редко с кем так хорошо работать. Я бы сказала, что он был прирожденный партнер. Наверное, поэтому и считался хорошим любовником.

– А ты не?… - Маша не закончила, но Аля уже отчаянно замотала головой:

– Нет, что ты. У меня принцип: я с мужиками на работе не сплю. Я же в офис хожу деньги зарабатывать, а не Дездемону играть… то есть не Дездемону, а эту, как ее, Клеопатру. Дашь одному - потом все в очередь встанут и будут на части рвать. Нет уж, спасибо.

– В американских компаниях это просто запрещено, - сказала Маша.
– Называется секшуал харрасмент или как-то так.

– Я английского не знаю, - сказала Аля.
– Даже когда у нас курсы были, все только через переводчика. Приезжали дедки из Канады, нас учили. Гена выписал, заплатил, очень круто. Они в свое время были вице в разных западных страховых компаниях, а потом вышли на пенсию и организовали свою консалтинговую фирму. Лет под шестьдесят, представляешь, а такие бодрые! Даже мой отец бы им позавидовал, если б увидел.

– А чему учили?

– Ну как… Технологии страхования, технологии продаж, документооборот, технология учета, все такое. Я теперь такой специалист, что меня любая контора примет с распростертыми объятиями.

Аля развела в стороны руки, и выпятила грудь под туго натянутой футболкой. Они засмеялись.

– Я про этот секшуал-как-его в "Столице" читала, - вспомнила Аля.
– Еще повеселилась, что если бы запретили флиртовать на работе, я, наверное, одна бы в офисе осталась.

– Так уж и одна?
– усомнилась Маша.

– Ну, если флиртовать, то и меня бы выгнали, - засмеялась Аля.
– Нет, флиртовать, конечно, можно. Нельзя секса и романов. А то будешь потом разгребать всю жизнь, как Светка.

– Светка - это такая брюнетка маленькая?
– спросила Маша.

– Она самая, - кивнула Аля.
– Мы начинали вместе, операционистками. С ней и с Танькой. Светка теперь сейлом, а Танька замуж вышла, так на трех сотнях и сидит, бумажки перекладывает. Светка неплохо зарабатывает, проценты ей идут. Так вот, у нее был роман с Вадимом Абросимовым - недолго, месяц, наверное. Был - и сплыл, а Абросимов до сих пор вздыхает.

Ого, подумала Маша, да ты сплетница, Аля. Вот кого я расспрошу про моего мертвого жениха, вот кто мне сейчас все расскажет.

– И в Сережу, наверное, многие были влюблены, - закатила она пробный шар.

– С чего ты взяла?
– спросила Аля, пряча улыбку за чашкой каппучино.

– Да мне рассказывали, что он с Лизой спал.

– Лиза - сука, - убежденно сказала Аля, - рыжая драная сука. Все нормальные в конторе, кроме нее. Цепляется по-черному, стерва старая. Я бы на месте Сережи с ней спать не стала. Не из-за внешности, ты понимаешь, внешне она для своего возраста вполне ничего, - а просто потому, что сука она и есть сука.

– А Таня?

– А что - Таня?

– Она при мне говорила, что спала с Сережей буквально в вечер его смерти.

– Не может быть!

Аля изумилась так натурально, что на секунду Маша даже поверила в ее искренность.

– Брось, - сказала Маша, - я слышала, как она тебе из "Кофе Бина" звонила пьяная. Рыдала и рассказывала про живые сперматозоиды…

– Я помню, - быстро сказала Аля.

– Ну?

– Послушай, - Аля отодвинула пустую чашку.
– Лиза - мой враг, а Танька - моя подруга. Я не могу про нее сплетничать, это не честно.

– Да не интересно мне про Таню, - сказала Маша.
– Мне интересно про Сережу. Хочется все-таки понять, что тут с ним происходило.

– Да, я понимаю.
– Аля подобрала оставшийся на тарелке листик салата и отправила его в рот.
– Но ведь ты не думаешь, что Танька его убила?

– С чего бы?

– Ну, потому что видела последним… она не такая, я ее хорошо знаю. Мухи не обидит.

– Да мне дела нет, кто убил. Пусть менты ищут. Мне - про Сережу интересно.

Сказав эту фразу, Маша поняла, что вот она, правда. За три дня в Москве она услышала столько о Сереже Волкове, что теперь не было дела важнее, чем разобраться, кем был этот человек, назвавший ее своей невестой и погибший за несколько часов до ее вылета из Израиля. Шлимазл? Трепло? Обычный бабник? Прекрасный партнер? Кусочки мозаики никак не складывались в картинку.