Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940
Шрифт:
«Эта оккупационная власть над Россией хочет внушить русским, будто патриотизм в том и состоит, чтобы обожать Сталина, ненавидеть “фашизм”, быть готовым сражаться во славу Коминтерна!».
Под фашизмом в кавычках Ольденбург подразумевает советскую агитационную формулу, объявляющую всех настоящих и даже мнимых врагов Сталина, как Троцкого и Бухарина, фашистами. Большевики и либералы уже тогда начали активно смешивать фашизм и с национализмом, вопреки тому что левый большевизм гораздо ближе к левому революционному фашизму, чем к правому контрреволюционному монархическому национализму, идейным представителем которого являлся С.С. Ольденбург. Эта терминологическая путаница была и остаётся чрезвычайно выгодна большевикам и либералам, служа для них средством привлечения к себе незаслуженных симпатий.
Не случайно главным утешением Ольденбург назвал существование в Зарубежной России сил, сохраняющих
В.И. Вернадский 8 ноября 1936 г. из Праги написал сыну Георгию, отметив полную противоположность между взглядами русских монархистов в Зарубежной России и направлением развития сталинизма в СССР: «Мне кажется здесь происходит очень печальное движение молодёжи эмигрантской, которое приведёт её в столкновение с тенденциями жизни у нас. Роль - хотя по существу маленькая - таких людей, как Серёжа, Цуриков представляется мне анти-национальной, вредной. Ада говорила, что С. пишет историю России в царствование Николая II и она думает, что это будет великое произведение! Хорошие люди и безумная деятельность» https://arran.ru/?q=ru/vernad3
Как выяснилось, супруга С.С. Ольденбурга была права, предрекая главной и единственной его книге, великое будущее. Это при наличии свидетельств, будто она не разделяла политические убеждения мужа. Безумным же оказалось пристрастие В.И. Вернадского к сталинизму и желание во что бы то ни стало оправдать все преступления революции и свой ошибочный выбор стороны красных.
Историк Б.С. Каганович, без убедительной конкретики, ссылаясь на сестру Ады, утверждал, будто некогда, после 1934 г., жена Сергея Сергеевича снова ушла от него. Письмо Вернадского позволяет считать что этого не случилось до 1937 г. и едва ли произошло в дальнейшем. Хотя один раз такое уже произошло во время Гражданской войны, трудно себе представить такую возможность при увеличении количества их детей и в тяготах эмигрантской жизни. Ирина Хлопина в СССР если и получала какую-то информацию из Франции, могла неправильно понять, почему последние 5 лет в Париже Ада прожила одна, уже без мужа. Неопубликованные воспоминания И.Д. Хлопиной «Забвению не подлежит» датируются 1980-83 г., т.е. написаны спустя очень существенный промежуток времени после смерти обоих супругов. Траурное объявление в «Возрождении» гласило: «вдова, дочери, сын и племянник извещают о кончине». Что также следует понимать как признание единства семьи С.С. Ольденбурга до последнего вздоха (хотя в некрологе Ю.Ф. Семёнова упоминаются все те же, но без вдовы, и в сообщении о панихиде упомянуты Зоя и Елена, Д. Старынкевич, но отсутствует Ада).
Сопоставление взглядов С.С. Ольденбурга и Н.А. Цурикова можно продолжить по мемуарам последнего. Работавший вместе с Ольденбургом Цуриков вспоминал, что П.Б. Струве в прежней редакции «России и Славянства» восклицал: «я пораженец, убеждённый пораженец», С.С. Ольденбург с согласия Струве выдвигал идеи о необходимости союза Франции и Германии против СССР для свержения оккупации России интернационалистами. Цуриков был за борьбу с большевизмом «с иностранцами, без иностранцев, вопреки иностранцам», при любых обстоятельствах, лишь бы в интересах России. В 1938 г. во время Мюнхенского соглашения Струве соглашался с ним, что «борьба Запада с Германией для России катастрофа, а для СССР спасение». Советские и русские интересы полностью различались. Даже когда Цурикова арестовали нацисты в Праге, он продолжал считать «что не Гитлер, а Сталин является врагом №1», ни на минуту не желал победы Сталину, сотрудничал с власовцами [Н.А. Цуриков «Прошлое» М.: НЛО, 2006, с.339].
Последовательные монархисты в то же время довольно резко критиковали Цурикова за статьи в ровсовской газете «Русский Голос» и умеренность относительно продвижения монархических принципов: «непримиримые враги Императорской России Струве, Даватц и Цуриков пустили в душу русского эмигранта волну ядовитых газов в форме лозунгов аполитичности и непредрешенчества» [Н.В. Краинский «Преступления революции» // «Царский Вестник» (Белград), 1936, 5 апреля, с.3].
