Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Тихо! – прикрикнул Чарльз. – Замолчите все!

Все разом смолкли. Чарльз увидел, что к ним идет часовой и следом за ним еще несколько солдат. Он быстро обошел миссис Ланцман и замахал им рукой.

– Возвращайтесь в лагерь! – крикнул Чарльз. – Ничего не случилось.

Они повернули назад. Чарльз выждал, пока солдаты не скроются за тополями, а потом повернулся к Бенту, смерив его яростным взглядом. Капитан был весь мокрый от пота и едва стоял на ногах. Глаза он старательно отводил.

– Марта, с тобой все хорошо? – спросил Чарльз.

– Д-да…

– Уведите ее под навес, миссис Ланцман, и не отпускайте от себя больше.

Сжимая мушкет маленькими кулачками, женщина не двигалась с места. Она так пристально смотрела на Бента, что казалось, вот-вот прожжет в нем дыру.

– Значит, вот каких людей посылают служить в Техас? Ни стыда ни совести у вас нет…

– Миссис Ланцман, это лишнее, – перебил ее Чарльз. – Ваша дочь не пострадала. Да, случай неприятный, но мы все так много пережили… Не сомневаюсь, капитан Бент сожалеет о своей досадной неучтивости…

– Досадной? – воскликнул брат девочки. – Да он пьян! Вы понюхайте!

– Как ты смеешь, наглый щенок! – взорвался Бент и уже хотел ударить мальчика, но Чарльз перехватил его поднятую руку и с силой опустил вниз; капитан охнул и разжал кулак.

Чарльз легонько взял за плечи Марту и ее брата и повернул обоих в сторону рощи.

– Идите под навес и постарайтесь об этом забыть, – сказал он. – Я уверен, что капитан Бент принесет всем вам свои извинения.

– Извинения?! Да я никогда и ни за… – Внезапно Бент умолк на полуслове и через секунду прошептал: – Да. Считайте, уже извинился.

У миссис Ланцман было такое лицо, будто она сейчас выстрелит.

– Идите, – мягко сказал ей Чарльз. – Пожалуйста.

Женщина передала мушкет сыну, а сама обняла дочь за талию и повела ее в сторону навеса. Бент прижал ладони к лицу, постоял так несколько мгновений, потом опустил руки.

– Спасибо, – сказал он Чарльзу.

Тот не ответил.

– Хоть я и не понимаю, почему вы мне помогли, но я… благодарен.

– Что толку, если бы она вас застрелила? Во-первых, сама бы потом пожалела, а во-вторых, настоящее наказание за ваш поступок должны выносить другие люди.

– Наказание? О чем вы?

Чарльз снова промолчал. А потом, так и не произнеся больше ни слова, быстро пошел прочь.

* * *

В пяти милях от гарнизона Бент догнал Чарльза, который скакал впереди. Их небольшой отряд выехал сразу после завтрака и теперь двигался под моросящим дождем. Чарльз чувствовал себя совершенно разбитым, как, очевидно, и все остальные.

Рядом послышался осторожный кашель Бента. Можно было без труда догадаться, о чем пойдет речь.

– Я ценю ваши действия в мою защиту этой ночью, – сказал Бент. – Я еще тогда пытался выразить свою признательность, но вы были не в настроении выслушать. Вот я и подумал, что стоит попробовать снова.

С трудом скрывая отвращение, Чарльз посмотрел на него из-под намокших полей шляпы.

– Я сделал это не ради вас лично, капитан, а ради мундира, который вы носите, – отчеканил он. – И ради чести полка. Вам понятно?

– Да, конечно. Я и не надеялся… на ваше хорошее отношение ко мне. Просто хотел спросить… Ведь мы скоро вернемся в гарнизон… Как вы думаете, о чем именно расскажет миссис Ланцман?

– Ни о чем.

– Что?! – Бент смотрел на него с такой тошнотворной надеждой, что Чарльз не выдержал и, отвернувшись, сплюнул.

– Она ничего не расскажет. Я поговорил с ней после завтрака. Она понимает, что все ее обвинения ни к чему не приведут. А вот Марта, возможно, получит ценный урок на будущее. Позиция миссис Ланцман проста и в высшей степени порядочна: раз никакой реальной беды не случилось, то и губить ей вас незачем.

Далее следовала самая коварная часть плана. И пусть замысел Чарльза выглядел не слишком добропорядочно, цель его вполне оправдывала. Обдуманно выдержав небольшую паузу, он посмотрел Бенту прямо в глаза и спокойно продолжил:

– Но я точно знаю, что она может вернуться в гарнизон или даже приехать в форт Мэйсон, если я ее попрошу. В том случае, если мне понадобится ее свидетельство на трибунале в мою защиту.

Брови Бента взлетели вверх. Он все понял. Значит, ускользнув от одной ловушки, он тут же попал в другую, еще более унизительную. На его лицо снова вернулось прежнее враждебное выражение.

– Ваша тактика больше подходит для преступника.

– Чушь, капитан! Я спасаю свою карьеру и даю вам возможность спасти свою. Так что успокойтесь и просто помалкивайте. Но если вам не нравится мое предложение, мы можем во всех подробностях изложить, как все было, майору Томасу. Он не раз заседал в военных трибуналах, так что я вполне могу положиться на его решение.

– Нет, нет… – Бент взмахнул одной из своих дорогих перчаток, чуть разорванной сверху. – Я принимаю ваши условия. Никаких обвинений не будет.

– Я так и думал, – сказал Чарльз и холодно улыбнулся.

После этого он коротко козырнул и, повернув лошадь влево, поскакал вдоль строя. Из-под копыт взметнулись комья грязи, забрызгав золотую вышивку на левом обшлаге Бента.

Глава 49

Ланцманы провели в гарнизоне одну ночь, а на следующий день отправились домой в сопровождении охраны. Бент снова маялся от дизентерии и почти не выходил. Чарльз плохо разбирался в медицине, но предполагал, что обострению болезни капитана поспособствовала недавняя нервная встряска.

Приказом из Главного штаба в Вашингтоне Чарльз и капитан были отмечены благодарностями за спасение семьи Ланцман. Лафайет О’Делл также получил благодарность, посмертно. Тело лейтенанта так и не нашли.

Бент попросил отпуск по болезни и уехал в Сан-Антонио, поэтому письма семьям О’Делла и трех других погибших на ферме солдат пришлось писать Чарльзу. У него совсем не было опыта в подобных делах, и он с трудом подбирал нужные слова, но все же сделал эту тяжелую работу за один вечер.

Когда Чарльз дописал последнее письмо, он окончательно понял для себя то, о чем и так уже смутно догадывался. Теперь он точно знал, что эти несколько дней совершенно изменили его и он никогда уже не будет прежним.

О, разумеется, внешне он оставался все таким же жизнерадостным и даже улыбался больше обычного, но за маской веселости скрывались глубокие внутренние перемены, которые произошли с ним после всего того, что ему пришлось увидеть и пережить. Его вест-пойнтовское прошлое теперь казалось ему милым, но ужасно далеким воспоминанием. Романтически настроенный юноша, который вышел из стен Академии, отныне превратился в солдата, закаленного в настоящем бою.

Мальчик умер, и на его место, возродившись, как птица феникс, пришел мужчина.