Сэсэг

– В Питере все то же, Сэсэг. Везде в стране так же. У вас в Китай, у нас в Финляндию кругляк везут, у себя не перерабатывают. Никто производством заниматься не хочет, это уже гораздо сложнее: технологии, кадры под них. Дальше - больше: цеха, коммуникации, логистика, планирование, надежные поставщики, процентная ставка по кредиту и много чего еще. Это можно поднять, если есть уверенность в будущем, а ее, как раз, и нет.

– Молодые как-то все жить разучились, с надрывом свой земной путь тянут, как будто торопятся скорее "туда". Здесь никак жизнь нормальную наладить не получается, поэтому быстрее себя водкой да наркотиками сжигают. Такое неявное, растянутое во времени и постоянном тумане сознания самоубийство.

– Не только молодежь от безработицы спивается и снаркоманивается, но и наше поколение тоже. Сколько наших в 90-е сгинуло...
– Миша, немного помолчал, потом налил себе водки и сразу выпил.

– Ага, вот у Гали, Коля спился же. Ужас как обидно, такой парень был, так Галя его любила и на тебе... С двумя детьми осталась, молодец, обоих подняла, в люди вывела. Ты-то не злоупотребляешь?
– Сэсэг посмотрела на пятую по счету Мишину рюмку.

– Я?
– Миша опрокинул в себя водку и задумался.
– Знаешь, я после Генки все никак отойти не мог. Очень мне его предательство мировоззрение перевернуло. Сначала очень плохо было. Пил много, перестал людям доверять, всех друзей растерял. Жизнь бесцельная какая-то стала. Дело уже было даже не в Генке, видимо просто время пришло, а он как раз этот процесс запустил.
– Миша усмехнулся.
– Понимаешь, смысл жизни потерял, все вроде бы есть, в достатке живем, ни в чем не нуждаемся, а радости и удовлетворения нет, и главное: ради чего дальше жить? Материально дети обеспечены, мы со Светой тоже. Сына вырастил, дом построил, деревьев несметное количество посадил, план выполнен досрочно, только вот по душам поговорить не с кем. Потом, когда мне совсем плохо стало, отец меня к себе позвал, перед собой усадил и спрашивает: "Сынок, что с тобой?" Редко мы с ним по душам разговаривали, возможно, даже, что и никогда не разговаривали, во всяком случае, я не помню. Рассказал я все как чувствовал тогда, и отец мне великую вещь сказал: "Есть у евреев хороший обычай: если ты хочешь у умершего человека прощения попросить, потому что при жизни ты не смог или не захотел этого сделать, то надо взять с собой на его могилу еще десять человек, которые будут вместе с тобой просить прощения". Есть, спрашивает, у тебя десять человек столь близких и искренне желающих тебе добра? Можешь не отвечать, знаю, что нет. Твоя проблема в том, что ты только о себе думаешь, задави свой эгоизм, и придут с тобой люди. Понимаю, что не просто, может и вся жизнь оставшаяся уйдет, но это того стоит.

– Хороший обычай, - Сэсэг покивала головой.

– Давай чаю выпьем, - предложил Миша после продолжительного молчания. Он встал, налил в электрический чайник воды из под крана и поставил кипятиться. Сэсэг, повернувшись к столешнице, взяла две чистые чашки. Немного помолчав, Миша сказал:

– Теперь вот знаю, ради чего жить надо.

– А сам придешь, если позову?
– Сэсэг смотрела на Мишу, а он, не донеся чашку до рта, замер, на секунду задумавшись, потом коротко кивнул головой.

XIII

Было начало белых ночей, и все романтически настроенные влюбленные парочки гуляли по паркам и набережным Петрограда. Юноша в белой рубашке с нашивкой партии "Свободного Северо-Запада", держа под руку свою хорошенькую спутницу, смешно и артистично рассказывал что-то, не обращая внимания на свой постоянно пищащий смартфон. Она же, осознавая свою молодость, красоту и легкость, звонко приятно смеялась, чуть закинув назад голову, и смотрела на него тёмно-карими влюбленными глазами. Цветущая сирень наполняла город запахом любви...