Цуриков действительно давал повод для такой критики, когда, проповедуя беспартийный активизм, уверял, будто Высший Монархический Совет – это небольшая партийная группа, и ставил ВМС на одну доску с РДО Милюкова [«Часовой» (Париж), 1930, №23, с.21].
Цуриков не понимал что именно такое его поведение и является по-настоящему вредной
партийностью. Поддерживавший Цурикова В.В. Орехов оспаривал взгляды русских монархистов, поддерживавших принятие Императором Николаем II Верховного Главнокомандования в 1915 г. Проявляя неоднократно рассмотренный ранее центристский струвизм, В.В. Орехов в «Часовом» позволял себе самые революционно-февралистские, мягко говоря, опрометчивые, заявления про Петроград, руководимый «бездарными министрами». Либеральная мифология осуждения принятия Царём ВГК упорно защищалась Ореховым, не понимавшим, что «толчком к падению Династии» стало это его поддержание лжи о бездарных министрах. Подобные заблуждения устраняет книга С.С. Ольденбурга.14 ноября 1936 г. в статье «Правда об Испании» Сергей Ольденбург разоблачал подтасовки либералов и большевиков, будто республиканцы представляют какое-то большинство народа, в отличие от монархистов и националистов на стороне Ф. Франко. В действительности на последних парламентских выборах народный фронт получил около 4,4 млн. голосов, а блок католиков, монархистов и фалангистов 4,6 млн. Неадекватность демократической системы, никогда не способной точно передать расклад политических сил, привёл к тому что левые получили 274 депутатских мест против 200 правых, из-за того что они побеждали с незначительным перевесом в одних местах при огромном перевесе монархистов в других. Как и в 1917 г. в России, ложь демократии привела к национальной трагедии.
Дополнительно Ольденбург опубликовал короткий некролог на Константина Ивановича Львова, который добровольцем отправился на фронт на войну 1914 г., затем был трижды тяжело ранен в рядах Вооружённых Сил Юга России. После Галлиполи от поселился на 6 лет в Болгарии, переехал в Париж, на два года ездил в Африку служить помощником врача. Ольденбург лично его знал.
Через неделю Ольденбург написал «Борьбу за Мадрид», в которой показывал недостойное поведение красных военных, прикрывающихся населением в городах, что приводит к дополнительным жертвам и разрушениям.
28 ноября Ольденбург сообщил, что список жертв республиканцев в Испании пополнил сын покойного диктатора Примо де Ривера, которого держали в тюрьме даже до гражданской войны, с начала 1936 г., поэтому он не мог иметь никакого отношения к движению Франко. «Но можно ли было ждать, что красные выпустят из своих рук такого выдающегося противника».
В заметке «На верном пути» Ольденбург похвалил официальную конвенцию, подписанную в Берлине Германией и Японией о борьбе с коммунистическим интернационалом, поскольку она никак не была направлена против России. Италия пока не примкнула к этой конвенции, но подписала собственное соглашение с Венгрией и Австрией против коммунистической пропаганды. «Пока это только почин, разумный почин. Во всяком случае, не русским подобает выступать с заподазриваниями и с обвинениями против тех, кто только повторяет утверждения, всегда являвшиеся аксиомой для русского зарубежья без различия направлений». Хотя в дальнейшем окажется, что нацисты будут использовать антикоммунистическую риторику для прикрытия антирусской политики, но содержание конвенции действительно не давало никаких оснований для её критики.
5 декабря 1936 г. Ольденбург опубликовал «Угрозу мировой войны», а в рубрике «Что происходит в мире» в связи с династическим кризисом в Британии напомнил, что викторианская сексуальная контрреволюция «за своё долгое царствование создала как бы новый тип монархии, превратив королевский дом в идеальную семью, которая должна была служить примером для всех семей в стране». Ольденбург пишет, что викторианская традиция повлияла и на отношение Императора Николая II и Царицы Александры Фёдоровны к неравным бракам Великих Князей, сравнительно с поведением Петра I и даже Александра II с его вторым браком. Здесь нужно уточнять, что христианский супружеский идеал в любую эпоху является важнейшей нравственной целью, и нужно говорить о том что Святой Царь проявлял принципиальность из православных убеждений и стремлений поддерживать престиж монархического принципа, дискредитируемого любыми отступлениями.
Ольденбург со смесью симпатии и некоторого неодобрения отзывается об Эдуарде VIII: «когда монарх перестаёт быть творцом и хранителем традиции, он становится её пленником, и легко может стать её жертвой. Это случилось теперь с английским королём. Отречение короля - такого случая в Англии не было со времён войны Алой и Белой Розы».
Продолжая тему через неделю, он добавил: «король не счёл возможным подчиниться парламентскому и общественному мнению в вопросе, который он считал вопросом личной чести». Ольденбург назвал настоящей драмой расхождение между личной преданностью королю и представлением о достоинстве монархии.