Сессия в условиях Талига

– Здесь собралось множество господ, присягавших то мышам, то кошкам, то собакам. Мне не по пути с ними, – пожал плечами Алва.

– Если вы продолжите оскорблять Правосудие и Закон, – влез супрем, – вас лишат права говорить и осудят, как “бессловесного”, – ого, а это уже серьезная угроза.

– Тогда это будет не гальтарский суд, – подсудимый слегка улыбнулся. – Кстати, клясться или нет, подсудимый эорий решал сам.

– Вас судят по кодексу Доминика. Будете ли вы говорить правду?

– Я не привык лгать, – Рокэ звякнул цепью, – и вам придется удовлетвориться этим.

– Вы признаете настоящий суд? Вверяете себя его справедливости?

– Признаю? – с удивлением переспросил Алва. – Господа, в случае нападения на вас трех десятков убийц в масках, вы, разумеется, станете драться, но разве это дуэль? Ваша затея напоминает суд в такой же степени, но это ваши проблемы. Я выслушаю и, если сочту нужным, отвечу на вопросы.

– Дерзость обвиняемого не должна уводить нас от цели, – Кракл зашуршал свитком, – а эта цель есть торжество Справедливости и Закона. Господин обвинитель, вы готовы?

– Да, господин гуэций.

Граф Феншо, дальний родственник обиженного Рокэ и, судя по всему, пропавшего без вести Оскара, поднялся на кафедру. Именно дальний, потому что Оскар не был похож на раздувшуюся квашню. Я ничего не имею против полных людей,но в тот момент нервы были на пределе и раздражала абсолютно любая мелочь.

– Господин Феншо, – заговорил торжественно Кракл, – готовы ли вы перед ликом Создателя и государя обвинить присутствующего здесь герцога кэналлийского Рокэ Алва в преступлениях против короля, Великой Талигойи и всех Золотых Земель?

– Да, господин гуэций.

– Клянетесь ли вы, что не испытываете к подсудимому личной вражды и обвиняете его лишь по велению долга и во имя торжества справедливости?

– Да, господин гуэций.

Да-а-а... Конечно... Справедливостью тут и не пахнет, это понимали все.

– Высокий суд с вниманием слушает вас.

– Итак. Бывший Первый маршал Талига Рокэ Алва привлекается к настоящеу суду по обвинению в государственной измене, покушении на убийства Его Величества Альдо Первого, оскорблении королевской власти, множественных убийствах талигойских подданных и подданных дружественных Великой Талигойе стран, злоупотреблении властью, подделке документов, клевете, возведенной на достойных и благочестивых людей и приведшей к их гибели, а также в присвоении чужого имущества, изнасиловании, демонопочитании и ряде других, не столь значительных преступлений.

Хоспидя... Все страшное перебрали, мелочь упомянуть забыли, а может не хватило фантазии. Я усмехнулся и посмотрел на Рокэ. Тот в этот момент глянул на меня и слегка улыбнулся. Без насмешки и злости, а как бы подбадривая. В моей душе затеплилась надежда – от осознания того, что Рокэ меня не презирает.

– Отвечаете ли вы за ваши слова?

– Ваше Величество, Высокие Судьи, я отвечаю за сказанное своей Честью. Не скрою, мне и моим помощникам было невыносимо тяжело вникать в подробности деяний этого человека, но мы исполнили свой долг до конца. Клянусь, что все обвинения достоверны и подтверждены доказательствами, кои будут представляться по мере необходимости. Наша совесть чиста. Мы просим у вас не отмщения, но справедливости.

– Мы благодарим вас. Мы доверяем дальнейшее гуэциям.

Но кого, если верить в справедливость, мне брать на заметку, как помощников в дальнейшем? Придд, Дэвид, Робер, Айрис... И Реджинальд вернется из своей поездки, но он негоден для боя. Впрочем, если подоспеет Савиньяк, то будет прекрасно, но что, если Рокэ казнят прежде?

– Высокий Суд благодарит графа Феншо, – произнес Кракл, а потом с некоторой опаской посмотрел на подсудимого. – Рокэ Алва, понятно ли вам обвинение и признаете ли вы себя виновным?

