Сэру Филиппу, с любовью

— Оливер!

Филипп отвел взгляд от часов — те показывали уже без двадцати час. Табурет, на котором только что сидела Аманда, был опрокинут, а сама она лежала на полу.

— Он толкнул меня! — заявила девочка.

— Не толкал я тебя! — проворчал Оливер.

— Толкнул.

— Не толкал!

— Оливер, — сдвинул брови Филипп, — ты хочешь сказать, что она сама упала?

— Да.

Выражение лица Оливера, однако, явно говорило о том, что это неправда. Филипп пристально посмотрел на него.

— Ладно, — признался мальчик, — я действительно ее толкнул. Извини, Аманда!

Филиппа это удивило. Давно он уже не слышал, чтобы Оливер сам, по доброй воле, признавал свою вину и перед кем-нибудь извинялся. Неужели все же начинает сказываться его влияние?

— Можешь тоже толкнуть меня, — предложил Оливер Аманде.

— Э, нет, так не пойдет! — вмешался Филипп. Аманда уже готовилась толкнуть брата.

— Аманда, подожди!

Но та уже с торжествующим видом толкнула Оливера в грудь обеими руками. Оливер завалился на кушетку, заливаясь смехом, но тут же вскочил.

— А теперь я тебя! — с азартом воскликнул он.

— Оливер, прекрати! — сдвинул брови Филипп.

— А чего она толкается? — с невинным видом заявил мальчик.

— А кто ее об этом попросил? — Филипп попытался схватить Оливера за локоть, но маленький хитрец был увертлив, как угорь.

— Только толкни меня! — кричала Аманда. — Попробуй толкни!

— Только посмей! — Воображение Филиппа красноречиво рисовало ему, во что превратится комната, дай детям волю, — сломанная мебель, перебитые вазы… Только этого не хватало, когда через минуту должны появиться Бриджертоны!

Филипп поймал Оливера за шиворот как раз тогда, когда тот схватил Аманду, и все трое повалились на пол, увлекая за собой подушки с кушетки. “Слава Богу, — подумал Филипп, — что это только подушки. Их, по крайней мере, невозможно сломать или разбить.

— Ба-бах!!!

— Черт побери, что это? — нахмурился Филипп.

— Часы, — ответил Оливер.

Это действительно были часы с камина, хотя Филипп просто не мог себе представить, почему они полетели на пол.

— Отправляйтесь к себе! — прорычал Филипп. — Живо! Будете стоять в углу до самой старости!!!

— А я тут при чем? — пропищала Аманда. — Это Оливер!

— Меня не интересует, кто это! Могли бы хоть немного утихомириться, зная, что с минуты на минуту здесь должна быть мисс Бриджертон!

— Вот это да! — раздался вдруг мужской голос. Оливер поднял голову и увидел Энтони Бриджертона, стоявшего в дверях. Из-за его спины выглядывали Бенедикт, Софи и Элоиза.

— Мое почтение, леди и джентльмены! — Голос Филиппа прозвучал недостаточно приветливо, но он был слишком зол на детей, чтобы соблюсти все приличия.

— Может быть, мы не вовремя? — нахмурился Энтони.

— Никоим образом! — замахал руками Филипп. — Просто мы тут решили… немножко переставить мебель…

— И судя по всему, вы неплохо справляетесь! — улыбнулась Элоиза.

Филипп был признателен ей: эта женщина умела сгладить любую неловкость, обратив все в шутку. Если бы, опять же, не приличия, он готов был расцеловать ее за это.

Филипп поднялся, поправил сдвинутую кушетку и одним рывком поднял с пола своих детей. Те представляли собой весьма живописное зрелище: жабо Оливера сбилось на сторону, прическа Аманды, над которой так старательно трудилась служанка, растрепалась.

—Разрешите представить вам моих детей, — произнес Филипп со всем достоинством, на какое был способен в данной ситуации. — Оливер и Аманда Крейн!

Отпрыски Филиппа пробормотали положенные слова, смущенные таким количеством взрослых или стыдясь своего недавнего поведения. В последнее, впрочем, верилось с трудом.

— Ну хорошо, — сказал им Филипп, — идите.

Оливер посмотрел на него прямо-таки страдальческим взглядом.

— В чем дело? — нахмурился отец.

— Может, нам можно остаться?

— Нет, нельзя. — В планы Филиппа входило пообедать со своими гостями, а затем показать им оранжерею, и во избежание всяких неожиданностей детей лучше было удалить.

— Может, мы все-таки останемся, папа? — с надеждой в голосе протянула Аманда.

Филиппу не хотелось демонстрировать гостям свое бессилие перед детьми.

— Я же сказал — нельзя! — повторил он. — Марш в детскую — мисс Эдвардс уже, наверное, заждалась вас!

— Мы не любим мисс Эдвардс! — заявил Оливер. Аманда поддержала брата кивком головы.

— Вы не имеете права так говорить о ней! — сдвинул брови Филипп. — Мисс Эдвардс — ваша няня, и будьте любезны…

— Мы не любим ее, — перебил отца Оливер. Филипп посмотрел на Бриджертонов.

— Извините меня, леди и джентльмены! — произнес он.

— Ничего страшного! — понимающе улыбнулась ему Софи, на своем опыте знавшая, что такое дети.

Филипп отвел близнецов в дальний угол и строго посмотрел на них.

— Оливер, Аманда, — торжественно объявил он, — мисс Бриджертон оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Глаза малышей загорелись.

— Что ж, — не без самодовольства заметил Филипп, — я рад, что эта идея вам по вкусу!

— А она… — начал было кто-то из детей, но Филипп перебил:

— Слушайте меня внимательно, я еще не все сказал. Так вот, несмотря на то что мисс Бриджертон в любом случае станет моей женой, мне хотелось бы произвести хорошее впечатление на ее родных. А для этого нужно, чтобы вы мне не мешали. Понятно?

Губы Аманды вдруг задрожали.

— В чем дело? — насторожился Филипп.

— Значит, ты стыдишься нас, папа? — В голосе малышки звучала недетская обида.

Филипп вдруг ощутил свое бессилие. Нет, он, видимо, так никогда и не научится управляться со своими детьми — что бы он ни сказал, они все воспринимают в штыки…

— У тебя какие-то проблемы, Филипп? — раздался вдруг над его ухом знакомый голос. — Может, я смогу помочь?

Элоиза! Вот оно, спасение! Филипп молча смотрел, как Элоиза, склонившись над детьми, говорит им что-то тихим, спокойным голосом — и вскоре, к его удивлению, близнецы попрощались с гостями и покорно удалились, хотя и без особой радости.