Сети на дракона

Застыла у края лестницы, унимая беспокойное сердце. Затаила дыхание. Замерла перед рывком. Протянула руку, примеряя удар по двери. Шаг. Вздох. Прислушалась к голосам снаружи, прикидывая, куда бежать. Маг не один, но стоят рядом, слева от выхода. Еще вздох. Небо и крылья, защиты! Пора! Рывком распахнула дверь и, не дожидаясь реакции горных, что было сил побежала. Прочь от дома, в лес.

Запыхалась быстро, живот заныл и словно окаменел. Остановилась и оперлась рукой на ствол протыкающей небо сосны. Оглянулась. Никого! Вздохнула с облегчением и осторожно пошла вперед. Сейчас передохнет и побежит снова. Кажется, если двигаться на запад, можно добрести до границы с ловчими. Магии бы… Или хотя бы просто животную ипостась… Никто бы не добрался до золотой птички!

Уже решилась снова перейти на бег, когда прямо перед носом возник он. Противный старикашка! Знакомый мужчина ехидно улыбался и хмурил седые брови. Лея рванула было прочь, но поняла, что не может двигаться. Выругалась. Среди горных все маги, глупо было надеяться на другое.

— Прогулялись, и ладно, — примиряюще утешил он. — Пора отдохнуть. Пойдемте обратно.

Взял под руку и повел за собой. Леяра покорно потопала рядом, предательское тело подчинялось не ей — чужому магу! Подавила подступающие слезы. Что угодно, только не темная клетушка!

— Я, знаете, — как-то совсем по-стариковски протянул маг, — раньше пестуном был у нашего светлого господина наследников. Теперь выросли они. Детишек нет, и я пока не нужен. Вот и отправили к госпоже Каройе. Помочь. А тут вы, — горный улыбнулся и покачал головой. — Как дитя, честное слово…

— Отпустите меня, пожалуйста, — протянула Леяра, и впрямь чувствуя себя ребенком. — Не будет от меня Каройе никакой пользы.

— Это ей решать, — отмахнулся маг. — Каройя на расправу скорая, против нее не пойдешь. Да и светлый господин наш ей благоволит. Шутка ли, хотел на ней еще в юности жениться, да отец не позволил: слишком большой силы Каройя маг, не протянул бы наш правитель с ней долго. А теперь терять нечего, вот и позволяет женщине куролесить, — вздохнул и посмотрел на Леяру. Спокойно, почти по-отечески нежно. — Вижу, трудно вам взаперти. Так будьте со своим драконом поласковее, глядишь, и смените место ночлега. Мужчины — они только на вид звери лютые, а приласкаешь, нежнее домашних кошек становятся.

Леяра поморщилась. Лучше уж сдыхать в клетушке, чем в постель к Грегору! Шансов убежать все одно никаких, а терпеть прикосновения похотливых лап даже ради временной свободы не хотелось. Душа просилась к Тивою. Обнять, утонуть в тминно-кожаном аромате, прижаться к широкой груди и заслужить, выспросить, вымолить прощения за ту ночь с советником. Полжизни бы отдала за уверенность, что под сердцем полукровка, а не дракон. Небо с ней, с магией и ипостасью, больше всего на свете хотелось вновь порадовать своего здоровяка. Рассеять сомнения и подарить надежду. Ощутить его нежные прикосновения к животу и согреться под теплым взглядом зелени глаз. Вцепиться мертвой хваткой и никуда не отпускать от себя дальше, чем на полвздоха.

В камеру вернулась к вечеру. Плюхнулась на знакомую скамью и разревелась. Стены снова сводили с ума, но Леяре было не до них. Глухая беспросветная тоска захватила душу. Ничего хорошего ее не ждет: только беспокойная беременность, мучительные роды и смерть с осознанием, что появившийся на свет ребенок зачат не с возлюбленным, а с применившим заклятье бывшим. Промучилась до нового рассвета, и, уже закрывая глаза и погружаясь в бессильное забытье, успела вспомнить о словах мага. Светлым господином горные называли своего правителя. Выходило, он все знал и одобрял действия Каройи. Маги вздумали заполучить власть над воздушными драконами? Час от часу не легче. Надо бы предупредить Майрана, пока не стало слишком поздно. Осталось только придумать как.

***

К рассвету Тивой плохо стоял на ногах. Волнение и недосып брали свое и, с сожалением констатировав, что тело нуждается в отдыхе, наследник ловчих поднялся в комнату поспать хотя бы пару часов до завтрака.