Рокэ ничего не ответил, лишь задумчиво посмотрел на витражи. Напряженная тишина, повисшая в зале, не предвещала ничего хорошего.

– Рокэ Алва, – терпеливо повторил Кракл, – отвечайте на заданный вопрос. Повторяю, понятно ли вам обвинение и признаете ли вы свою вину?

– Что же тут не понять, – Рокэ возвел глаза к потолку. – Меня обвиняют в том, что родился в семье Алва и дожил до тридцати семи лет, ни разу не подняв руку на сюзерена, которому присягнул. Кроме того, я не принадлежу одновременно двум церквям, не проиграл ни одной битвы и ни разу не позволил себя убить. Да, все так и есть, Феншо прав. Только виной я это не считаю, напротив. Здесь мы с вами, как это ни печально, расходимся.

Теперь я точно не смог сдержать радостную улыбку и уже никакие косые взгляды меня не останавливали. Так их, эр Рокэ! Они – тупые бараны, идущие бездумно за разряженным петухом, ничего лучше, чем прямые и жесткие слова, на них не повлияет. Хотя и это не сделает умнее, но хотя бы отразит атаку. А то, что происходит сейчас, иначе чем атака и не назвать.

– Ваше Величество, Высокие Судьи, мы выслушали напутствие Его Величества и прониклись важностью легшего на наши плечи дела. После перерыва граф Феншо предъявит первые доказательства, сейчас же прошу всех встать. Его Величество покидает Гербовый зал.

Я молча смотрел, как встает Альдо Ракан, как позади него возвышаются рассветные гимнеты. Одновременный стук четырех жезлов об пол. Еще один момент гнетущей тишины и холодного презрения. Хотелось совершить что-нибудь этакое, но не было ни сил, ни идей, ни оружия.

– Государь удаляется. Слава государю!

– Высокий Суд удаляется!

Перерыв. Антракт в цирке, так сказать. А это действо иначе и не назвать. Как Повелитель Круга, я неспешно направился к двери, противоположной той, из которой вышел Альдо. Кто-то зло и холодно смотрел мне вслед, но оборачиваться не имело смысла, ведь я уже понял, что Валентина, как и Сузу-Музу, невозможно застать врасплох. Если они – не один и тот же человек. А Удо... мог, к слову сказать, взять чужую вину на себя. Хмуро глядя на окружавших меня людей, я чувствовал, как бьет дрожь. Гимнеты, кругом гимнеты. Попробую я выстрелить в Альдо – меня собьют с ног, прежде чем успею нажать на курок. Или просто пристрелят на миг раньше.

– Господин цивильный комендант, к подъезду Эридани прибыл кардинал Левий.

– А... Хорошо, – я слегка растерялся. Может, улыбнется удача и этот кардинал на стороне Рокэ? Не зря же ходил в Багерлее, как к себе домой.

– Хорошо, я иду, – снова в душе затеплилась надежда.

Я потопал по обходной галерее, равнодушно кивая в ответ на приветствия и взволнованно высматривая кардинала. Сердце учащенно колотилось, пересохло во рту.

– Герцог Окделл, – едва не сбитый мной с ног Левий посмотрел с легким укором, – вы слишком торопитесь, идя по лестнице. Это чревато падением.

– Да, разумеется. Я понимаю. Просто счастлив видеть вас! – выпалил я, чувствуя, как горит лицо.

– Рад этому, – с улыбкой отозвался кардинал. – Впрочем, я понял это без слов. Преосвященный Оноре полагал, что герцог Окделл не умеет скрывать своих чувств. Теперь я в этом убежден.

Оноре?! Но его же убили! А Штанцлер говорил... вот ведь враль! Гадина старая... Слегка растерявшись, я непонимающе посмотрел на кардинала. Тот поспешил объяснить, что находился с епископом в одном ордене. И он на самом деле погиб, а про него рассказал один из спутников. Окей, беру свои злые мысли относительно Штанцлера назад, но того, что он враль, это не отменяет.