Избавился от обуви и улегся на кровать прямо в одежде. Вынул из кармана подарок жрицы: шар давил, когда Тивой устраивался на боку. Прилег было, но потом снова вернулся к артефакту. Зажег магический огонек и вгляделся в стекляшку, ожидая подсказки о ее назначении. Обычно волшебные предметы хранили молчание и не помогали магам, но тут шла речь о подарке жрицы и благословении Лазурной богини, и Тивой надеялся на вмешательство высших сил. Повернул шар к свету приплюснутой стороной и замер, не в состоянии вдохнуть толком. Сердце сжалось, пропустив удар, а следом тут же забегало как заведенное.

В стеклянной темноте шара он увидел Леяру. Драконица притулилась на скамье и горько плакала, тихонько шмыгая носом. Каждой частичкой своей магической сущности Тивой ощутил ее страх и отчаяние. Захотелось обнять хвостатика, спрятать от бед в своих сильных руках. Шумно выдохнул, пытаясь совладать с накатывающей бессильной злобой, и закрыл глаза. Кажется, понял подсказку артефакта.

Лет сто пятьдесят назад чародеи придумали предметы, позволяющие устанавливать связь между двумя разумными существами, связь нечеткую и рваную, но от этого не менее важную. Создавалась она просто. Разумный без магии передавал артефакт чародею и, тот поглотив предмет браслетом, получал возможность наблюдать за партнером и окрестностями. Правда, не постоянно, а лишь тогда, когда не-маг вспоминал о чародее, открывая ему врата в свое настоящее, позволяя использовать связь. И чем сильнее были чувства, тем четче оказывалась картинка.

Тивой потянулся разумом к браслету и наполнил его магией. Настало время поглотить подарок. Усмехнулся. Заодно и узнает, как часто его хвостатик нуждается в присутствии своего здоровяка. Покачал головой и прочистил враз пересохшее горло. Хотелось стать Леяре нужнее воздуха, но разум пожившей шлюхой напоминал: так не бывает. Ловчий прошептал заклинание, мысленно оплетая нитями силы холодный стеклянный шар. Над губой выступили капельки пота. Артефакт не поддавался: нити скользили несмелыми струйками и отказывались растворять его.

Тивой вдохнул глубже, позволяя силе пульсировать в такт сердцу, увеличивая амплитуду и отдавая браслету все накопленное. Нити послушно опутали шар и, прирастая к нему липкой паутиной, навсегда погребли артефакт в своих недрах. Ловчий выдохнул с облегчением и устало откинулся на кровать… Магия вымотала окончательно. Надо хоть немного поспать. Закрыл глаза и почти мгновенно провалился в темную бездну забытья.

Разбудил стук в дверь. Слуга пригласил к завтраку. Еще плохо соображая, Тивой пообещал спуститься и принялся неспешно натягивать обувь. Волнение понемногу отпускало, только на артефакт, конечно, полностью положиться нельзя — иногда ошибались и волшебные помощники — но с ним точно будет легче. Поглощенный шар обещал помощь, и Тивой надеялся, что осталось лишь подождать. Как только супруга вспомнит про своего здоровяка, он рассмотрит место, где ее держат, а после вместе с другими магами разберется, что к чему. А дальше пусть горные пеняют на себя, хвостатика он им не отдаст!

В дверь постучали еще раз. Гораздо громче и настойчивее. Тивой собрался было отругать бесцеремонных визитеров, но слуга сообщил, что очнулся князь, и наследник ловчих поспешил повидаться с родителем. Утро начиналось с хороших новостей.

В спальне князя было непривычно светло. Никогда раньше Тивой не видел здесь до упора отодвинутых штор. К сладковатому запаху отвара жрицы примешался аромат сушеных ягод, размоченных в молоке. Отец сидел на кровати и лениво ковырялся ложкой в каше. Проводил строгим взглядом ретировавшихся с приходом Тивоя лекарей и испытующе уставился на сына.

— Горные? — еще слабым, но уже требовательным тоном поинтересовался он.

Наследник усмехнулся: воинственный настрой родителя плохо сочетался с потрепанным видом, синяками под глазами и осунувшимся лицом. С другой стороны, отец сразу взял быка за рога, значит, силы есть и все не так плохо, как боялся сын.

— Если верить отчетам Мелура, то да, — поспешил удовлетворить любопытство собеседника.

— Шурин всегда грезил о власти, — кивнул князь и решился-таки съесть ложку каши. Зачерпнул немного и отправил в рот. Прожевал и невозмутимо продолжил: — Вот только я не рассчитывал, что горные пойдут у него на поводу, ясно же как день, им бы ничего не светило.